Кризис. По странному стечению обстоятельств первыми пострадали клиенты Анатаса. И тогда же (еще одно совпадение!) к нему впервые пришел сон про человека у мертвого дерева.
Анатас сперва решил, что потерял чутье. Творческий кризис бывает у каждого. Ничего страшного, надо просто переждать. И он немедленно попросил начальство о переводе. В компании Анатас был на хорошем счету, и ему предложили должность оператора Драм. Каждый день на своей новой работе он касался сознания миллионов, десятков миллионов спящих – и повсюду встречал одну и ту же картину: усталость, горечь, страх.
«Овощи» (Анатас ненавидел этот термин, но среди коллег он стал почти официальным) перестали тихо лежать на грядках. Они стали страдать. Гладкая ткань драмы рвалась, и через нее в сны входило что- то ужасное, заставляющее людей биться в сильнейших припадках, разнося в дребезги прочный пластик капсул, или, наоборот, впадать в оцепенение, из которого их приходилось выводить с помощью средневекового электрошока.
Симптомы были похожи на те, что мучали людей во времена до драм, когда человечество сходило с ума от тесноты и бесцельности существования, лишенное машинами работы, а своими согражданами – пространства для жизни. Тогда выход был найден, но куда идти сейчас? Из сна одна дорога – обратно в реальность, но там для большинства людей места нет.
По этому поводу была написана куча статей, сделано сотни докладов, и все – впустую. Предсказуемо сошлись на том, что нужно усилить контроль, и в случае чего - использовать систему успокоительных инъекций, чтобы разволновавшийся клиент вовремя получил укольчик и не разбил свою драгоценную голову о хрупкое оборудование.
Легко сказать – контроль. Попробуйте проконтролировать десятки миллиардов клиентов! К счастью, там, где человеку не хватает сил, ему на помощь приходит компьютер. Совсем без человека обойтись нельзя, однако специальная сеть, покрывающая всю Землю, дает оператору глобальную картину снов в виде звездного неба, каждая из звезд на котором – человек в капсуле. Компьютер разносит звезды в разные облака-галактики по цветам, согласно нервному состоянию спящего – от спокойного синего до тревожного ярко-красного, а человек-оператор следит за облаками и вмешивается, когда что-то идет не так.
Звучит просто, но в реальности нагрузка на оператора бывает почти нечеловеческой. Самый опытный профессионал не в состоянии выдержать более получаса непрерывного дежурства, поэтому работа оператора распределена равномерно между лучшими сотрудниками всех земных драм-центров. И сегодня - очередь Анатаса.
Все время, пока бушевали споры о Кризисе, он стоял в стороне. И не потому, что ему нечего было сказать. Скорее, его до глубины души возмущал сам подход. Драматург не должен решать за клиентов. Кто дал ему право судить, ставить диагноз и прописывать успокоительное? Неужели нельзя просто спросить спящего? Люди во сне не умеют лгать. Пусть скажут сами, чего хотят!
Анатас пронесся по коридору, на ходу кивая коллегам, вбежал в Центр контроля, заблокировал входную мембрану и упал в кресло. Посмотрел на часы – минута до смены, слава Вечности, успел!
Он вытер со лба пот, надел видеошлем, пробежался пальцами по клавиатуре, вводя пароль. На экранах вспыхнула вселенная, состоящая из десятков цветных облаков – авторизация получена. Анатас пригляделся: о, а дела куда хуже, чем он читал в последней сводке! Почти половина экрана мерцает безнадежно-желтым и мрачным красным, словно подсвеченная каким-то нездешнем пламенем. Он вдруг замер от ощущения острого дежавю, словно это пламя – в чем-то родня ему, потом глянул на часы и, уже более не отвлекаясь, начал.
Пальцы порхали в воздухе, сортируя облака и отдавая команды, которые стремительно полетели в миллиарды капсул на Земле. Драмы спящих прервались, и каждому был задан один единственный вопрос.
Многие сказали «нет» или не нашлись, что ответить, и их сон прервался искусственным пробуждением. Жестоко? Пусть. Желающие могут уснуть снова. Вот только вряд ли их будет много после сегодняшнего выпуска новостей. А значит - покинувшим капсулы людям придется что-то делать с этим миром наяву.
И многие ответили Анатасу «да», хотя ответ звучал по-разному:
- Грубо, как проклятие и вызов равнодушным богам;
- Нежно, как согласие, данное любимому человеку;
- Холодно и сухо, как подтверждение невыгодной, но единственно возможной сделки.
И повинуясь, Анатас отдал приказ системе инъекций, а потом повторил его еще два раза, отвечая на тревожные запросы системы безопасности.
И темно-красные облака на экране стали просто темными, растворившись во тьме, а из осиротевших капсул раздался унылый вой сирен, словно Реквием машинного мира.
Анатас устало стащил с головы шлем и, не обращая внимания на тревожный стук в заблокированную мембрану, откинулся в кресле, накрыл ладонью заготовленный для себя шприц и закрыл глаза. Возможно, смерть – не конец, и он еще встретит своего человека из сна? Что ж, ему в первый раз не будет стыдно смотреть тому в глаза. Кем он будет для тех, кому помог покинуть этот мир? Проклянут ли они его? Восславят ли? Как назовут?
***
Облака высоко в небе пришли в движение, впервые за сотни лет. Они собрались над сухим деревом и пролили на него дождь, тоже впервые. Белые сучья потемнели, заблестели от влаги, на кончиках ветвей появились крохотные зеленые почки.
У свода гостеприимно распахнутой пещеры, ведущей вниз, в мерцающее пламя, Анатас обернулся и застыл, внимательно глядя на дерево. Худой человек, которого он вел за руку, обернулся вслед за ним и спросил:
- Что там, Снящийся?
- Это яблоня, - ответил Анатас, - на ней вырастет яблоко, которое, если людям повезет, однажды станет яблоком раздора.
- Что такое «раздор»? – спросил человек.
- Раздор, дружище, это борьба, удел сильных. Без него нет жизни, а только пустыня и сухое дерево.
- Я тоже хочу яблоко, - пожевав потрескавшимися губами, сказал человек. – Зачем ты увел меня? Зачем приходил в мой сон? Ты обманул меня!
- Извини, приятель, так вышло. Боюсь, с тобой яблоня никогда бы не расцвела. Но - не завидуй! Для тебя я приготовил другой фрукт. Называется – «Забвение». Тоже вкусная штука. Тебе понравится!
---
Солнце на проводе
Солнце сияло над головой, палило с пронзительно-синего потолка. Марина лежала на матраце, закинув руки за голову, и, не отрываясь, наблюдала за своим светилом. Стоило отвести взгляд, как перед глазами начинали множиться радужные шары, и в центре каждого продолжала сиять маленькая золотая копия. Тогда Марина протягивала руки и ловила эти шары, но они просачивались сквозь пальцы. Всё время убегали в самый последний момент, и от этого ещё сильнее хотелось их поймать.
Но сейчас шаров ещё не было, и потолок без них казался пустым. Неинтересным.
В стену бухнули два раза.
– Дуся, хватит спать! – рявкнул голос Ташкента.
– Я не сплю, – ответила Марина и бухнула по стене в ответ.
