Умирать не хотелось. Всего двенадцать часов назад Блейк, помощник сенатора Федерации, специалист по силовым установкам, сошел по трапу межзвездника и в первый раз вдохнул воздух Порт- Саура. Смерть совершенно не входила в его планы.
Блейк с облегчением шагнул на бетонку и огляделся по сторонам. Полторы недели металлического гула и вязкого синтезированного воздуха, в каюте размером с бандероль. Казеный вид пустого летного поля совершенно его заворожил. Солнце, официально поименованное в справочнике «Глизе 594», припекало по-свойски. Припекало так, словно и не совершили над ним век назад космогонического насилия. Так, словно Блейк и не одолел изнурительный путь по трассе, которая скрутила двадцать шесть световых лет космического пространства и умяла его в десять дней. Обычное солнце.
Ангары грели под его лучами грубые слоновьи бока. Вдалеке три синих комбинезона суетились возле заправщика. Близкого моря не было видно, но Блейк уже во все горло дышал его солью, пеной, трофеями утренного прилива, оставившего на берегу сдачу от своих богатств, пробовал на вкус непривычную влагу, смешивавшуюся на языке с пригаром керамики из остывающих дюз.
Челнок приземлился шагах в сорока от скромного гражданского терминала. Блейк примерился: не прошагать ли ему пешком до ворот, оттуда выбраться в близлежащий городок и найти себе провожатого из местных. Пожалуй, нет, слишком уж хлопотно.
Его попутчики, оператор и осветитель съемочной группы новостей, с утренней ленцой таскали кофры из трюма в багажник автобуса, который должен был везти пассажиров рейса гостиницу. Автобус был... Ну как это сказать? – подумал Блейк. Автобус не был старый. На вид ему было всего-то года два-три после конвеера, только лазурная краска немного выцвела. Но вот конструкция... Мне рассказывали, что здесь позапрошлое тысячелетие, но пока не увидишь сам, в голову это не умещается - подумал Блейк, - Ни привычных автобусов, ни орбитального пояса, ни погодных станций... А все, что здесь ездит – ездит на четырех колесах и питается бензином.
Справа от него строились бритые затылки, в одинаковых черных комбинезонах. Марк Фангао расхаживал и покрикивал – Блейк махнул ему рукой. Марк махнул в ответ, неразборчиво рявкнул, бритые затылки подхватили на плечо свои баулы и затрусил в сторону казарм.
Хлоя, худощавая миловидная репортерша, ростом Блейку не выше плеча, решительно собрала каштановые волосы в строгий клубок и втерлась в круг чиновников официальной делегации, сгрудившихся возле трапа вместе со своей челядью. Там позевывали, поправляли манжеты и воротнички, охлопывали карманы, закуривали. Блейк заметил Ника Линдберга, известного кудесника в деле сбора денег на избирательные кампании: в прошлом месяце его приземистая фигура красовалась на страницах «Стеллар Курьер».
Ждали, когда начальство, занимавшее единственную на корабле каюту первого класса, приведет себя в подрядок и выйдет к лимузину, прогревавшему мотор неподалеку. Начальство заставляло себя ждать. Наконец, в проеме люка показалась седая шевелюра. Утреннее солнце вдруг бросило на белый корпус челнока тысячу металлических бликов. Блейк заметил опущенный подбородок и пухлые кисти, которые суетливо застегивали полы дорогого пиджака. Лимузин взревнул, подкатился к трапу, и начальство исчезло в его чреве так надежно, как в чашке черного кофе исчезает кусок сахара.
Блейк запрыгнул в автобус. Он бросил сумку под сиденье, сел, приткнул голову к оконному стеклу и совсем уже приготовился задремать по дороге в город.
Стоило автобусу толком разогнаться, как поперек ему выскочила юркая угловатая «коробочка». Из «коробочки» в салон поднялись трое. Два топтуна, невыразительных, словно кто-то прошелся ластиком по их физиономиям. И еще один неясный чин с зеленым шевроном таможенника. Зеленый шеврон смущенно потел и перемигивался с водителем автобуса, топтуны водили глазами туда и сюда. Потом передний нашарил Блейка взглядом и шагнул к нему:
– Блейк Эдвардс? Пройдите с нами, пожалуйста.
