Она тихонько рассмеялась, и Ник обнаружил, что ее смех доставляет ему огромное удовольствие.
— Да. Вторник. Это своего рода традиция — собираться всем вместе на обед по вторникам.
— Тогда не смею вас задерживать, только заберу Кэти и уеду.
— Я все пытаюсь вам втолковать, что вы не можете пройти к Кэти, минуя их.
— Торжественно прошествовать сквозь строй? — Он пожал плечами. — Что ж, ладно.
— Серьезно? Вы не против, с ними увидеться?
— Конечно, нет. — Ему, надо признаться, раз от разу все больше нравились переливчатые интонации ее голоса. — Но сначала вы должны рассказать мне о ваших призах.
— Вам на самом деле интересно?
— Начинайте, прошу вас. Удовлетворите мое любопытство. А заодно похвастайтесь своими успехами.
— Я получила их, участвуя в различных соревнованиях по аэронавтике.
— Гонки на воздушных шарах? Это просто в голове не укладывается.
— Ну, состязаются ведь не в скорости. Призы присуждают за точность, за выполнение определенных фигур. Вот этот, например, я получила за то, что сняла ключ с верхушки столба. И от чего, вы думаете, оказался этот ключ? От моего джипа.
— Вот это номер… то есть вы хотите сказать, что выигрываете что- то вещественное? — Вещественное. Он охнул про себя. Кажется, ему хотелось сказать «существенное». Господи, что за бред он несет.
— Конечно. Вещи. Деньги.
— Неплохо. Но постойте… вы сказали — «точность»? — Он придвинулся к ней так близко, что их руки почти соприкасались. Благоухание гиацинтов становилось все явственнее. — Разве этими штуками можно управлять?
— Нет, но можно, используя перепады высот восходящих потоков, соответственно менять направление.
— Звучит как-то уж очень… мудрено.
— Так и есть.
Ник нахмурился и пальцем тронул бровь. В таком случае Челсия, должно быть, очень искусный аэронавт.
Рядом с призами висела заключенная в рамку фотография длиннющего серебристого автофургона с широкими окнами по бокам, сквозь которые виднелись ряды мягких сидений.
— А это что? — спросил он, чувствуя, как его все больше и больше захватывает волшебная атмосфера этой комнаты.
— Это? — Она засмеялась. — Это мой стимул.
— Ваш… Вряд ли я вас понял.
— Моя мечта. Если б вы увидели мою собственную развалину, то вам сразу бы все стало ясно. Надеюсь, когда-нибудь мне удастся, заменить ее на эту модель.
— Ах, вот что. — Но он продолжал оставаться в недоумении. Неужели деньгами, зарабатываемыми на воздушных шарах, можно оплатить эту дорогостоящую прихоть?
Она, видимо, почувствовала его замешательство.
— Фургон во всех отношениях необходим мне в работе. Ведь как все происходит? Когда полет заказан, мои будущие пассажиры появляются не просто так, а всегда с кучей родственников или знакомых, которым хочется увидеть все собственными глазами. И естественно, им интересно проследить за полетом от начала до конца. А когда полет заканчивается, нас нужно доставить обратно к месту старта. — Она, вздохнув, долгим взглядом посмотрела на фотографию. — Ладно, хватит об этом. Давайте начнем наш торжественный выход.
Он проследовал за ней в переднюю. Они миновали уютно обставленную гостиную, потом столовую.
— Они все там, в кухне, — пояснила она.
Ник не ожидал, что будет так волноваться. Перед тем как войти, он руками быстро пригладил волосы.
Первым, кто бросился ему в глаза, был Ларри, брат Челсии, как теперь выяснилось. Он стоял у плиты, размешивая соус в большой кастрюле и распевая какую-то арию. Его жена, та самая рыжеволосая медсестра, смеясь, смотрела, как крошечная девочка пытается ухватить что-то с тарелки. А у стоящего посередине стола молодая пара занималась приготовлением салата, кидаясь друг в друга листьями.
Челсия кашлянула. Молодые люди не обратили на это никакого внимания, продолжая все так же увлеченно перебрасываться своими зелеными снарядами, но Ларри тут же обернулся. Ария смолкла, и глаза за стеклами профессорских очков сверкнули гневным недоумением.
Мими подняла голову, и вся ее веселость немедленно улетучилась. «Привет», — только и сказала она, и проявленная ею сдержанность неожиданно огорчила Ника.
Наконец его присутствие заметили и все остальные. Даже малышка, еще не умеющая ходить, тоненьким голоском произнесла «Ох» и воззрилась на него с некоторым испугом. Ник понял, что при его появлении у всех возник один и тот же вопрос. Что он здесь делает, этот ужасный человек, который так орал на Челсию, а теперь выгоняет ее с «Сосновой горы»?
Ему показалось, что Челсия, так же как и он, ощутила напряженность, возникшую с его приходом. Поэтому она, наскоро его представила и, прежде чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, спросила, наверху ли дети. Положение Ника было не из приятных. С Челсией он наладил отношения, но не принял во внимание, что за ней стоит целая семья, которая все еще чувствует себя оскорбленной. Эта мысль не приходила ему в голову, возможно потому, что сам он никогда не знал такой семейной сплоченности и преданности друг другу.
Ларри напоминал Нику шерифа из вестернов — твердым прищуром глаз, молчаливой настороженностью, с которой следил за каждым его движением. Только вместо ружья в руках у него была деревянная ложка, с которой капал соус для спагетти. Неприязнь Ларри беспокоила Ника больше, чем чья- либо другая. Он всегда сожалел, что у него нет брата, он представлял его похожим на Ларри.
— Они там. — Челсия потянула Ника за рукав и повела его через небольшую кладовку.
— Господи, какой огромный дом, просто бесконечный.
— Действительно, он производит такое впечатление. И еще наверху четыре спальни и ванная.
Ник присвистнул.
— Чет мог бы запросить с вас в четыре раза большую плату.
Челсия почувствовала, как в ней закипает гнев, но постаралась взять себя в руки. Сейчас у них вполне сносные отношения, и ей бы хотелось, чтобы они стали еще лучше — ради Кэти, конечно.
— Нам надо пройти в амбар, а оттуда — на чердак. Мама-кошка предпочитает держать своих котят там.
В тусклом свете, пробивающемся сквозь невидимые щели амбара, Ник в нагромождении вещей разглядел три плетеные гондолы, постели для прицепа и, прямо перед двустворчатой дверью, старый голубой фургон, на борту которого был нарисован тот же знак, что и на рекламном щите. Неясное чувство вины снова стало будоражить его совесть, когда он прикинул, сколько старья ей придется с собой перевозить.
— Эй, папа! — позвала Кэти с верхней ступеньки лестницы. — Поднимайся сюда.
В отличие от амбара чердак представлял собой светлое просторное помещение. Сквозь длинный ряд окон вливался прохладный воздух, пол был свежевымыт. Розовый настенный телефон и мощная с виду швейная машинка заставляли предположить, что Челсия проводит здесь немало времени.
— Иди сюда, папа. — Кэти махнула рукой, предлагая подойти поближе к картонной коробке. Рядом с ней на полу, скрестив ноги, сидели два мальчика, удивительно похожие на Ларри.
— Не трогай их, Кэти, — тихо предостерег Ник. — Кошка не любит, когда берут ее котят. Они ведь такие маленькие.
— Я уже трогала. Мне Челсия разрешила, — сказала Кэти голосом послушной девочки.
Ник наклонился и ласково погладил кошку.
— У тебя чудесные малыши, киска: — (Кошка вытянулась и замурлыкала.)
