— Откровенно, — прошептала она, но, увы, не могла противиться, когда он отсалютовал ей бокалом вина, на этот раз красного.
— За новых знакомых. И за то, что мы снова перехитрили Великого Жнеца, — провозгласил он. — А главное — за молодых дам необыкновенного мужества. Пью за их здоровье.
— Не собираетесь поведать мне о том, что сказал Питер Дойл?
— Только не сейчас, когда на столе добрая английская еда. Лучше съесть все, пока не остынет. Ваше здоровье.
Он тронул ее бокал своим с задорным видом, говорившим о том, что разговор продолжения иметь не будет.
— Уоррингтон!
— Ну же, Кейт, никаких споров за ужином, это некрасиво.
Зверь собирается критиковать ее манеры?!
— По крайней мере скажите, объяснил ли Питер…
— Кейт! Неужели вы не можете наслаждаться простым ужином? — упрекнул он. — Подумайте только, как далось это все моему повару! Как он старался ради вас!
— Ради меня? — воскликнула она. — Я всего лишь пленница!
— Пленница, гостья — все это словесные выверты. Мои слуги хотели произвести на вас впечатление. А теперь за дело. — Он взял вилку и нож. — Давайте поедим! В жизни и так мало удовольствий; нужно наслаждаться ими в полной мере.
Кейт скрипнула зубами.
Похоже, он велел ей заткнуться.
Но когда до нее донеслись соблазнительные ароматы, пришлось смириться с тем, что ответов она не получит. По крайней мере она покинула проклятый подвал и не умерла сегодня!
Возможно, действительно стоит насладиться первой ночью относительной свободы!
Роэн ободряюще кивнул в сторону стола, словно уговаривал поесть дикого раненого зверька.
Неужели она действительно стала таковым после тяжкого испытания? Дома, на продуваемых ветром болотах, наедине с соколами и дикими пони, она тоже не была такой уж ручной…
Ответив ему настороженным взглядом, она неохотно подняла вилку и принялась есть.
Глава 9
По мере того как тянулся вечер и свечи почти догорели, погружая столовую в полумрак, Роэн задался вопросом, не может ли влечение к этой женщине стать проблемой.
Всей целью сегодняшнего вечера было обеспечить себе возможность внимательно изучить ее при более тесном общении, но теперь начинал думать, что даже если она послана врагом, чтобы уничтожить его, это может быть не так уж плохо.
Ее отчужденность интриговала его.
Целых два часа он наблюдал и слушал, пытаясь определить, говорит ли она правду, честна ли до конца, или ее невинность всего лишь красивый фасад.
Полностью сосредоточенный на каждом движении ее роскошного тела в этом головокружительном туалете, он игнорировал свое растущее желание. Пытаясь понять ее характер посредством скрупулезных наблюдений, постоянно выискивая признаки лжи или дурных намерений. Он подмечал любое — даже самое крошечное — изменение в ее поведении и сосредоточенно прислушивался к каждому ее слову.
Именно настороженность и подозрительность заставляли его уделять ей куда больше пристального внимания, чем любой другой женщине.
Мысли путались, вино подогревало чувства. Прошло три дня с тех пор, как у него была женщина, и он еще не забыл о том, как извивалась под ним Кейт прошлой ночью. Росистые розы ее губ манили, как и лукавая искорка в изумрудных глазах под черными бархатными ресницами. Сияние свечей пробуждало к жизни золотистые отсветы в светло-каштановых волосах и плясало на обнаженных плечах.
Он, как мог, старался держать в узде свой опасный голод, хотя руки дрожали от желания ласкать ее сливочно-розовую кожу.
В очередной раз глотнув портвейна, он решил, что есть один верный способ обнаружить, так ли она невинна, как хочет заставить его поверить.
Если она замешана в заговоре против ордена, вряд ли до сих пор осталась девственной. Его так и подмывало проверить это, заманив в свою постель и закончив то, что было начато прошлой ночью. Но даже если он ощущал, что его ухаживания не будут отвергнуты, все равно отказывался пойти по этой дороге. Есть только два возможных исхода, и оба ни к чему хорошему не приведут. Если она бессердечная шпионка прометеанцев, он возненавидит себя за то, что соединился с ней. Если же она так чиста, как подсказывают инстинкты, дурно и непорядочно лишать ее добродетели!
Отец еще в детстве учил его, что за все разбитое и уничтоженное нужно платить. Если он овладеет Кейт и она окажется девственницей, значит, он не сможет от нее избавиться. Именно поэтому Роэн никогда не тащил в постель девушек. Он любил опытных, искушенных женщин, способных так же, как и он, холодно, не оглядываясь, уйти и разорвать все отношения.
Тем не менее он сгорал от желания, наблюдая, как тонкий пальчик обводит край бокала с шампанским.
Он сознательно старался напоить Кейт, чтобы развязать язык, и она охотно болтала о своих любимых занятиях:
— Как выяснилось, у меня ужасная слабость к книгам.
— Каким именно?
— Любым.
Она пожала очаровательными белыми плечиками, чем мгновенно его отвлекла.
— История, науки, философия…
— В самом деле?
Рожденный и воспитанный, чтобы действовать, он никогда не увлекался подобными вещами.
— О да. Древние писатели. Рассказы путешественников и… готические романы, — призналась она, лукаво блестя глазами. — Призраки, проклятия и все такое.
— О Боже!
— Только не нужно стонать, — засмеялась она. — Вы не знаете, чего лишаетесь! Бьюсь об заклад, вы никогда ничего подобного не читали!
— Я живу в готическом романе, — пробормотал он себе под нос.
— Простите?
— Разве вы не слышали? В замке водятся привидения. Опасайтесь Серой Дамы, — сухо посоветовал он. — Она особенно любит лестницу. И я не шучу, — добавил Роэн, когда она фыркнула.
— Ваша светлость! Неужели вы верите в признаки?
— «На свете есть немало, друг Горацио…»
— Прекрасно. Сделаю вид, будто поверила, хотя понимаю, что вы просто меня дурачите. И кто же этот призрак?
— Первая герцогиня Уоррингтон. Матильда. Предположительно задушена мужем.
Она удивленно взглянула на него.
— Собственно говоря, теперь я припоминаю, как контрабандисты старались меня запугать какой-то дурацкой историей о том, что ваш род проклят. И что это означает?
Он долго не отвечал, задумчиво постукивая пальцами по столу. Если она изображает незнание, возможно, он сумеет уловками заставить ее выдать себя. Она должна уже знать легенду, тем более что является потомком человека, наславшего проклятие на Уоррингтонов.
Как бы ни был суеверен Роэн, но не любил об этом говорить. Это казалось ему дурным
