Она доехала по пневматической железной дороге до Хаммер-смита и, поднявшись в квартиру Твайна, застала Сисси в обществе очень изящного и очень симпатичного молодого человека. Сисси разливала чай, а молодой человек глядел на нее взором, в котором светилось обожание, и счастливая улыбка играла на его губах.
Немного позже, когда молодые девушки переодевались в комнате Сисси, она разоткровенничалась:
— Не правда ли, Филипп очень милый? — спросила она. — Мы… Я думаю, вы сразу догадались, в чем дело?
— Вы выходите за него замуж? — спросила Селия.
Сисси кивнула.
— Да, как только мы приобретем маленький домик. Вы знаете, я встречалась со многими, у меня была уйма знакомых, но как только я увидела Филиппа, я сейчас же почувствовала, что люблю его, и он тоже. Вы, вообще, верите в любовь с первого взгляда?
— О, да! Я верю. — Селия вспомнила первую встречу с Ричардом и у нее болезненно сжалось сердце.
— Я вам рассказала все о себе. Теперь расскажите вы, — попросила Сисси.
— Но мне нечего рассказывать. Правда, нечего. У меня нет никого.
— Так, значит, был кто-нибудь! — лукаво заметила Сисси, а про себя прибавила: «Уж я теперь постараюсь, чтобы кто-нибудь появился снова!»
Обе девушки и Филипп доехали до Бонд-стрит в такси.
— Вы обе такие милые, что я должен быть несколько экстравагантным, — пояснил он эту роскошь, усаживаясь между ними и сжимая руку Сисси в своей руке.
До девяти часов в клубе почти никого не было; а потом, совершенно неожиданно, Селия столкнулась лицом к лицу с Баром.
Он удивленно уставился на нее, густо покраснел и с угрюмым видом, но приветливо, сказал:
— Здравствуйте, как поживаете? — Он был один; после минутного колебания он добавил:
— Не хотите ли вы поужинать со мной?
— Я сейчас спрошу, можно ли мне уйти, — ответила Селия. — Я ведь служу здесь, танцую.
Она подошла к Сисси. Эта веселая и наблюдательная девушка бросила быстрый взгляд на Бара и заявила:
— Конечно, идите. Желаю вам весело провести время! Я его знаю, он славный малый.
Несмотря на все свои хорошие качества, Бар был невероятно молчалив. Он съел омара, не проронив ни слова, и, погруженный в такое же гнетущее молчание, принялся за цыпленка. Тогда, отчаявшись втянуть его в разговор, Селия спросила:
— Скажите, пожалуйста, мистер Баррингтон, не знаете ли вы, как себя чувствует лорд Хайс?
Бар воззрился на нее с нескрываемым удивлением.
— Разве вы этого не знаете? — резко спросил он.
— Откуда я могу знать это? — печально возразила Селия. — Скажите, как он перенес известие о смерти брата?
Бар положил нож и вилку и, откинувшись на спинку красного бархатного кресла, достал из кармана портсигар.
— Вы разрешите? — спросил он и, протягивая портсигар Селии, добавил: — Хотите? — Он поднес спичку к папиросе Селии, потом закурил сам и, очень осторожно потушив спичку, аккуратно положил ее в пепельницу.
Глядя в упор на Селию, он спросил:
— Послушайте, какие у вас отношения с Хайсом? Почему вы теперь здесь, а не с ним, как были до сих пор?
— Я здесь для того, чтобы заработать себе на жизнь, — ответила Селия. — Я была в доме лорда Хайса только пока была больна. Теперь мне лучше, и я ушла оттуда.
— Вы хотите сказать, — протянул Бар своим медлительным голосом, — что между вами и Дикки ничего не было? Что он никогда не был влюблен в вас, а вы в него? — Взглянув на Селию, он увидел, как яркая краска залила ее бледные щеки; выражение его лица мгновенно смягчилось, и изменившимся голосом, необычайно быстро для себя, он сказал:
— Простите меня! Я не имею никакого права задавать вам такие вопросы, я — негодяй! Простите.
