— Хм…
Грей не знал, было ли это словами или просто сонным бормотанием. Он заставил себя открыть глаза, поднялся со стула и достал из-за спины Шарлотты пару подушек, чтобы она могла лечь.
— Как ее будут звать? — спросила она, устраиваясь поудобнее.
Через секунду она уже спала.
— Шарлотта. — Он бережно убрал прядь каштановых волос, упавшую на ее лицо. — Мою жену будут звать Шарлотта.
Глава 10
Теперь Грейсон постоянно находился рядом с Шарлоттой, для которой это было самой сладкой формой пытки. Когда они вернулись домой, он настоял на том, чтобы она отказалась от услуг медсестры, и сам взял на себя всю заботу о ее здоровье. Так как ее ребра до сих пор были сильно повреждены, все, что им оставалось, — это долгие уютные объятия и легкие поцелуи урывками, но они наслаждались ими.
Они вновь спали в одной постели, хоть и не занимались любовью. Врачи велели подождать как минимум две недели.
Практически все ученые вернулись из Галапагоса, там остались только два члена команды, вызвавшиеся последить за работой оборудования, пока не начнется следующий этап экспедиции. Грейсон рассказывал ей, как замечательно продвигались исследования и какие выдающиеся ученые оказались в его команде, все они были лучшими в своих областях, но знали и умели массу других полезных вещей, которые не имели никакого отношения к науке, но были необходимы для выживания в сложных ситуациях на Галапагосе.
Грейсон рассказал ей все, кроме одной вещи, которая не переставала волновать ее: он не сказал ни слова о том, когда собирается возвращаться на Галапагос. Более того, похоже, последнее время Грей боялся оставлять ее одну даже ненадолго. Это забавляло всех, даже мать Грейсона, которая заезжала пару раз, чтобы проверить состояние Шарлотты.
— Ну как? — спросила Шарлотта, сидя без блузки на краю стола для осмотров, пока Оливия тщательно прощупывала ее ребра.
Она чувствовала себя не слишком комфортно, сидя в одном белье перед потенциальной свекровью.
— Ляг, — велела Оливия, продолжая осмотр. — Скажи мне, когда будет больно.
Но боли не было. Наконец, Шарлотта решилась задать вопрос:
— Все в порядке, да?
— Да — чуть улыбнулась Оливия. — Но не рекомендую пока пробовать сдвинуть горы.
— Не горы. Только Грейсона, — смущенно добавила Шарлотта, застегивая пуговицы на блузке. — Оливия, могу я задать немного странный вопрос?
— Если это необходимо, — сухо ответила она.
Оливия уже достаточно давно работала врачом и догадывалась куда ведет этот разговор.
— Прошло уже много времени, и я почти здорова… — начала Шарлотта, чувствуя, как ее щеки заливает румянец. — С того несчастного случая мы с Грейсоном ни разу… И я хотела бы узнать, можно ли уже начать… Врачи говорили, что нужно подождать две недели, но прошло уже три, так что, наверное…
— Да, если вы будете осторожны.
— Замечательно. Спасибо, — кивнула Шарлотта, давая мысленную клятву никогда-никогда больше не разговаривать с матерью Грейсона о сексе.
К счастью, у Шарлотты был еще один вопрос, который должен был помочь увести беседу от столь интимной темы.
— Оливия, могу я спросить еще кое о чем? Это насчет Грейсона.
— О господи, что этот мальчишка натворил на этот раз? — нахмурилась она.
— Ничего. Я просто беспокоюсь. Из-за меня он совсем забросил работу и не говорит, когда собирается отправиться на Галапагос. Я беспокоюсь, что он откажется от этой экспедиции ради того, чтобы остаться со мной в Сиднее.
— Большинство беременных женщин были бы только счастливы, если бы их мужчины вели себя подобным образом.
— Я счастлива. Но я не хочу, чтобы Грейсон ради меня отказывался от всего, над чем он так много и тяжело работал. Я знаю вашего сына, Оливия, я знаю, как ему нужна свобода, возможность путешествовать, исследовать окружающий мир. Я не хочу, чтобы однажды он почувствовал себя в ловушке.
— Тогда ты должна поехать вместе с ним.
— Вообще-то я думала о том, чтобы позволить Грею уезжать и возвращаться ко мне. По крайней мере, таков был план до несчастного случая.
— Не думаю, что это хорошая идея. Грейсону пора понять, что теперь он несет ответственность не только за себя и за свою любимую работу. Но будет еще лучше, если ты поедешь с ним. Ты привыкла к путешествиям, и я не понимаю, почему ты не хочешь пойти на компромисс. Будь осторожна и возвращайся к моменту рождения ребенка.
Шарлотта нервно провела рукой по волосам.
— Мы перестали путешествовать, когда моя крестная Аврора вышла на пенсию, — тихо сказала она. — Да и я уже давно хотела этого, хотела, чтобы у меня был дом.
— Шарлотта, ты любишь моего сына? — тихо спросила Оливия.
— Да, — кивнула она.
Они с Оливией вернулись на кухню, где их уже ждали чай и печенье, которые Шарлотта приготовила перед ее приездом.
— В нем есть все, что я хотела бы видеть в мужчине, и даже больше.
— Это хорошо, потому что мой сын любит тебя достаточно сильно, чтобы отказаться от должности руководителя Галапагосской экспедиции и остаться рядом с тобой только потому, что он думает, что именно этого ты хочешь.
— Но это не то, чего я хочу, — помотала головой Шарлотта, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Просто я не знаю, чего хочу.
— Я никогда не рассказывала тебе, как я встретила отца Грейсона? — мягко спросила Оливия. — Я была полным энтузиазма молодым врачом, только что закончила интернатуру и поступила на работу в больницу Рендвик. Сет был шкипером на сорокаметровой яхте. Однажды он привел в больницу своего капитана, который вывихнул плечо. Обычная процедура, рутина, но мы в первый раз увидели друг друга. Вечером мы вместе поужинали, а уже через месяц я плавала с ним по миру. Через девять месяцев где-то у берегов Таити на свет появился Грейсон. В это время Сет отказался от должности шкипера, купил яхту поменьше, и мы плыли назад в Австралию. Правда, обратное плавание заняло три года.
— Правда? — Шарлотта с трудом представляла себе молодую Оливию с ребенком на яхте посреди океана. — Получается, вы растили Грея на лодке?
— На нескольких лодках, которые мы покупали в разных портах, — мечтательно улыбнулась Оливия. — У нас была одна яхта… Но эту историю я расскажу тебе в другой раз.
— Почему? Расскажите сейчас.
Но Оливия покачала головой:
— Нет, сейчас я хочу объяснить тебе, почему начала этот разговор. После всех этих путешествий я поняла одну важную вещь: пока Сет и Грейсон были со мной, любое место было для меня домом. Нашим домом.
— Да, но ведь это продолжалось только три года. С годами так жить становится все труднее.
— И Грейсон тоже должен будет это понять, так же как когда-то его отец, когда он после трех лет странствий привез нас назад в Сидней.
