— Люсинда. Полина. Остальных имен не знаю.
— Кейт, — сурово бросил он.
— Собственно говоря, моей вины тут нет, — объявила она. — Они собирались вломиться в дом. Элдред нуждался в помощи. Я стояла на верхней площадке лестницы, и они меня увидели.
— Черт побери. Кейт, я не зря велел тебе не показываться людям на глаза, — взорвался он. — Ты говорила с ними?
— В основном слушала. И услышала упоминания о каких-то мужьях.
— Что ты им сказала?!
Она с невинным видом пожала плечами.
— Я всего лишь объяснила, что тебя нет дома и что они, если хотят, могут оставить карточки. Они не пожелали. И после этого почти сразу же ушли.
— Кейт, поверить не могу, что ты это сделала! Я же заботился о твоей безопасности!
— Ты меня поражаешь! С полдюжины твоих бывших побед топчутся у твоей двери, и это все, чем ты можешь оправдаться?
— Какой вздор! — Он грозно уставился на нее. — Полагаю, настал момент, когда ты впадешь в истерику и начнешь швыряться посудой в мою голову?
— Похоже, что у меня истерика? — холодно осведомилась Кейт.
Он долго смотрел на нее, не сумев скрыть смущения.
— Нет.
Она ответила на его признание коротким кивком.
— И что теперь? Ты меня возненавидела? — с растущим подозрением спросил он.
— Нет, Роэн.
Кейт начинала наслаждаться схваткой.
— Просто рада, что у тебя настолько улучшился вкус, — промурлыкала она, погладив его по щеке.
Он оттолкнул ее руку.
— Ты не знаешь, что наделала!
Кейт нахмурилась.
— Скажи, это были светские дамы?
— Очевидно.
— Это означает, что к сегодняшнему вечеру по всему Лондону расползутся слухи о соблазнительной молодой красотке, спрятанной в доме Уоррингтона, и это когда мы ведем чрезвычайно серьезную операцию.
— Спасибо за комплимент, — вздохнула она, — но, боюсь, дело обстоит куда хуже.
— Хуже?
— Возможно, я обращалась к твоим возлюбленным довольно резким тоном…
— Бывшим любовницам, — прорычал он.
— Какова бы ни была причина, перед уходом они стали дружно приседать.
— Приседать? Перед тобой?
— Именно.
— Люсинда — графиня. Полина — баронесса.
— Что ж… — Она пожала плечами. — Похоже, они сделали собственные выводы относительно моего присутствия в доме вашей светлости.
Роэн на мгновение замер:
— Они посчитали тебя моей женой?!
— Похоже, что так, — кивнула она, слегка краснея. — Но я тут ни при чем! Спроси Элдреда! Все было так, как я рассказала.
Черт, все это ужасно неловко!
— Боже. Меня не было всего два часа, и здесь разыгрывается комедия ошибок!
Кейт подбоченилась и вскинула голову.
— Сердишься? — спросила она с обычной прямотой.
Он глянул в ее изумрудные глаза. Как можно сердиться на нее?
— Нет, — осторожно признался он. — А ты?
— Злилась. Но уже остыла.
Роэн смотрел на нее, изумленный и еще более потрясенный ее спокойствием.
— Благослови тебя Господь, — вымолвил он наконец, изнемогая от благодарности и облегчения. — Ты понятия не имеешь, сколько раз на меня орали.
— Почему же, могу представить, — усмехнулась Кейт. — Но не прими мою безмятежность за одобрение. Говорю как та, кого преподнесли тебе в качестве игрушки: твое отношение к женщинам недопустимо. Я точно знаю: ты лучше, чем хочешь казаться.
Он немедленно насторожился.
— Вот теперь ты читаешь мне нотации, как жена. Жаль, что из меня никогда не выйдет мужа.
— И вправду не выйдет. Слишком много времени проводишь в постелях чужих жен, чтобы позаботиться о поисках собственной.
— Как все остальные, — отрезал Роэн. — Кроме того, они буквально меня преследуют.
— Но ты все равно знаешь, что так нехорошо. Неудивительно, что ты такой одинокий волк.
— И что это должно означать? — раздраженно поинтересовался Роэн.
— Да то, что ты не можешь быть частью цивилизованного мира, если постоянно разрушаешь чужие семьи. Правда, Роэн, я поверить не могу, что в тридцать четыре года ты по-прежнему ведешь себя как семнадцатилетний мальчик.
— Поверить не могу, что стою здесь и слушаю нотации своей содержанки, — ответил он ей в тон.
— Да, кстати… о содержанках.
Она подошла к дивану, взяла документы и деньги и глубоко вздохнула, прежде чем повернуться.
— Я не могу принять это. Возьми обратно.
— О чем ты? Почему?!
— Возьми это, пожалуйста.
Он тихо выругался.
— Так и знал, что ты сердишься!
— Не сержусь.
— Но должна, черт возьми! — недоуменно пробормотал Роэн, очевидно, окончательно сбитый с толку. — Возьми, Кейт, это твое. Не волнуйся, я могу себе это позволить.
— А вот я, боюсь, не могу.
— И что это должно означать? Ничего не понимаю. Что ты хочешь? Еще денег?
— Нет. Мне ничего не нужно.
— Я не возьму от тебя ничего. Кейт, мы были любовниками. Я должен дать тебе хоть что-то.
— Ты уже дал, — ответила она с нежным взглядом. — Понимаешь, о чем я?
— Никоим образом.
— Ну… значит, когда-нибудь поймешь.
Сердце его тревожно забилось.
— Ты уходишь от меня? Но почему? Мне все они безразличны! Ты наказываешь меня…
— Нет, Роэн. Я простила тебя еще до того, как ты вернулся домой.
— В чем же дело? Не понимаю. Я сделал что-то не так?
— Нет, дорогой, — успокоила она. — Наше соглашение неправильное, и мы оба это знаем. Я не хочу твоих денег. Предпочитаю твое уважение.
— О, ради Бога! — нетерпеливо фыркнул он.
Она проигнорировала восклицание.
— Хочу, чтобы ты знал, что для меня дело не в деньгах.
— Кейт, это абсолютный вздор! Как, черт возьми, ты намерена жить?
— Отец поможет… если жив.