Вокруг озадаченно вертели головами. Блейк завозился на сиденье.
– Не забудьте сумку, прошу вас, - сказал шеврон и с него совсем уж полилось.
В «коробочке» его молчаливо и безразлично стиснули с обоих боков. Машина прокатилась десяток метров, Блейка высадили и он увидел перед собой давнишний лимузин. На крыльях трепыхались официальные флажки – слева лев и два полумесяца протектората Порт-Саур, справа красные звезды на синем фоне, знак Федерации.
Топтун распахнул дверцу и в кожаной утробе Блейк вновь увидел лицо, хорошо знакомое по выпускам новостей. Господин сенатор от сектора Весов, в прошлом первый вице-секретарь правительства, ныне Высокий кавалер, глава многочисленных парламентских комиссий, любимец избирателей Джон Отербридж глядел на него с выжидательным любопытством.
Блейк закинул в салон ногу, потом голову, неловко плюхнулся на сиденье напротив сенатора. Черная лаковая торпеда неторопливо пошла вперед, без заминок миновала центральные ворота, не удостоила вниманием домик охраны и выкатилась на шоссе.
От удивления Блейк не знал, что и сказать. Некоторое время в салоне царила тишина. Господин Отербридж с видимым интересом разглядывал своего пассажира. Серые его глаза смотрели на Блейка со спокойным прищуром. Второй подбородок уходил под белый воротничок, стянутый бирюзовым галстуком. Внушительные разлапистые брови, казалось, вот-вот готовы были прыгнуть вверх, к седой шевелюре, в комическом недоумении от того, что неизвестный мальчишка имел наглость сесть в его лимузин. С виду сенатор ужасно напоминал довольного жизнью варана.
Наконец, варанье лицо рассекла улыбка. Из уголков глаз сенатора брызнули морщины, щеки неожиданно приобрели цвет, какой бывает у завсегдатая бара после первой кружки хлебного, галстук совершенно по-домашнему встопорщился. Блейк вдруг понял, почему несколько лет назад за немолодого уже политика, сидевшего напротив, отдали свои голоса несколько миллиардов человек.
- Сенатор? - сказал он.
- Блейк! – прогудел сенатор. – Ты позволишь мне называть тебя по имени?
Блейк кивнул.
- Душа моя, - протянул сенатор задумчиво. – Душа моя. Хотел я тебе пожаловаться. Только представь, десятки лет аппаратной работы, а система до сих пор подкидывает мне загадки. Вот, к примеру: выскакивает молодой нахал, - первый раз его вижу - и просит утвердить его на должность моего помощника.
Сенатор добродушно захрипел и ткнул в Блейка коротким пальцем.
- Знаешь, сколько моим бюрократам полагается его мусолить?
Блейк промолчал.
- Сначала заявка идет к Мэй Мауэр, - сказал сенатор. - У Мэй немало достоинств, но расторопность... Я не хочу говорить о ней плохо. Мэй сидит на своем месте уже лет сорок, и до этого еще... Ты не представляешь, какой стервозной может быть эта старая табуретка. Ничего не хочет менять. А поверх ее головы запрещено, порядок есть порядок.
Брови сенатора на секунду огорченно скучились у переносицы.
- Дальше запросы по ведомствам, сверить биографию. Эти тоже обычно не торопятся. Департамент труда, Департамент внутренней безопасности... Процедуры сейчас не те, что вовремя войны. Но пару недель непременно отнимут, так на так. Потом готовый пакет – моему заместителю. Это сколько всего выйдет?
Сенатор вопросительно посмотрел на Блейка и, убедившись, что Блейк не собирается открывать рта, продолжил.
- Дней сорок или пятьдесят, не меньше. Представь мое удивление, когда бумаги некоего Блейка Эдвардса, не без содействия со стороны, одолели всех моих бюрократов всего лишь за две недели. И чье было содействие! Сам господин Ярвуд. Вообще-то он забыл представиться, но так вышло, что у меня есть друзья в его ведомстве, Службе внешней разведки. Они помогли разрешить мое недоумение.
