— Я ехала за воздушным шаром. В джипе. Грейс перевела взгляд своих бледно-голубых глаз на Челсию, требуя объяснений. Кажущиеся поначалу такими кроткими, сейчас они отливали сталью. Челсии стало не по себе.
— Это долгая история, Грейс. Кэти заметила нас на площадке, когда мы стартовали, и спустилась с «Сосновой горы», чтобы получше все рассмотреть.
— Не может быть! — Грейс, казалось, была потрясена. — Ники, что все это значит?
Ник неловко повернулся в кресле. Он выглядел настолько растерянным, что Челсия поразилась. Неужели Грейс имеет над ним такую власть?
— Она… ушла самовольно. Стоило мне оставить ее на секунду, как она тут же исчезла. Только что играла на улице — и вдруг ее нет. — На мгновение ему изменило самообладание, и Челсия догадалась, что Грейс тут ни при чем — ему страшна была сама мысль потерять Кэти. Насколько страшна — она поняла лишь теперь.
Грейс напряженно выпрямилась, сразу вызвав в памяти школьное прозвище.
— Ой-ой-ой, — прошептала Кэти.
— Ты очень скверно поступила, девочка, — произнесла Грейс, чеканя слова. — Твой папа или тот, кто за тобой присматривает, должны всегда знать, где ты находишься. Иначе ты можешь навредить себе. Ты можешь потеряться. Это очень опасно.
Кэти, наклонив голову, сосредоточенно разглядывала картинку в альбоме. У Челсии защемило сердце. Грейс вспомнила о своем педагогическом призвании. Редакционные статьи, которые она писала для школьной газеты, признаться, грешили напыщенностью с привкусом ханжества. Но позвольте, ведь она и Кэти не состоят в родстве. Так какое же она имеет право распекать ее? Бессознательно Челсия положила руку на спинку кушетки позади Кэти.
Но когда она услышала, как та сквозь зубы бормочет ругательства, ей стоило большого труда не рассмеяться. Понятно, что ругаться нехорошо, но в душе она аплодировала ее неукротимому характеру.
— В конце концов, ничего страшного не произошло, — вырвалось у Челсии. — Мы не хотели оставить ее одну на площадке, — продолжала она, — и Ларри забрал Кэти с собой, чтобы высадить по пути к «Сосновой горе». Только она никак не могла вспомнить, где оставила отца, а у них не было времени на дальнейшие поиски. Я слишком далеко залетела… — Челсия отважилась бросить взгляд в сторону Ника. Надо же, он слушает! По крайней мере, за действия Ларри она отчиталась. Если б ей только удалось объяснить, свои собственные…
— А еще я выдувала воздух из шара. Я очень помогла, ведь правда, Челсия?
— Еще бы. Ты просто молодчина!
— Ох, Челсия! — Грейс всплеснула руками. — Неудивительно, что бедняжка в тот день осталась совершенно без сил. Она выглядела такой изнуренной! Ты помнишь, папа? Когда мы вернулись со свадьбы, она уже спала. И лицо у нее просто горело. Я была так встревожена.
Теперь встревожилась и Челсия.
— Она что, заболела?
— Очевидно, она переутомилась. Разве ты не понимаешь, что она калека?
Челсия вздрогнула. Ей почудилось, по лицу Ника пробежала болезненная судорога, хотя мгновение спустя она уже не была в этом уверена. Калека. Ненавистное слово! А обращенное к Кэти сидевшей прямо здесь рядом с ней, оно звучит особенно отвратительно. Однако Грейс как будто на самом деле проявляет искреннюю заботу о ребенке. Может быть, Челсия недооценила травму Кэти? Может, она допустила ошибку, позволив ей повозиться со своим шаром? Но Кэти выглядела такой довольной, так наслаждалась всем этим, что Челсии и в голову не пришло ее останавливать.
Челсия отдавала себе отчет, что Ник смотрит на нее, следя за выражением ее лица, ее глаз. Одобряет ли он, что она решилась защищаться? Готов ли принять ее доводы? Трудно сказать. Одно она знала точно: от его пристального взгляда у нее начинает кружиться голова.
— Челсия, ты будешь со мной рисовать? — шепотом спросила Кэти.
