сторонам, думая о своём. На одном из каменных столбов, у ворот с цифрой «23», сидела серая кошка. Увидев проходящего мимо Егора, она выгнула спину и, раскрыв зубастый рот, зашипела. Егор нагнулся, подобрал камень и запустил им в кошку, но промазал. Серая дрянь спрыгнула во двор и вновь зашипела. Лерка, размахнувшись, ударила Егора в плечо.
- Ты чего? – спросил он, потирая ушибленное место. Лерка лупила, как надо.
- А ты чего? Зачем ты это делаешь?
- А зачем она шипит? – Егор смотрел под ноги. – Если бы не шипела, то и не кинул бы.
- Ты Антихрист, вот она и шипит.
- Ну и что, что Антихрист? Шипеть-то зачем?
- А тебе чего от этого? Шипит и шипит. Не кусается же.
- Ещё бы она кусалась! Я бы тогда сжёг её в пламени своей ненависти!
- Опять ты со своей ненавистью! – Лерка ускорила шаг. – Все вы одинаковые!
- Кто одинаковые? – удивился Егор, едва за ней поспевая. – Антихристы?
Лерка фыркнула.
- Мальчики одинаковые. Только бы птичек поубивать да в кошек камнями покидаться. Ещё раз так при мне сделаешь – вообще дружить с тобой перестану.
- Ну ты чего? – испугался Егор. Кроме Лерки друзей у него не было. – Я ж это так… случайно! Я больше не буду!
- Вот и хорошо, - Лерка сбавила шаг, чтобы мальчик смог её догнать. – Слушай, ты чего после обеда делаешь?
- Не знаю ещё. Вроде бы, ничего не делаю.
- У нас папа шашлыки готовит, хочешь – приходи.
- Я не знаю, - Егор пожал плечами. – Может, приду.
- А не хочешь, так не приходи! – с внезапной злобой сказала Лерка. – Очень нужно!
- Да нет, я хочу… я шашлыки люблю.
- Только чтобы без выходок своих, понял? Никаких мёртвых птиц, кошек и прочего.
- Ага, понял.
- И плавки возьми. Для бассейна…
- Ага.
- Мне сегодня папа купальник купил новый, с черепами такой, фиолетовый.
- А зачем тебе купальник? – удивился Егор. – Ты ж малая ещё.
- А зачем тебе трусы? Купался бы голым! Не хочешь – не приходи вообще! Тоже мне, Антихрист, гроза птиц и кошек! Ни фига не понимает, придурок, ещё говорит чего-то! Сам-то не малой, а? Тебе же вообще одиннадцать!
- Лерка, ты чего?
Она почти бегом подбежала к воротам своего дома и распахнула дверь.
- И вообще… - она пыталась подобрать слова. – Не хочешь – не надо, понял? Ничего не надо!
И она хлопнула дверью. Егор посмотрел на дядю Виталика, который, стоя у ворот, поливал свою машину из шланга. Дядя Виталик, встретив его взгляд, пожал плечами.
- А чёрт его знает, парень. Не с той ноги встала. Вначале в магазине истерику устроила, когда купальник выбирала, потом в машине на меня наорала, когда я чуть кошку не переехал… Ты просто под горячую руку попался.
- А-а, - сказал Егор. – Понятно.
Он зашагал дальше.
Понятно ему, конечно же, ничего не было.
Обед он пропустил – ходил по посёлку, сбивая палкой крапиву и лопухи, некоторое время плевал с моста в речку, а затем поднялся на небольшую горку за посёлком, где недавно поставили детскую площадку. Там никого не было. Жара. Все, наверное, купаются. Егора возили один раз на водохранилище, но, когда стала всплывать дохлая рыба, а это случилось почти сразу же, пришлось ему вылезать на берег. Больше он там не купался.