— Мне нечего прощать вам, вы ничего дурного не сделали, — задумчиво сказала Селия, — я расскажу вам все. Я полюбила Ричарда, безумно — и он влюбился в меня. Я не знала, что он помолвлен, он все время избегал говорить мне об этом. Я ничего не знала до того самого дня, когда он был еще без сознания после операции. Я вошла в гостиную, и высокий молодой человек, которого я никогда не встречала раньше, сообщил мне, что он ждет леди Виолу Трент и что она — невеста Ричарда. Тогда я ушла из дому и больше никогда не увижу Ричарда. Вот и все.
Бар ни разу не взглянул на нее, пока она говорила. Когда она закончила, он глухо сказал:
— Пойдемте танцевать, хотите? Или, может быть, вам неприятно?
Он танцевал очень легко и красиво, как это часто бывает у таких больших, полных людей. Когда они кончили танцевать и вернулись к своему столику, он вдруг резко спросил:
— Что же вы думаете теперь делать?
— Работать, — ответила Селия. — Здесь, если удастся. То есть, я думаю, танцевать. К сожалению, я ничего не умею делать, ничего путного, по крайней мере. Я ведь только недавно вернулась из пансиона, совсем незадолго до смерти Лорри. Я воспитывалась за границей и никогда не училась ничему полезному, то есть ничему такому, что помогло бы мне зарабатывать деньги. Но я все-таки уверена, что мне удастся как-нибудь устроиться.
Бар глядел на нее со смешанным чувством жалости и восхищения; в его душе закипала злоба против Хайса.
«Она еще совсем ребенок, — подумал он, с удивлением разглядывая Селию. — И так же невинна, как бывают только дети. Хайс — свинья! Она его безумно любит: он сам пробудил в ней это чувство, а теперь — я готов биться об заклад — он даже не потрудится вспоминать о ней. Он будет только рад, что она сама ушла от него, и он, таким образом, избежал неприятной сцены прощания».
Он громко сказал:
— Не согласились бы вы работать в цветочном магазине на Саус-Молтон-стрит? Моя кузина открыла этот магазин в пользу инвалидов, и ей нужен кто-нибудь, чтобы заведовать делом. Подойдет ли вам такое занятие? Мне не нравятся эти ночные клубы для молоденькой девушки. А кроме того, — он робко улыбнулся, — вы сможете их посещать со мной, если вам это нравится. После работы — развлечение, не так ли?
— Вы очень добры! — Селия была тронута его вниманием и протянула ему руку, чтобы поблагодарить. Бар крепко пожал ее и густо покраснел.
«Она такая хорошенькая, — думал он, — прямо, как с картинки, а между тем это все естественное!»
Бар долгие годы лелеял в душе любовь к Пенси, но ее роман с Борисом изменил его отношение к ней — он не одобрял флирта такого рода, ведь Пенси была невестой другого. Вначале для него было большим ударом увлечение Пенси Ричардом, но так как в этом случае дело приняло серьезный оборот, то он примирился с этим обстоятельством и стойко переносил страдания. А потом вдруг началась эта история с Дивиным, которая дала пищу для сплетен и пересудов всему Лондону. Бар ненавидел сплетни и всякого рода гласность. Он вдруг стал тяготиться Пенси, ее красотой, ее избалованностью и ее, правда, только по отношению к нему — бессердечностью.
Сегодня вечером впервые за долгое время он не думал о бесполезности жизни и чувствовал, то это происходит благодаря встрече с Селией.
— Расскажите мне о ваших школьных днях, — неожиданно попросил он.
И Селия подробно рассказала ему о своей жизни в монастырском пансионе. Они принялись обсуждать этот вопрос очень детально, а потом перешли на тему о верховой езде. Селия ездила верхом еще во время
