похлопывая Коренуса по трясущейся руке:
— Я ничего в вашей магии не смыслю, но книжек про всякие чудеса перечитала уйму. Вон, три шкафа в гостиной стоят. Наши писатели чего только не навыдумывали. И если реальностью оказался ваш волшебный мир, то в их сочинениях может найтись зерно правды. Расскажи-ка мне, как действует твоя магия, откуда берется сила для заклинания. Вдруг, я смогу что-то подсказать такое, чего ты не увидел.
Поскольку никто ничего более здравомыслящего не предложил, Коренус, не веря в лучшее, но хватаясь и за соломинку, принялся рассказывать. А бабушка в свою очередь взялась задавать уточняющие вопросы, да такие глубокомысленные, что почтенный магистр почти заподозрил родственницу девы Оли в принадлежности к сословию магов. Остальные играли роль почтеннейшей публики и сидели вкруг стола тихо, как мыши, не считая голодного бурчания в животе Ламара.
— Выходит, — подвела итог бабушка Вера, — что ты творишь колдовство, черпая силу из себя и из мира, а порошки, слова, флакончики помогают этим двум силам соединяться и взаимодействовать, так, как хочет маг.
Коренус задумчиво, а потом и энергично кивнул и потянулся за бутылкой с желтым горячительным, здорово прочищающим мозги. Бабушка машинально отодвинула коньячок подальше и резюмировала:
— Тогда, чему удивляться? Ты сейчас в другом мире, на Земле, а сила нашего мира творить чудеса не способна. Во всяком случае, ваши таравердийские чудеса.
— Но он колдовал прежде, когда оказался здесь в первый раз! — потушил Аш огонек надежды, затеплившийся в глазах мага.
— Возможно, тогда магистру Коренусу удалось прихватить при переходе кусочек силы мира, а в этот раз не получилось, — очень логично предположила начитанная бабушка.
— Бабуля, ты такая умная! — прижав руки к щекам, тихо восхитилась Оля, переводившая слова бабы Веры рыцарю, не владеющему русским.
— Так! — сейфар вскинул руку, призывая к тишине и, почему-то пристально глядя куда-то в сторону левого плеча девушки, потребовал:
— Коренус, попробуй сотворить любое заклятье сейчас!
Маг печально поглядел на недоступную бутылочку-утешительницу, вздохнул и сделал что-то типа художественной фиги все еще измазанными в порошке пальцами. Здоровенный, с хороший арбуз ярко- желтый шар завис над столом, перекрывая свет кухонной люстры, рассеивающий утренний сумрак.
— Получилось! — взвизгнул Коренус и счастливые слезы потекли по щекам человека, убедившегося в своей полноценности.
— У вас возникла какая-то идея, молодой человек? — проницательно поинтересовалась бабушка Вера.
— Перстень вашей внучки, почтенная леди, — привычно поймав руку Оли в свою, помахал ею в воздухе Аш. — В нем божественная сила, как сказал маг, а значит, и сила нашего мира. Когда Коренус колдовал в первый раз, Оля тоже была рядом, как сейчас.
Осчастливленный сознанием никуда не исчезавшего дара, магистр только умиротворенно вздохнул и принялся цветисто, сразу стало понятно, что в риторике старичок знаток, благодарить бабушку Веру. Добрые слова достались и на долю сейфара, но поскольку он не был очаровательной пожилой леди, Ашу благодарностей выпало на порядок меньше.
Баба Вера засмущалась, очаровательно зарозовела, убрала прядь волос за ушко и предложила:
— Я вам сейчас оладушек на завтрак напеку! Тесто-то уже подошло! И яишенку с ветчинкой поджарю!
Оля даже мечтательно прижмурилась при словах «оладушки» и в продолжение кулинарной темы сказала:
— Бабуля, а давай еще гренок сделаем, у нас целых полтора батона еще в сумках. А я за свежим хлебом схожу в «Ниву». Куплю тамошних булочек! Они вкуснее спаровских!
— Вот и ладушки! Сходи, егоза, только мои сапоги и дубленку надень, в куртяшке до попы не выскакивай, — согласилась бабушка Вера и с усмешкой объяснила таравердийцам: — Любит она мои гренки с детства. Еще под стол пешком ходила, а уже как приедет в гости, так просила «бавеа, геночки, геночки»!