Егор сел на качели и стал, не спеша, раскачиваться. Мимо прошла мамаша с коляской. Егор помахал им рукой, мамаша ответила тем же и пошла себе дальше. Егору стало совсем скучно. Ради развлечения, он заставил червей выползти из земли наружу, где они стали извиваться под горячим солнцем, но, когда ему и это надоело, он их отпустил. Черви уползли обратно.
«Даже черви меня бросили, - подумал Егор. – Этим-то куда спешить?»
Вдруг запахло палёной шерстью. Егор обернулся.
- Привет, пап! – сказал он.
Папа, тяжело ступая, подошёл к нему и сел на соседние качели. Застонало железо, заскрипели натужно верёвки. Но выдержали. У папы всегда так происходило – ничего никогда не ломалось, но всё и всегда страдало.
- Я разговаривал с твоей мамой, - папа оттолкнулся копытами и тоже стал раскачиваться. – Она очень за тебя переживает.
- Она мультики запрещает смотреть, - пожаловался Егор. – И говорит, что я опять с сестрой спать буду.
- С сестрой тебе спать не обязательно. По крайней мере, прямо сейчас. Просто мама очень за тебя переживает, понимаешь? Хочет, чтобы ты кем-то стал в этой жизни.
- А я не хочу! – вдруг вырвалось у Егора. Он почувствовал, что вот-вот расплачется. – Не хочу я сжигать этот мир в пламени моей ненависти! Я гонщиком стать хочу!
Папа тяжело вздохнул и, прочертив копытами по песку, остановился.
- У каждого своя судьба, Егор. Ты рождён, чтобы быть Антихристом, понимаешь? Это твоё предназначение. У тебя есть ответственность перед этим миром. Он давно уже ждёт тебя, мир этот. Ты не можешь просто так отказаться от своей участи… Я вот тоже не могу. И сестра твоя тоже не может. Ты ведь знаешь, как ей тяжело? Думаешь, Аглае легко с детства мёртвых видеть? А ведь вокруг тебя их всегда было много…
- Я хочу стать гонщиком, - сказал Егор. – У гонщиков копыт нету. Ими на педали нажимать неудобно.
- Ну, так и не надо копыт, если не хочешь, - папа почесал лапой за ухом. – Знаешь, я ведь тоже не всегда хотел стать тем, кем в итоге стал.
- Правда? – Егор посмотрел на папу. Тот кивнул рогатой головой. – А кем ты хотел стать?
- Богом, - папа, улыбнувшись, поднялся на ноги. – Ладно, насчёт мультиков я с мамой поговорю. Только ты её больше не обижай, хорошо? И это, насчёт птиц… - он ткнул когтём за спину Егора. Мальчик повернулся и увидел мёртвую трясогузку. – Ты с этим заканчивай, хорошо? Это вредная привычка, как в носу ковыряться. Зло нужно делать с умыслом. А птиц оставь в покое.
- Хорошо, - сказал Егор. – Я больше не буду.
- Вот и молодец. Ладно, гонщик, давай лапу, - отец вытянул свою, и Егор, улыбаясь, пожал её ладошкой. – На день рождение приду, а до этого – не могу. Дела. Ну, бывай!
И он провалился под землю. Егор, вздохнув, спустился с качелей и подошёл к мёртвой птице. Опустился на корточки. Птица выглядела, как живая – только вот она была мёртвая. Егор вдруг вспомнил сестру. Ни папа, ни мама не знали, что в прошлом году они с Аглаей, взявшись за руки, поклялись друг другу, что никогда и ни за что друг на друге не женятся. Спали они с тех пор валетиком. Когда мама это увидела, то расстроилась не на шутку. Честно говоря, Аглая была не такой уж и плохой сестрой, только вот всё время плакала и не моргала.
Егор взял мёртвую птицу в руки. Как он может не убивать птиц, если и сам не понимает иногда, как он это делает?
Он вспомнил обещание отцу и загрустил. Птица была мёртвой, и с этим ничего не поделаешь.
Хотя…
Воровато обернувшись, и уверившись, что рядом никого нет, Егор накрыл птицу руками и сосредоточился.
