естественно, не слышит, что именно, но всем своим нутром чувствует: это нечто чисто женское и приятное для Эйдена.
Джилл приложила руку к оконному стеклу, словно прощаясь с улетающим в Нью-Йорк мужем! Доведется ли ей когда-нибудь снова провожать его? Какой же он красивый, сильный, уверенный в себе! Но вот он поднялся и исчез в чреве самолета.
— Прощай, Эйден, — прошептала она, засунув руки в карманы куртки. Пора уходить! Эта глава ее жизни закончилась. Надо заехать в супермаркет, а оттуда скорее домой — освободить няньку, миссис О'Брайен. И матери не грех позвонить. Сообщить, что происходит. И в ответ наверняка услышать сакраментальную фразу — «Я так и знала».
Дверь самолета закрылась, громко взревели моторы. Мысли Джилл унеслись в прошлое, к той минуте три года назад, когда она позвонила матери, чтобы сообщить о своем замужестве.
— Ну хорошо, я понимаю, твой начальник, но что он за человек? — В голосе матери слышалось сомнение. — Ответь мне, положа руку на сердце, ты хорошо его знаешь после двухмесячного знакомства?
Разумеется, она его прекрасно знает. Эйден Морс — самый красивый, самый энергичный, самый умный из всех встречавшихся ей когда-либо мужчин.
— А откуда он родом? Кто его родители? Джилл сообщила матери то немногое, что знала сама: Эйден родом из Орегона, братьев-сестер нет, родители умерли. Он приехал в их город учиться в университете, а потом остался работать в электронной фирме, где писал диплом.
— Но, Джилл, ведь у него должны быть какие-нибудь родственники, — упорствовала Милдред Крюгер, узнав, что на свадьбе не было ни одного гостя из Орегона. Семья очень много для нее значила. — Кто его родня?
— Да что мне за дело до его родни, — с досадой отмахнулась Джилл. — Я выхожу замуж за мужчину, а не за его родню.
А затем настал день, когда возник вопрос о детях.
— О Джилл! Да знаешь ли ты, что он не хочет иметь детей?
Да, она знала. Эйден никогда этого не скрывал.
— Что это за муж, который не хочет иметь детей? — Прожив жизнь с таким человеком, как отец Джилл, Милдред не могла себе представить, что существуют иные мужья.
Джилл попыталась объяснить матери, что к чему. Дети просто не укладывались в жизненные планы Эйдена. Он поставил себе целью к тридцати пяти годам стать одним из руководителей огромной компании Эй-Би-Экс, и времени на детей у него просто не оставалось. Ему нередко приходилось работать сутками напролет, и уж по крайней мере на работе он проводил не меньше времени, чем дома. А дети, говорил Эйден, заслуживают неизмеримо большего, чем он способен им сейчас дать.
Была и другая причина, мешавшая Эйдену обзавестись детьми. Его родители после развода перебрасывались им, как мячиком от пинг-понга, и в результате у него сохранились весьма тяжелые воспоминания о детстве. Но Джилл об этом умолчала, не желая бросать тень на мужа.
Поэтому на слова матери о том, что она не знает мужчин, не желающих заводить детей, Джилл ответила:
— Таких, мамочка, очень много. Они довольствуются тем, что счастливы в браке, доставляют радость своим женам, путешествуют с ними, устраивают себе уютное гнездышко. Почему тебе так трудно примириться с тем, что и Эйден принадлежит к их числу?
Даже теперь, спустя три года, она словно наяву слышит голос матери:
— Потому что он твой муж.
Долгое время Джилл не могла согласиться с мнением матери, будто, вступив в бездетный брак, она пошла против своей природы. Спору нет, она всегда любила детей и видела себя в роли матери, но ей казалось, что она примирилась с их отсутствием, и доводы Эйдена не вызывали у нее больше возражений.
Так оно, наверное, и было. В течение года она наслаждалась безоблачным счастьем. Сдержанный со всеми, предпочитающий держать людей на расстоянии, Эйден с ней становился совсем иным, во всяком случае в постели. Его страстность буквально лишала ее рассудка.
