Я посмотрел на черные брюки Рози, покрытые кровью Марины.
– Я постаралась остановить кровотечение и стала звать на помощь, – продолжила она. – Но никто не откликался на мои крики. Казалось, прошла целая вечность, когда из института выбежали охранники. Они вызвали •Скорую помощь», однако ее тоже пришлось долго ждать.
Дверь чуть-чуть приоткрылась, и я вскочил.
– Это вы приехали вместе с девушкой, в которую стреляли? – спросил кто-то, просунувший голову в проем.
– Да, – одновременно откликнулись Рози и я. – Ладно. Подождите здесь, пожалуйста. – Голова скрылась, и дверь снова захлопнулась.
Я поднялся и начал расхаживать по комнате. Мне удалось себя сдержать и не выбежать в коридор, вернувшись к круглому окошку, лишь ценой огромных волевых усилий.
– Ну что они так тянут? Неужели им трудно сказать правду?! – в отчаянии воскликнул я. Но уже знал ответ. Врачи оперировали Марину. Они боролись за ее жизнь, и я молился за благополучный исход этой операции. За ее спасение.
– Она потеряла массу крови, – проговорила Рози. – Я держала ее колено обеими руками и крепко сжимала его. Но кровь все равно просачивалась между моими пальцами и стекала на тротуар. Это было ужасно. – Она вздрогнула.
– Вы себя потрясающе вели, Рози. Без вас она, наверное, умерла бы там, на мостовой. А в больнице у нее, во всяком случае, появился шанс. – И я на него надеялся.
Дверь опять открылась, но на пороге стоял не врач, а полицейский в форме.
– Добрый день, – поздоровался он, кивнул Рози и мне и показал свое удостоверение. – Известно ли кому-то из вас имя молодой дамы, в которую стреляли?
– Марина ван дер Меер, – сообщил я. – Скажите, в каком она состоянии? Мне нужны самые свежие новости.
– Врачи по-прежнему оперируют ее, сэр, – заявил он. – Боюсь, что все остальное мне неведомо. – Он достал из кармана блокнот и уточнил: – Как вы произнесли ее имя?
Я продиктовал по слогам, и он записал его.
– А сколько ей лет? – Он занес в блокнот и сведения о ее возрасте. – Кстати, как вас зовут? – осведомился он. Я представился ему и подумал: ну где же этот проклятый врач? – А вас, мадам?
Полицейский записал в блокнот имя Рози и годы нашего рождения. Я в очередной раз удивился, почему они так важны.
– Кто из вас родственник пострадавшей молодой дамы? – В другой ситуации его определение «молодая дама» прозвучало бы забавно. Как будто бы Марине только что исполнилось четырнадцать лет. Однако она была значительно старше его.
– Я ее родственник, – ответил я.
– Вы ее муж? – По крайней мере, он не спросил, являюсь ли я ее отцом.
– Нет, я ее… – Кто же я? Для бойфренда я был слишком стар. И ненавидел слово «партнер». Употреблял его, лишь говоря о лошадях-партнерах на скачках. Есть ли хоть один подходящий термин? Нет. -…жених, – произнес я.
– Поэтому вы считаете себя ее ближайшим родственником?
Мне не понравились его последние слова. Понятие «ближайший родственник» всегда казалось стоящим рядом с понятиями «проинформировать» и «смерть».
– Ее родители живут в Нидерландах, – пояснил я. – Их адрес у меня где-то дома. У нее также есть брат. Он обосновался в Штатах.
– А вы, мадам? – полицейский повернулся к Рози.
– Я работаю с Мариной в лондонском Исследовательском институте. И была вместе с ней, когда в нее выстрелили.
Его глаза расширились.
– Неужели? Мое начальство захочет, чтобы вы дали показания.
Он опять отвернулся и негромко заговорил по рации. Я не уловил всего сказанного, но расслышал, как он произнес «свидетельница».
В комнату вошел один из медиков. Он был в синих брюках, в тон короткому синему халату, и тоже в каком-то тюрбане.
– Это вы пришли к девушке, в которую стреляли? – спросил он.
– Да, – сказал я. – Она моя невеста.
– У нее нет обручального кольца.
– Оно появится на будущей неделе. – «Если только она выживет», – подумал я. – Как она себя чувствует?
– Боюсь, что не блестяще. Мы отправили ее в операционную, так что я передал ее хирургу. Извините, забыл вам представиться. Я – доктор Осборн. Дежурный консультант по несчастным случаям, требующим срочного медицинского вмешательства.
– Сид Холли, – отозвался я. Он не стал пожимать мне руку. Микробы и тому подобное.
– А, – кивнул он. – Жокей. То-то мне знакомо ваше лицо. Ну что же, ваша девушка потеряла массу крови. Признаюсь, я изумлен, что она была жива, когда ее сюда привезли. У нее было слишком низкое кровяное давление.
– Но она сможет оправиться от ранения? – задал я вопрос и невольно вздрогнул.
– Опасаюсь, что ответ мне неизвестен. Пока что исход неясен. Она была еще жива, когда ее доставили в операционную. Вот и все, чем я могу вас утешить.
Я ощутил, как кровь прилила к моим ушам.
– Пуля чуть задела само колено, так что суставы в нормальном состоянии, но она разорвала бедренную артерию на месте ее перехода в подколенную, то есть сзади колена. Отсюда и потеря крови. По-моему, пуля была небольшая и не смогла повредить остальные мягкие ткани. Все же ей очень не повезло.
– Но вам удалось приостановить кровотечение? – в отчаянии спросил я.
– Да, на какое-то время, хотя это совсем не просто. Меня волнует другое: как бы в дальнейшем кровь не хлынула в ее внутренние органы.
– Почему? – не понял я.
– Мы влили в нее большую дозу крови и других компонентов для восполнения утраченного. Как полагается.
Я кивнул. Мне было хорошо известно о процессе переливания крови.
– Иными словами, мы влили в нее огромную дозу, от которой кровотечение способно возобновиться.
– Вы пользовались жгутом?
– Чем-то в этом роде. Мы туго перевязали ногу, и теперь она под давлением, но повязку нужно менять каждые десять минут, а не то нижняя часть ноги начнет мертветь.
Когда мы это сделали, опять началось артериальное кровотечение. Значит, мы влили в нее куда больше крови, чем обычно содержится в ее организме. А это создает дополнительную проблему. Колоссальный объем переливания резко разбавляет некоторые компоненты в крови. Он также приводит к уменьшению в ней необходимых веществ. И в результате способность крови свертываться сокращается в несколько раз. Одновременно это способствует ее диффузии, то есть проникновению в разные части тела, особенно во внутренние органы вроде почек. Скажу откровенно – по-моему, любое дальнейшее кровотечение может стать роковым. Пациентка его просто не выдержит. Потребуется новое обильное переливание, а оно, в свою очередь, уменьшит долю полезных компонентов, вызовет очередное внутреннее кровотечение и в конце концов приведет к полному коллапсу системы жизнедеятельности.
– Но… – я судорожно сглотнул слюну, – когда мы узнаем?
– Следующие несколько часов будут критическими. Переломными. Если она выживет, то можно говорить о шансах на выздоровление. Вполне реальных, разумных шансах.
