- Хм, когда это у тебя так испортился почерк? – спросил он и передал блокнот жене. Та брезгливо взяла его за краешек.
- Милый, - обратилась она к сыну, - ты можешь узнать, чего они хотят?
- Надеюсь, они не претендуют на свою часть наследства, - усмехнулся Стивен, но его никто не поддержал.
- Они просто хотят жить с нами! – радостно выпалил Грэйси.
Судя по кислым лицам родителей, они не разделяли его энтузиазма. Бабушка мрачно качала головой и молчала. После паузы Лилия осторожно уточнила:
- Милый, они не рассказали тебе, почему воскресли?
- Нет, – просто ответил Грэйси. – Они не сказали, но я легко могу узнать.
Он уже потянулся за карандашом, когда бабушка стукнула кулаком по столу. Звук получился устрашающий
- Хватит тут эзотерики! - сердито произнесла она. – Развели, понимаешь, спиритизм. Стивен, твой внук ведёт себя неподобающе!
- Пожалуй. Знаешь, Грейси, всё это очень весело, но надо и меру знать. Шутка удалась, не спорю, но несколько затянулась, - сухо ответил отец. - Будь другом, расскажи, как тебе удался тот фокус с джемом?
- Чего? – опешил Грейси. – Вы решили, что я вас разыгрываю?
- Неприлично джентльмену смеяться над умершими родственниками, - заявила бабушка.
Грейси покраснел.
- Вы ничего не понимаете! Вы живете в дыре, на отшибе, как каике-то вампиры! В кой-то веки происходит что-то необыкновенное, а вы прячете головы в песок и не хотите смотреть правде в глаза! Они настоящие, это наши родственники, а вы… вы вообще ничего не понимаете! Поэтому я так хочу уехать отсюда!
Грейси вскочил, уронив стул, и взбежал по лестнице наверх. Остальные члены семьи молча смотрели ему вслед.
- Сынок, ты забыл свой блокнот, - машинально проговорила Лилия.
Грэйси сердито хлопнул дверью и закрылся изнутри. Взяв гитару, он начал играть: это всегда помогало развеяться.
Он не видел, как из пенала в воздух поднялся маркер, повисел немного и несколько раз легко стукнул Грэйси по макушке. Юноша поднял голову и без всякого удивления поглядел на летающий маркер. Затем он отложил гитару и достал из стола бумагу. Маркер неуверенно ткнулся в лист. Грейси улыбнулся и снял с него колпачок.
- Видите? Они не поверили мне!
«Не расстраивайся».
Грейси хотел возразить, что им-то проще, они уже умерли, но потом решил что это будет невежливо. Поэтому он просто сказал:
- Я действительно хочу уехать в Лондон. Хоть познакомлюсь с нормальными людьми. Стану музыкантом и создам свою группу! Они совсем меня не понимают, заперлись здесь, как улитки, как будто бы мира не существует, и меня не пускают.
Маркер поболтался в воздухе, слово бы кто-то пытался его выхватить из бесплотных рук.
«Мои родители тоже были против, а я всё равно сбежала в Лос-Анджелес и стала актрисой! Там мы и познакомились в Роном. С.»
- Круто! Расскажешь? – сказал Грейси в пустоту комнаты.
Маркер задёргался, выводя аккуратные округлые буковки. Грейси трижды менял исписанные листы, нетерпеливо дожидаясь каждого нового слова. Когда история была окончена, он аж подпрыгнул на месте:
- Вот это вы, тетя Сара, даете! Вот это настоящая жизнь! Эх, как бы я хотел свалить из этой конуры и стать музыкантом!
«Я бы тоже с удовольствием поехала в Лондон» - вывел маркер. «В своё время я неплохо играла на рояле. А Рон мог бы дать тебе пару советов, ведь он был продюсером».
Парень широко улыбнулся.
Когда большие часы в холле пробили два пополуночи, по лестнице аккуратно спустился Грейси. Под мышкой он сжимал гитару. Добравшись до рубильника, парень включил свет и подошёл к старинному роялю, стоящему в углу на возвышении. Откинул крышку, бережно провёл рукой по клавишам, извлекая чуть слышный перелив звуков. Затем он сел и взял в руки гитару.
- Ну что, тёть Сар, поехали!
И юноша ударил по струнам. Сначала Грейси играл в одиночестве, но понемногу вступил рояль; сперва нерешительно, потом всё сильнее и увереннее призрак аккомпанировал мальчику. Они сыграли «Back in Black» и «If I Could Fly», прогрохотали «Crazy Train» и спели «Black Magic Woman». На середине «Born to Run» Грейси внезапно услышал звуки арфы. С тех пор, как дедушка умер, она стояла в углу, упакованная в чехол, и к ней никто не прикасался.
Но теперь она была расчехлена, струны подёргивались, арфа пела! Мягкие и в то же время сильные, упругие волны звука буквально затопили холл. Грейси настолько обалдел, что бросил играть: ритм сломался, музыка прекратилась.
- Дед, а где тебя носило? – произнёс Грейси, усмехнувшись, и подкинул маркер, который завис в воздухе, а затем вывел на ближайшей стене:
«Принимал на грудь!»
- И как оно после полувековой просушки?
«Сухо».
И арфа издала звук, в котором слышалось явное разочарование.
- Тогда «Whiskey in the Jar»! – воскликнул Грейси.
На лестнице, ведущей со второго этажа в холл, за колонной стоял мистер Джонс. Он проснулся от смутных звуков, шедших снизу, спустился, и теперь, в ночной рубашке и колпаке сам похожий на духа, внимал ансамблю, в котором был только один живой человек. Когда «Born to Run» смолкла, мистер Джонс тихо поднялся наверх. На лице его царила задумчивость.
На следующее утро Грейси узнал, что священник уже в пути. Встревоженный, он бегом вернулся в комнату.
- Вам нравится здесь? – обратился он к родственным душам, не сомневаясь, что они его слышат. Плюшевый Варг Викернс, сидящий на телевизоре, потряс головой. Грейси несколько удивился новому способу общения, но виду не подал.
- Надо его остановить. Я уверен, что это дело рук бабушки, она ещё вчера собиралась в приход звонить, – обеспокоенно сказал Грейси игрушке.
Маркер бегло вывел:
«Решение есть!»
- Ну, ребята, полагаюсь на вас. Только не убивайте её, хорошо? - слегка встревожено предупредил Грейси.
В ожидании священника бабушка не могла найти себе места. Вчерашние события сильно выбили её из колеи. Надо было чем-то себя занять, и Гертруда решила оттереть надписи, появившиеся на стене холла ночью. Она усердно возила тряпкой, когда сзади с треском расколовшейся рамы вновь упал многострадальный портрет дедушки Арчибальда.
- Экий ты, при жизни вечно падал и после смерти не угомонишься, - тихонько проворчала Гертруда. Подойдя поближе, она увидела, что под портретом лежит лист бумаги:
«Всю жизнь отравила, а последний бокал – в особенности».
Гертруда замерла.
- Гнусная ложь! – закричала она на весь дом. – Как ты посмел?!
В сердцах она плюнула в портрет. Тем временем маркер вывел:
«Не прогонишь святошу, я все расскажу Лили!»
