адвокат по имени Шаннар.
Самого Дастидара в списке не было.
Дастидару давно перевалило за пятый десяток. Тридцать из них он был чиновником и слишком хорошо знал, как выяснить кто в фаворе, а кому хлопнут, что называется, по рогам. Многое, очень многое мог сообщить репортаж с летного поля и физиономия будто бы случайно попавшая в кадр, потому что переминалась она с деловито-озабоченным видом за спиной у Первого Лица. Попал в кадр – значит имеешь вес и влияние. Не попал – грызи локти.
Судя по распечатке, Дастидар имел все шансы оказаться за кадром. Выборы были через год. Слишком далеко, чтобы снимать крышку с предвыборного фонда и начинать зачерпывать в полную силу. Слишком близко, чтобы не обеспокоиться. Этот вопрос нужно было решать как можно быстрей. Прямо сейчас.
Дастидар отхлебнул из стакана, снял трубку, отщелкал номер и сказал:
- Хоршид. Жду тебя через полчаса.
Комиссар полиции Порт-Саура прибыл, когда губернатор сидел в небольшой уборной. Дверь уборной выходила прямо в кабинет, закрывать ее губернатор не стал. Через проем Дастидару были видны его письменный стол и витая ножка кресла для посетителей. Кресло тяжело заскрипело и возле ножки появились лаковые сапоги.
- Хоршид? – позвал Дастидар.
- Да, господин губернатор, - кресло скрипнуло вновь и носки сапог выжидательно повернулись в его сторону.
- Сиди где сидишь, - сказал Дастидар. – Я сейчас выйду.
Губернатор немного помолчал, прислушиваясь к событиям, бурлившим в сокровенных недрах, и понял, что быстро выйти не получится.
- Хоршид, - сказал Дастидар. – Мне не нравится происходящее.
- Да, сэр, - сказал Хоршид. – Наши майварские друзья серьезно переборщили. Коммунистические листовки в прошлом месяце – это ерунда. Но финансировать террористов...
- Что ты там несешь? – сказал Дастидар.
- Вы читали отчет? По моим данным Красные рубашки готовятся...
- Да к черту Красные рубашки! – закричал Дастидар. – Ты не чуешь, чем дело пахнет?
Хоршид чуял, но счел за лучшее промолчать.
- Эта федеральная сволочь решила выпороть меня во время переговоров, - продолжал Дастидар, распаляясь, - К трапу не дает пройти. Да кто он такой? Ему давать...
Тут губернатор перешел на варский и употребил несколько слов, которые начальник полиции ранее слыхал только во время облав на контрабандистов.
- Хоршид, если ты думаешь, что тебя это не коснется, то ты глубоко заблуждаешься, - сказал Дастидар.
- С вашего позволения, господин губернатор, - сказал Хоршид, - если Красные рубашки во время переговоров взорвут чей-нибудь кортеж, меня не будут пороть. Меня распнут. Вы и распнете.
- Успокойся, - сказал Дастидар. – Никто не собирается тебя распинать.
- Майварский атташе... – сказал Хоршид, и больше ничего не успел сказать.
- Рогатый тебя дери, – сказал Дастидар. – Мы не можем трогать майварского атташе за три дня до переговоров, где будет Аттани.
Хоршид помолчал.
- Ну что ты к нему прицепился? – примирительно сказал губернатор. – Поставь его на контроль и всё.
- Уже. Этого мало.
- Все, хватит, - сказал Дастидар. – Доложишь через неделю. А сейчас мне нужно что-то для новостей.
- Что значит «для новостей»?
- Хоршид, ты перепил вчера? – сказал Дастидар. – Туго соображаешь. Для новостей – это значит, что мне нужна показательная операция. Возьмешь с собой эту девочку, как ее, которая прилетела с Отербриджем. Дай указания в моей приемной – они организуют телетрансляцию, я дам комментарий. А ты организуешь девочку и событие, чтобы было что комментировать.
- Что, например?
- Что угодно. Это твоя забота. У тебя есть варианты. Прямо под боком.
Лаковые сапоги выбили раздраженную дробь.
- Не напрягайся, Хоршид, - сказал Дастидар. – Потрогай Сох. Но аккуратно. Не зацепи Гасседака. А от Ярая, напротив, можно откусить кусок.
Хоршид помолчал. Из уборной губернатору было видно, как лаковые сапоги в кресле вертятся туда- сюда.
- Ты все понял, Хоршид? – сказал Дастидар.
- Да, господин губернатор, - сказал комиссар полиции Порт-Саура. – Разрешите выполнять?
Хоршид вышел от губернатора в задумчивости. На дворе был десятый день, когда Праотец заповедал вспоминать дела за прошлые девять, разбирая, что было к выгоде, а что к убытку. Люди уличных профессий соблюдали эту заповедь.
Губернатор хочет стащить с Отербриджа брюки и поглубже запустить язык. Ну что же. На северной оконечности острова – Рошский пролив, на берегу пролива пограничный городок Сох, ворота в Бехшерскую провинцию. Плохо запертые ворота. Сох – это такое место, где всегда можно что-то найти, даже на десятый день. Будет удобно брать, с одной стороны на машинах, а с другой – на лодках береговой охраны.
Хоршид вышел к автомобилю, сунулся в салон, вынул из пазов лаковую трубку и набрал номер.
- Хлоя, - сказал Хоршид. – Я вас не разбудил? Это комиссар полиции. Через полтора часа мы начинаем операцию «Спокойный берег». Я готов взять вас c собой. Сделаем прямой эфир на Порт-Саур и включение от губернатора, если понадобится.
Хоршид немного ошибся в рассчетах. Полицейский кортеж двинулся только через два часа. Впереди неторопливо катилась «коробочка» цвета сажи, с несуразно длинными антеннами, которые едва не оставляли царапины на утренних облачках. За ней шел приземистый грузовик-«черепаха». Замыкал колонну мирного вида фургончик.
На выезде из города Хлоя, сидевшая за рулем фургончика, увидела странного человека, который шел по обочине им навстречу.
На человеке была рубашка цвета, какой может появиться, если выполоскать ее в сточной канаве. Мятые черные брюки к низу превращались в совсем уж клоунскую бахрому, которая едва прикрывала ступни, кое-как замотанные в тряпье. Обуви на человеке не было, зато на шее болтался ремешок с обрывками черной тряпки.
Кортеж промчался мимо Блейка и пошел, набирая скорость, по высыхающему шоссе, которое соединяло столицу и город Сох.
Самый верхний, пятый этаж клиники был превращен в зимний сад и та сторона, где усадили Блейка выходила к заливу. Через дымчато-синее стекло виднелась набережная, изгибавшаяся в этом месте полукругом. Из полуденного, спокойного блеска воды вставала гранитная стена, увитая кованными решетками, с позеленевшими ступенями, спускающимися к небольшому причалу.
Сколько видел глаз с такой высоты, улица была забита белыми шляпами и расписными бумажными зонтиками, полотняными навесами двухместных повозок и крышами автомобилей. Через закрытые окна можно было едва расслышать напевные выкрики разносчиков и настырное гудение.
Тонкие белые рамы отбрасывали на деревянный пол едва заметные тени. Фигурные латунные ручки щерились собачьими и медвежьими пастями. Между кресел, одно из которых занимал Блейк, стояли внушительные, в целый обхват, горшки с деревом-бесстыдницей. Стеклянную крышу, расписанную солнцем
