сказала:
— Дикки боготворит тебя, дорогая. Я должна тебе сказать, что как бы он ни старался скрыть свои чувства, их очень легко отгадать.
— Анна, милая, ты в этом уверена?
— Совершенно уверена, клянусь тебе всем святым в этом, — рассмеялась Анна.
Поддавшись внезапному порыву, Пенси призналась:
— Я спрашиваю тебя потому, что недавно я была ужасно огорчена… Дикки такой спокойный, такой… ах, я не знаю, как это сказать… ну, совсем другой. Может быть, на него так подействовало то, что мы помолвлены. Что ты думаешь об этом, Анна?
— Я предполагаю, что у него просто денежные затруднения, и он улаживает сейчас свои дела, чтобы не возиться с ними в будущем, — сказала Анна, стараясь ободрить ее. — Ведь он очень беден, не так ли?
— Да, но зато я богата, — невозмутимо заявила Пенси. — В моем распоряжении всегда имеется много денег, которые мне дает отец, он ведь прямо ангел доброты. И, кроме того, еще бабушкины деньги. Таким образом, у меня есть пять тысяч фунтов в год, дорогая.
Повернувшись в позолоченном кресле стиля ампир и глядя на Пенси, Анна сказала:
— Может быть, именно поэтому он так озабочен — кто знает.
— Но ведь я могу и хочу ему помочь даже сейчас, если ему нужны деньги, — воскликнула Пенси.
Анна тихо рассмеялась.
— Конечно, дорогая, ты можешь. Но, может быть, он не захочет взять ни одного пенса из твоих денег. Я считаю, что новость о том, что он женится на тебе, несколько успокоит легионы кредиторов — я не сомневаюсь, что их численность велика, — а потом, когда вы повенчаетесь, ты будешь нести известную часть расходов, оплачивать свои туалеты, например. Так, мне кажется, должно обстоять дело.
— Я сделаю Дикки божественные подарки, — сказала Пенси.
Анна опять рассмеялась.
— Конечно, сделаешь, и ему это будет приятно.
— Значит, ты полагаешь, что материальные заботы сделали его таким? — настаивала Пенси.
— Я полагаю, что он вовсе не изменился, — несколько устало ответила Анна. — Мне кажется, ты в глубине души начертала правила поведения для какого-то необыкновенного жениха, а Дикки, простой смертный, не сумел их исполнить — вот почему ты слегка разочаровалась в его отношении к тебе. Признайся откровенно, разве это не так?
Пенси внезапно сорвалась с места и, вся дрожа, упала к ногам Анны, обвив ее колени руками.
— О, как ты не понимаешь меня. Не хочешь понять. Неужели ты думаешь, что я настолько глупа, что ничего не вижу и не знаю моего жениха… Я знаю его очень хорошо. И я повторяю тебе: он совсем не такой, как раньше. Анна, ты мой друг, ты наверняка знаешь или слышала о Дикки что-нибудь, чего я не могу услышать. Смотри мне прямо в глаза — скажи, у него есть кто-нибудь, кроме меня? — с мольбой спросила она.
Анна ласково погладила ее дрожащие белые плечи. Ее большие серые глаза спокойно встретили взгляд изумительных глаз Пенси.
— Насколько я знаю, нет. Я не слышала ни о ком, — ответила она. — Пенси, возьми себя в руки, дорогая, нельзя так распускаться.
Пенси закрыла лицо руками, и Анна почувствовала, что она плачет. Наконец, подняв мокрое от слез лицо, Пенси просто сказала:
— Я не могла справиться с собой. Я очень мучилась, думая, что Дикки не любит меня. Теперь я знаю, что все в порядке; я возьму себя в руки. Мне нужно было высказаться. Прости, что я устроила такую сцену.
— Милая, милая девочка, — мягко сказала Анна, лаская рукой золотистую головку Пенси.
Бледная, дрожащая улыбка мелькнула по лицу Пенси. Она рассмеялась слегка надорванным смехом, поднялась и медленно подошла к зеркалу.
