если бы хранили переписку с Парижем… Похоже, что скоро в мире произойдут весьма интересные события…
— Хорошо! Я вас понял, господин… — с готовностью перебил Мирза, но муфтий покачал головой:
— Сейчас говорю я, а вы слушаете! Не будь я полностью в вас уверен, такого задания не поручил бы. Прежде всего… Это отчет о нашей национальной борьбе. В нем заинтересованы не только непосредственные участники больших событий и наш шеф в Париже, но также Лондон, Берлин, Варшава и другие столицы. Центр «Милли истиклал» и лично господин Чокаев несколько раз справлялись о книге и торопили меня. Скованный временем, я писал в страшной спешке, поэтому рукопись выглядит небрежной… И я попрошу вас красиво переписать ее. Учтите, что у меня не будет возможности вновь перечитывать. Переписанный экземпляр будет отослан в Париж. Хорошо сделать это к концу месяца.
— Благодарю за доверие, — проникновенно сказал Мирза. — Я постараюсь завершить работу к назначенному сроку.
— Не сомневаюсь в этом!
— Может, мне сейчас же и начать? Зимние ночи длинные, в худжре тепло…
— Не надо так торопиться, — улыбнулся муфтий такому рвению. — Ведь на голодный желудок и ученье не впрок. Сейчас накрою дастархан, и мы немного перекусим.
Когда они сели за низкий столик, муфтий загадочно посмотрел на Мирзу, затем, резко поднявшись, подошел к нише, уставленной книгами, и достал из-за них бутылку, увенчанную фигуркой Наполеона.
— Напиток богов! — улыбнулся он.
Мирза искренне рассмеялся и удивленно спросил:
— Господин муфтий! Разве освященные божьим саном люди…
— Да, да, ясно, что вы хотите сказать. Не удивляйтесь ни богу, ни дьяволу. Муллы и муфтии тоже из плоти и крови. Они не отворачиваются от прелестей земной жизни. Не грех от людей скрывать, грешно обманывать всевышнего. В вас, молодых, простодушия много… Это потому, что служителей веры вы видите лишь во время проповедей и молитвы.
Словно соглашаясь с мнением муфтия, Мирза процитировал бейт древнего иранского поэта:
Потом добавил:
— Сказать правду, я все же удивлен, что вижу в ваших руках бутылку с этим напитком. Никогда не подумал бы…
— У поэтов слишком обостренное восприятие и чрезмерно богатая интуиция. — Муфтий все же обиделся за цитату. — Не часто мы позволяем себе подобное. Однако, когда находишься в обществе верного друга, развеяться не грешно. Вы только взгляните на эту бутылку! Французский коньяк. Иногда друзья доставляют. Очень помогает отдохнуть голове, мой юный друг. Что поделаешь! Крот ведет скрытый образ жизни под землей, а мы на земле…
— Но ведь придет время, когда и нам, даст бог, можно будет открыто ходить по земле…
Муфтий расстелил дастархан. Хотя большинство верующих принадлежало к секте шиитов и никогда не употребляло конины, Садретдинхан через своих прихожан — туркмен и казахов — всегда был обеспечен великолепным казы[23].
…Два полуночных собеседника, покончив с коньяком и кольцом казы, разгоряченные, вели долгую беседу, Мирза вначале пытался отказываться, отговариваясь тем, что он не привык к подобному угощению, но сдался под дружеским натиском муфтия, который держался свободно, пил много, но не пьянел. Лишь по тому, как безостановочно он говорил, чувствовалось, что коньяк все же подействовал.
Беседа шла о законченной рукописи. Муфтий называл ее героическим эпосом, превознося свой труд и давая менее сдержанные, чем обычно, ответы на вопросы, которые временами задавал Мирза.
— Когда я писал, мне словно вторично пришлось пережить проведенные в лишениях годы, бегство с родины, предательство соратников, смерть брата, погибшего от руки большевиков. Ведь вся моя жизнь посвящена борьбе за нацию. Но, к сожалению, пока только лишения и несчастья сопровождают меня, а основная цель не достигнута. Ну, ничего, человек, слава аллаху, всегда верит, лишь дьявол лишен святого прибежища веры…
Хотя Мирзе было кое-что известно о богатой событиями жизни муфтия, он все же слушал его исповедь с интересом, не отрывая от собеседника глаз.
— Вся наша жизнь — политика, — продолжал между тем Садретдинхан. — А политика словно клинок с ядовитым острием… Малейшая неосторожность — и можешь поплатиться жизнью. Вы не думайте, что вступили на легкий путь. Я специально поручаю вам переписку книги — это будет хорошее боевое крещение. Постигнуть историю опасной борьбы, которую вели истинные сыны нации, узнать руководителей движения — для вас, молодых, это является почетным долгом…
То весело, то с печальной улыбкой повествовал муфтий о своем прошлом, ставшем теперь историей, запечатленной в этой рукописи.
— В различных уголках Средней Азии, — говорил Садретдинхан, — уцелели наши друзья. До сих пор они верят в нашу общую победу и, словно талисман, носят в боковом кармане зеленый флажок нации. Их взоры обращены на таких, как мы.
Он положил ладонь на рукопись, словно хотел подчеркнуть всю важность своих слов.
— Мы, по возможности, стремимся оправдать надежды и чаяния наших земляков- единомышленников. У нас великая цель — создать государство Великий Туран, а затем постепенно присоединить к нему Восточный Туркестан, Северный Афганистан и Хорасан.
Мирза, дождавшись паузы, тактично спросил:
— Но чтобы достичь этой великой цели, нужны огромные силы?
— Мы никогда не были одиноки: наше движение всегда, еще до 17-го года, поддерживали иностранные державы. «Милли Иттихад» была прочно связана с Турцией, большую помощь оказывали нам английский консул в Кашгаре сэр Джордж Маккарти, американский консул в Ташкенте Роджер Тредуэлл. А вы думаете, откуда добывалось вооружение для наших воинов ислама[24], которые вели сражения в Хиве, Фергане, Бухаре, в долине Зарафшана, в горах Памира?
Он говорил с подъемом, глаза его сверкали, козлиная бородка прыгала. Мирза внимательно слушал его.
— Волею судьбы фортуна отвернулась. Мусульмане не поддержали нас. Русская революция подчинила их своему влиянию, — почти кричал муфтий. — Кое-какие соратники вели себя как предатели. Вооруженные силы были повсюду разобщены. Одним словом, у нас не было единства. Мы потерпели поражение…
Муфтий внезапно замолчал, словно груз воспоминаний придавил его. Постепенно он успокоился. Стер с уголков рта выступившую слюну, взял в руки рукопись и начал цитировать места, которые ему казались особенно удачными.
Мирза Садыков напряженно слушал историю борьбы националистов. О многом он узнавал сейчас впервые.
Наконец, перевернув последнюю страницу, Садретдинхан умолк и опять глубоко вздохнул:
— Вот видите, муфтий повествует вам о прошлом, о поражениях… Вы можете спросить: «А что же дальше? В чем истоки нашей веры и нашей силы?» Я отвечу вам: скоро вы их почувствуете!
Мирза Садыков кивнул, все так же внимательно слушая Садретдинхана. А тот продолжал:
— Во многих государствах Востока и Запада имеются филиалы «Милли истиклал», они ведут работу среди тысяч эмигрантов. Центр и отделения в разных государствах получают немалую помощь от великих держав. Благодаря этой помощи мы создаем вдоль советской границы специальные пункты. Думаю, вы, приехав в Кучан-Буджнурд и Джаргелан, кое-что заметили?