Медовый месяц они провели на Гавайях, через пять месяцев отправились на остров Сент-Томас, а полгода спустя — в Париж. Приобрели дом, огромный, в колониальном стиле. Джилл выполняла обязанности личной секретарши Эйдена, а следовательно, сопровождала его во всех деловых поездках. А дома принимала у себя гостей — сослуживцев мужа с женами. Все казалось замечательным.
Но вдруг она забеременела — и благоденствию пришел конец.
Узнав о своем состоянии, Джилл обрадовалась, наивно полагая, что Эйден отреагирует таким же образом. Год счастливой семейной жизни, надеялась она, должен был смягчить его, а быть может, и в корне изменить его взгляды. Она даже предвкушала, как они оба отпразднуют радостную весть. Он, мечтала она, подхватит ее на руки и закружит по комнате. А затем откупорит бутылку шампанского, как делал ее отец, узнав об очередной беременности матери. И как поступал в подражание отцу ее брат при известии о предстоящем прибавлении семейства.
К несчастью, Эйден не был похож ни на отца, ни на брата Джилл. Ей никогда не забыть, как он побледнел, услышав «радостную» новость.
— Что же нам теперь делать? — спросила Джилл, осознав, как глубоко она заблуждалась.
— Что делать? Да ничего. Я бы хотел, чтобы этого не случилось, но раз случилось, так тому и быть.
Джилл вздохнула с облегчением. Он не попросил ее прервать беременность — и то слава Богу! Иначе их семейная жизнь тут же немедленно пришла бы к концу. А так оставалась надежда, что со временем он свыкнется с отцовством. Оно свалилось на него нежданно-негаданно, но со временем шок пройдет и Эйден поймет, что ничего страшного не произошло. Может даже, начнет радоваться. Но этого-то как раз и не произошло.
Он не покупал вместе с Джилл коляску и пеленки с распашонками, не читал книг о воспитании детей, которые ему подсовывала Джилл, не ходил вместе с ней слушать лекции на эту тему. Не он, а один из ее друзей забирал Джилл из родильного дома. Вместо этого он начал много путешествовать, причем без нее.
И все же она не теряла надежды. Время все поставит на свои места, уговаривала себя Джилл, стараясь не замечать, что становится все более одинокой. Вот увидит муж младенца — и растает, полагала она. Ибо иначе просто не может быть.
Оказалось, может. Он и увидел-то новорожденную лишь на четвертый день ее жизни — задержался в командировке. Чем дальше, тем глубже он уходил в себя, тем больше времени уделял работе и своим коллегам. Он ни разу не сменил ребенку пеленки, никогда не кормил младенца из бутылочки, а на руки если и брал, то очень и очень редко.
Вопрос: какой мужчина не хочет иметь детей? — теперь звучал иначе: какой мужчина не хочет иметь своего собственного ребенка, уже появившегося на свет? И ответа на него не было.
Джилл перестала понимать Эйдена и в конечном итоге была вынуждена согласиться с матерью: да, она вышла замуж за человека, чей характер так толком и не узнала, за человека эгоистичного, озабоченного исключительно собственной карьерой, не способного меняться и совершенствоваться, за человека недоверчивого и холодного, который с неуемной страстью занимается любовью, но любить по- настоящему не умеет. Не желая спешить с выводами, она дала мужу достаточно времени — целых полтора года! — для того, чтобы тот изменил свое отношение к ней и дочурке, но все тщетно!
А ведь девочки так нуждаются в отцовской любви! Джилл знала это по собственному опыту — именно отец взрастил в ней уверенность в себе и чувство собственного достоинства. О том же толковали и все книги, посвященные воспитанию детей.
Самолет вырулил на взлетную полосу, и Джилл вздохнула с облегчением. Да, все правильно! Она еще молода — ей только-только исполнилось двадцать шесть. Не исключено, что со временем она встретит симпатичного человека, который не будет ни в тридцать пять лет, ни в пятьдесят пять, ни в каком-либо ином возрасте стремиться во что бы то ни стало занять начальственное кресло, а посвятит всю свою жизнь ей и Мэдди.