— Какой у меня ужасный вид. И зачем мы вообще плачем. Слезы ведь так портят лицо, — сказала она.
— Ничто не может испортить твоей красоты, — сказала Анна, любуясь Пенси, которая пудрила лицо. — Пенси, скажи мне, что это за чувство — сознание собственной безукоризненной красоты?
Пенси покраснела и сказала несколько робко, но вполне искренне:
— О, это очень весело. Очень приятно знать, что все смотрят на тебя с удовольствием, а некоторые с завистью, и чувствовать, что ты очень хороша собой. Но единственное время, когда сознание своей красоты приносит настоящее счастье, — это когда ты любишь. Тогда ты счастлива, безумно счастлива этим сознанием, потому что он с восторгом смотрит на тебя, гордится тобой, с удовольствием показывает тебя своим друзьям. О, тогда ты по-настоящему счастлива.
— Но если человек действительно любит, — задумчиво сказала Анна, — он ведь не перестал бы любить и тогда, если бы красота исчезла.
— Не перестал бы, — скептически отозвалась Пенси. — О нет, я не верю в это.
Она переоделась, отвезла Анну в клуб, а сама отправилась в Ренли, чтобы встретиться там с Хайсом, который должен был поехать туда играть в поло.
В клубе Анна столкнулась с Баром, который весь засиял при виде ее.
— Как Пенси? — был его первый вопрос.
— Она только что рассталась со мной, — ответила Анна, — и поехала в Ренли, чтобы посмотреть, как Дикки развлекается там, я полагаю.
Она внимательно следила за Баром и заметила, что его лицо омрачилось.
Тогда, поддавшись внезапно нахлынувшему порыву, она спросила:
— Бар, вы часто встречались с Дикки последнее время?
— О нет! Чертовски мало.
— Бар, почему вы это говорите таким тоном?
Горько усмехнувшись, Бар взглянул на нее.
— Потому, что это правда… Я не хочу видеть его больше вообще. Чем меньше я буду с ним встречаться, тем лучше.
— Почему?
— О, у меня есть на то основания, Анна.
— Я хочу знать их. Вы мне скажете, Бар?
Лицо Бара внезапно перекосилось, глаза налились кровью, он резко сказал:
— Ходят слухи, что он без ума от той девушки, которая находится сейчас у него в доме. Мы видели ее, Пенси и я, как-то ночью, в квартире Робина. По-моему, поведение Хайса возмутительно, особенно теперь, когда он помолвлен с Пенси — девушкой, за которую любой из нас продал бы дьяволу душу. И она Невеста Хайса. Они помолвлены, они повенчаются через месяц… А он проводит все свое свободное время с девушкой, о которой никто ничего не знает.
— Каким же образом вы узнали о нем такие подробности? — вспыхнула Анна.
— Каким образом? Не все ли равно. Я очень хорошо осведомлен, и то, что я знаю, — правда, — выпалил Бар.
Анна оставила его и прошла в комнату для игры в бридж.
Значит, Пенси была права. Во время игры мысли Анны то и дело возвращались к Хайсу и к Пенси. Она вспомнила тот день, когда встретила их и Бара в Ренли, и они все вместе пили там чай; как она думала тогда, глядя на них, что Пенси очень влюблена в Хайса и как жаль, что Хайс не любит ее. А в тот же вечер состоялась их помолвка.
«Тут дело нечисто: Пенси, должно быть, слишком стремительно атаковала его, — решила Анна, — за всем этим что-то кроется; если он не любит ее, то я буду молить Бога, чтобы этот брак расстроился. Хайс, искренне преданный, любящий, был бы идеальным мужем; но Хайс, преданный только по обязанности, Хайс ласковый и нежный только из вежливости или из жалости — о, это было бы ужасно. Потому что Хайс принадлежит к числу тех людей, которые, хотя много играют в любовь, отдают ей всю жизнь, когда к ним приходит настоящее чувство. В этом его очарование, его сила… О, если бы Пенси могла понять это».