Оля смутилась, как смущалась всяких раз, когда родственники начинали вспоминать о ее детских годах при друзьях и знакомых. Но замолчать бабусю не попросила, знала, как приятно старушке делиться добрыми воспоминаниями. Только потихоньку выбралась из-за стола и пошла собираться в магазин, а Коренус коротко переводил Ламару про завтрак и хлеб.
Рыцарь с удовольствием составил бы невесте компанию, но маскарадный костюм Арагорна для прогулки по морозцу минус двадцать не годится так же, как спортивный костюм. А ширина плеч таравердийца лишала его возможности нацепить верхнюю одежду с плеча какого-нибудь из родственников девы Оли. Обо всем этом тоже поведал ретивому рыцарю магистр, давеча за чашкой коньяка просвещенный бабушкой Верой касательно погодных условий в новогодней России. В самой Таравердии снег зимой выпадал крайне редко, и таких дичайших морозов не бывало уж почитай тысячу лет с годины Ледяного Мора, когда на земли людей вторглись ледяные великаны. А тут без всяких великанов народ в холода жить пообвык.
— Да-да, — на глазок уважительно оценив размах плеча драконоборца, согласилась Олина бабушка, помешивающая тесто, чтобы оно отстало от стенок кастрюльки. — В шкафу только на Аша что-то подобрать можно, вон хотя бы дубленку Витькину и ушанку.
— Не страдай, я присмотрю за твоей невестой, — коротко усмехнулся сейфар, принимая завуалированное предложение не оставлять девушку без надзора, поднялся со стула и пригрозил. — Только оладьи все без нас не сожрите и гренки.
— Я вам сразу отложу на отдельное блюдо, — пообещала предусмотрительная бабушка Вера и крикнула в коридор, чтобы внучка подыскала одежду своему провожатому.
Обрадованная компании, девушка быстро нашарила во встроенном коридорном шкафу Витькину длинную дубленку с широким воротником, прикупленную заботливой тетей Лизой на мороз и успешно игнорируемую сыном. Непоседа Витек предпочитал всю зиму пробегать в кожанке и вязаной шапке, сунув руки в карманы. И ведь не болел! Небось, бегал так быстро, что инфекция просто не могла угнаться за прытким юнцом.
Вот сейчас предусмотрительность тети Лизы пришлась как нельзя более кстати. Оля растормошила коридорные запасы и выдала Ашу дубленку, ушанку и высокие ботинки на меху. В рукаве дубленки нашлись даже скомканные кальсоны нежно голубого цвета. (Их туда точно запихнул Витька, скорее всего, собирался втихомолку выбросить, да позабыл).
Только что просвещенная насчет того, что ее друзья к настоящим морозам не привыкли, Оля позаботилась, чтобы Аш натянул на себя весь комплект одежды, исключая кальсоны дедушкиного фасона. Вместо них в шкафу отыскались, на одной вешалке с дубленкой, а значит столь же упорно игнорируемые, плотные джинсы на флисе вполне молодежные с виду.
Так что Аш оказался упакован, если не по последней моде, то вполне прилично, настолько, чтобы его хотя бы со спины не приняли за бракованного Леголаса, занимающегося закалкой, или сбежавшего из дурдома пациента. Сама Оля будучи одного размера с бабулей, тоже не испытывала затруднений с зимним нарядом. Унты с этническим узором, меховая шапочка и золотистая с коричневыми декоративными строчками дубленка — баба Вера любила одеваться красиво — были так же привычно-уютны, как одежда самой девушки.
Еще в лифте Оля, одержимая гласом невовремя проснувшейся совести, задумчиво вздохнула:
— Зря ты все-таки пошел, Аш, оладушки самые вкусные, когда горячие, а магазин в соседнем доме, ничего интересного вокруг.
— Не переживай, если пошел, значит, мне так захотелось, — фыркнул сейфар, изучая серебристую кабину лифта с сакраментальными надписями на доске с кнопками. «Леха — лох» и то ли незаконченной, то ли полуоттертой, оттого ставшей почти ребусом «козе…».
Лифт громыхнул створками, раскрываясь, Оля и Аш вышли из подъезда во двор. Сейфар на несколько мгновений замер на высоком крыльце. Пока решали проблему магического бессилия и подбирали одежду, рассвело. Снег, нападавший за ночь, искрился под солнцем прямо-таки с садистским удовольствием: «Вот