— Конечно. — Челсия почувствовала благодарность за этот отвлекающий маневр. Кэти пододвинула к ней альбом, разложив его на коленях. — Расскажите о вашем новом сотрудничестве, мистер Локвуд, — попросила Челсия, внезапно ощутив острое желание выяснить, что ее ждет, чем бы это ей ни грозило. Собственно, за этим она сюда и пришла. — Представьте себе мое удивление, когда я об этом услышала. Для меня это явилось полнейшей неожиданностью.
— Думаю, не для тебя одной. Наверняка большинство обитателей нашей округи именно так это и восприняли. Ведь последние двадцать лет я был единственным владельцем «Сосновой горы».
— Так что же случилось? И в чем причина? Чет невесело усмехнулся.
— В отсутствии доходов, как это ни прискорбно. Вроде и делаешь, что полагается, но с каждым годом дела идут все хуже и хуже. Во всяком случае, за последние восемь лет, хорошего было мало. Думаю, в списке финансовых умов нашего времени мое имя значится далеко не на первом месте.
Ник, наклонившись вперед, нетерпеливо прервал его:
— «Сосновая гора» в будущем обещает быть одним из лучших лыжных центров в регионе, только необходимо, причем в самое ближайшее время, как можно лучше использовать благоприятные возможности для развития, иначе нам не одолеть конкурентов.
— Вот поэтому я и попросил Ника принять участие в нашем деле, — добавил Чет. — Я больше не могу справляться с этим в одиночку. Откровенно говоря, я и раньше-то не очень справлялся.
— На самом деле, — вступила Грейс, — об этом попросил мой брат, Фред. Он нас всех и познакомил. Они с Ники вместе работали в Бостоне.
Челсия порылась в памяти.
— Банковское дело. Что-то связанное с инвестициями. Кажется, этим занимался Фред?
— Совершенно верно. — Грейс отхлебнула шерри и улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой. — Папе очень повезло с Ники. Фред говорит, что он финансовый гений.
А, так вот чем он занимается. Ники Таннер, Финансовый Гений. Теперь понятно, почему он всегда так одет. Даже сегодня, в один из обычнейших понедельников, на нем рубашка с галстуком. И все-таки Ник Таннер не производит впечатления настоящего банковского дельца. Его волосы чуточку длиннее, чем положено уважающему себя банкиру, его брюки, дорогие, с идеально отутюженными складками, облегают его бедра несколько более откровенно, чем могла бы допустить банкирская респектабельность.
Кэти, доверчиво прижавшись к Челсии, довольно похихикивала, пока та рассматривала ее рисунки. На мгновение Челсия забыла про все свои сложности, наслаждаясь восхитительным детским смехом.
— О, Челсия, разве ты не видишь, что она там намалевала! — внезапно заволновалась Грейс.
Она, вздрогнув от неожиданности, подняла глаза. Лицо Грейс прямо-таки исказилось от ужаса. Челсия взглянула на разрисованную страничку, а потом снова на Грейс, пытаясь понять причину такой странной реакции. Очевидно, та считает, что существует один-единственный способ рисовать картинки, руководствуясь, раз и навсегда установленными правилами и ни в коем случае не позволяя разыграться фантазии.
— Это пришельцы, Грейс. С планеты… э-э… Зингадор. Всякий знает, что у зингадорианцев кожа фиолетового цвета. Так, значит, — обратилась она к Нику, стараясь не придавать значения недовольству Грейс, — вы с Фредом вместе работали?
— Да, несколько лет.
— И вам нравилось заниматься банковскими инвестициями? — Разговаривать с Ником было не так трудно, если имелся предлог не смотреть на него.
— Не очень, но я долго не мог этого уразуметь.
— Он был слишком занят, чтобы разбираться в этом, — выпалила Грейс. И снова вскрикнула: — О, ради Бога, Челсия! Погляди, что опять натворил этот ребенок! — Ее пронзительный голос дрожал от возмущения.
Кэти резко вскинула голову и в замешательстве уставилась на Грейс. Ее выразительные голубые глаза потемнели.
— Давай-ка посмотрим, что ты нарисовала, — пробормотала Челсия. — Гм, Оранжевые лица. Голубые волосы. Это, должно быть, бангадулианцы.
— Да, они самые, — довольно подтвердила Кэти.
