– Да, пожалуйста, – ответила она и разъединилась. Было без четверти десять.
Если Марина получит «добро» от мистера Пандиты во время его утреннего обхода и ее выпишут, она сможет появиться дома где-то в середине дня.
Я потратил час на уборку квартиры и мытье посуды, скопившейся в кухонной раковине. Меня воодушевила перспектива возвращения Марины, и я уже собирался выехать в больницу, когда раздался телефонный звонок. Это оказался Чарлз.
– Ты действительно считаешь, что мне необходимо остаться в Лондоне? – полюбопытствовал он. Чарлз явно надеялся, что ему дадут «зеленый свет» для отъезда домой, в Оксфордшир.
– А вы по-прежнему живете у Дженни и Энтони? – попробовал уточнить я.
– Да, – вздохнул он. – И мечтаю о чистом виски. Довольно с меня морковного сока и бобовых стручков. Буду с тобой откровенен, меня от них попросту тошнит.
Я засмеялся:
– Они пойдут вам на пользу. И задумался о своем плане.
– По-моему, вам следует побыть еще немного вдали от Эйнсфорда, – посоветовал я. – Несколько дней, для безопасности.
– Тогда я переберусь в мой клуб, – заявил он. – Я провел у Дженни двое суток, а всем известно, что на третьи от гостей начинает дурно пахнуть. Да, я завтра же отправляюсь в Клуб армии и флота. – Он больше не мог устоять перед соблазном бара.
Я приехал в Сент-Томас и застал Марину одетой и сидящей на стуле.
– Они согласились меня выписать, – сообщила она. Ее слова прозвучали как пароль.
– Отлично, – обрадовался я.
Больничный лифтер усадил Марину в кресло-каталку и повез ее по коридорам. Затем мы спустились в лифте к столу для выписки пациентов, рядом с центральным входом. На этот раз я оставил машину в положенном, законном месте, на подземной парковке, вернулся за Мариной, помог ей сесть, и мы тронулись в путь. Больница осталась для нас лишь тяжким воспоминанием. На сегодня с драмами было покончено.
– Перестань хлопотать, как наседка, – нахмурилась Марина, когда я вошел с нею в подъезд дома на Эбури-стрит, а после в лифт. – Со мной все в порядке.
Я знал, что с нею все в порядке, и хлопотал, потому что заботился о ее безопасности.
В час дня Марина улеглась на диван с воскресными газетами. А я перезвонил Фреду Мэнли, и наш разговор затянулся.
– Наверное, ваш обед уже остыл, – напомнил я.
– Не проблема, его ничего не стоит подогреть в очаге.
Он рассказал мне о системе, которой пользовался Билл, и о том, кто отправлялся с лошадьми по северным дорогам со стоянками на ночь. В конечном итоге он сообщил мне больше, чем я мог надеяться.
– Спасибо, Фред, – поблагодарил я его. – Вы мне очень помогли.
– А для чего вам эти сведения? – поинтересовался он.
– Да так, просто я готовлю исследование о методах тренировок. И собирался спросить Билла, когда он погиб.
– Как это все больно и стыдно. Мистер Бартон был хороший человек и замечательный хозяин. Я понял это за годы работы с ним.
– Вы нашли себе новое место? – осведомился я.
– Пока что нет, – отозвался он. – И, честно говоря, думаю бросить скачки. Уж слишком они стали непривычными. Никакого удовольствия. Теперь все кого-то обвиняют. Если лошадь не выигрывает, владельцы ругают тренеров, а тренеры – свою команду. Но ведь, здраво рассуждая, проигравших всегда должно быть больше, чем победителей. А вот мистер Бартон никогда нас не обвинял, хотя почти все другие тренеры это делали. У мистера Бартона был один владелец, который орал на него и устраивал скандалы, если его лошади не побеждали. Мы все слышали из дома его крики. Однако мистер Бартон никогда не подставлял свою команду и не использовал нас как предлог для оправданий. Он был настоящий джентльмен, не то что этот владелец.
– А вы знаете, кто этот владелец? – спросил я.
– Естественно, – откликнулся он. – Тот самый лорд. Ну, вы, наверное, поняли, строитель.
– Лорд Энстон? – уточнил я.
– Да, да, именно он. Лорд Энстон.
Наконец я отпустил его и понадеялся, что на его столе осталось хоть что-то из приготовленных блюд.
Марина и я провели день, лежа в обнимку на диване и наблюдая по телевизору за международным турниром по регби. Марина держала ногу на скамеечке, выполняя инструкции хирурга, и мы скоротали время за бутылкой «Шабли».
Я появился в винном баре на Эбури-стрит без четверти семь, желая удостовериться, что опередил Криса Битера. Оставил Марину в прежней позе на диване и запер все двери в доме. Я не рассчитывал долго пробыть в баре.
Когда я пришел, там было очень тихо. Выбрал столик, где мог сидеть спиной к стене и хорошо видеть дверь. Я был знаком с политиком, неизменно настаивавшим на таком месте в ресторане. Неудивительно, ведь кому-либо трудно тайком пробраться в зал и оказаться незамеченным.
Я размышлял о том, почему решил преподнести сенсацию Крису Бишеру после всего, что он со мной сделал. Как-никак это он направил ко мне Эвана Уокера с дробовиком, и он же показал миру лицо Марины. Но теперь он был мне нужен. Я нуждался в его огромной читательской аудитории. Нуждался в его проклятом быстром уме. И, помимо всего прочего, нуждался в его хватке ротвейлера. Уж если он в кого-то вцепится, то крепко укусит и долго не выпустит, в этом я не сомневался.
Он вошел в бар без десяти семь и удивился, что я сумел его опередить.
– Привет, Сид, – поздоровался он. – Что ты пьешь? Я еще ничего не заказал и осведомился:
– А кто будет платить? Ты?
– Это зависит от ситуации, – заметил он. – У тебя хорошая информация?
– Наилучшая, – заверил его я.
– Ладно, тогда я что-нибудь куплю.
Крис принес мне полный бокал вина, а себе – пинту горького пива.
– Ну и в чем суть? – полюбопытствовал он.
– Все в свое время, – повторил я. – Тебе надо еще заработать на эту историю. Я хочу, чтобы ты помог мне устроить ловушку.
– Заметано, – согласился он. Я бы предпочел услышать от него иначе звучащую фразу.
Но подробно объяснил, чего я от него хочу и когда мы этим займемся.
– Почему? – спросил он.
– Ты сам все поймешь, – проговорил я. – И это станет сенсацией. Ну как, ты готов?
– Да, готов.
– Хорошо. А сейчас можешь позвонить. – Я дал ему номер телефона. Он позвонил по своему мобильному и беседовал довольно долго. Наконец Крис выключил аппарат и улыбнулся мне. Конспирация привела его в восторг.
– Решено, – сообщил он. – Мы встретимся завтра, в час дня. Там, где ты сказал. На кухне.
– Потрясающе! – воскликнул я. – Мне нужно будет подготовить обстановку, и я подъеду к полудню. Ты тоже не задерживайся и приезжай самое позднее в половине первого.
– Ладно, – кивнул он. – Но прошу тебя, ни слова другим газетам.
– Я не собираюсь, – ответил я. – Да и ты помалкивай.
– Ты ведь сделал ставку.
