глупые мечты о будущем с Робертом, как можно разрешать себе подобное! Еще вчера она дала обещание думать о нем только как о деловом партнере. Ее задача — подготовить себя к достойному прощанию с ним.
Алисия даже приготовила слова, которые скажет ему при расставании. Что-то вроде: я благодарна судьбе за возможность впервые в жизни так близко наблюдать за работой детектива, для меня это первый шаг в моей новой профессиональной деятельности… Нет, это звучит излишне высокопарно, решила она. Надо подобрать более живые слова.
Тем временем в каюту, предварительно постучав, вошел врач в сопровождении Пэгги.
— О, да мы выглядим совсем молодцом, — пророкотал пожилой человек с выправкой морского офицера. Наверное, служил врачом на кораблях Его Величества, подумала Алисия, вспомнив рассказ Чарлза.
Врач остался доволен осмотром, разрешил снять повязку, но отменять постельный режим категорически отказался. Когда Алисия заявила, что вечером собирается лететь в Сидней, он протестующе покачал головой.
Договорились, вопрос об отлете отложить на следующее утро. Затем врач величественно удалился, эскортируемый не перестающей говорить и сыплющей медицинскими терминами Пэгги.
Алисия посмотрела на часы и решила, что лучшее для нее в такой ситуации — это почитать добротный старомодный детектив. Только пускай героями его будут не Рита с Фредом, а детектив-одиночка, живущий отшельником, и которому трудно дается каждое очередное расследование. Ей уже надоела эта блистательная пара супругов, легко и непринужденно одерживающих победу за победой. Пусть герой мучается, терпит временные поражения и неудачи, но непреклонно продвигается вперед.
Тихий стук в дверь прервал размышления о герое-детективе. Это Чарлз, подумала она, и рука потянулась к тумбочке в поисках зеркальца. Такового не оказалась, и Алисия провела рукой по волосам, гадая о том, каков ее внешний вид.
Он вошел бодрой походкой, такой здоровые люди стараются входить в больничную палату, отметила она и вопросительно посмотрела на Чарлза. Ну, как я? Ничего? — казалось, молил об ответе взгляд девушки.
В ярко-синих глазах Чарлза Алисия без труда прочла одобрение и восхищение и, приободрившись, завела разговор о том, как ей надоело лежать. Конечно, она не собирается бегать и прыгать, но с удовольствием прошлась бы по палубе. Чарлз согласился, что требования старого врача чрезмерны, и пригласил посидеть вместе с ним на палубе.
Пришла Пэгги, чтобы помочь ей с туалетом. В зеркале ванной комнаты Алисия увидела покрытое легким загаром собственное лицо, справа на лбу красовался кружок пластыря телесного цвета. Пэгги не разрешила снять его, объяснив, что под ним на ранку нанесен лечебный состав.
Сумочка Алисии, оказывается, лежала на стуле у изножия кровати. Она достала пудреницу и помаду, несколько раз провела пуховкой по лицу, подкрасила губы и в целом осталась довольна собой.
Поддерживаемая Пэгги, поскольку ощущала легкую слабость, Алисия вышла на палубу. На корме был натянут легкий тент, под ним стояли плетеные кресла с подушками. Она захотела дойти до них самостоятельно.
Чарлз шутливо поздравил ее с первыми шагами и помог устроиться в кресле. Но когда она, обрадовавшись скромным успехам, попросила его прогуляться с ней на нос, решил, что для начала это многовато. Алисия заметно расстроилась: мысли о диктофоне становились навязчивой. Чарлз, уловив настроение девушки, попытался развлечь ее историями из прошлого бухты, но тщетно — она оставалась безучастной.
— Алисия, вчера ночью, когда приходил Роберт, я отдал ему ваш диктофон, — неожиданно произнес Чарлз ровным голосом, и она вздрогнула, как от внезапного раската грома. — Ваш друг доверился мне, теперь я все знаю, — ей показалось, что он выделил слово «все», — поэтому не нужно волноваться по поводу местонахождения диктофона, тем более что это вредно в вашем сегодняшнем состоянии.
Алисия молча обдумывала сложившуюся ситуацию. То, что он назвал Роберта другом, а не мужем, доказывает его полную осведомленность. Пожалуй, маловероятно, что Чарлз вводит ее в заблуждение. Вспомнив вчерашний подслушанный разговор, она пришла к выводу, что не может не верить этому человеку.
— Прошу вас, расскажите, как обстоят дела с задержанием аферистов. Из вашего разговора с Боцманом, — тут Алисия покраснела, — я поняла, что он сетовал на внезапное исчезновение Шлоссмана и был в полной растерянности. — Вообще, многое из услышанного для меня осталось загадкой, — призналась она. — Например, что связывает вас и Боцмана… Эндрю, как вы его называете.
— Алисия, я с удовольствием расскажу вам все, что знаю. Но предлагаю разделить мой рассказ на две части. Первая — об афере, затеянной Шлоссманом вокруг гонок, вторая — о наших отношениях с Эндрю Харлоу.
Чарлз посмотрел на часы и заметил, что до начала трансляции гонок у них примерно два часа и есть время для обстоятельного разговора.
— Но сначала давайте вызовем Пэгги, — предложил он, — чтобы она проверила состояние ушиба и, если нужно, вновь наложила на нее лечебный состав.
Как бы Алисии ни хотелось откладывать начало разговора, но она подчинилась Чарлзу.
Пока Пэгги промывала ранку и накладывала мазь, Чарлз отошел в сторону. Он вынул из кармана светлой спортивной куртки конверт, достал из него мелко исписанный лист бумаги и погрузился в чтение.
Алисию поразило печальное выражение лица, с которым он вчитывался в текст. Неожиданно ей в голову пришла мысль о том, что больше всего на свете она хотела бы сидеть рядом с Чарлзом и рассказывать ему историю своей трудной любви к Роберту. Рассказывать о мучительных переживаниях девочки-подростка, отвергнутой своим кумиром по той простой причине, что она в отличие от Кэрол Гарднер не была для него достаточно привлекательной. Как тяжело было ее существование среди удачливых сверстниц, надсмехающихся над ее полнотой и очками.
Алисия никому никогда не рассказывала об этом. Подругами она не обзавелась, а в семье ждать утешения было не от кого. Мать жила событиями так называемой «светской» жизни их маленького университетского городка, где все знали друг друга, и на дочерей ей просто не хватало времени. Маргарет Ливингстон считала, что финансового благополучия, которого они с мужем достигли, вполне достаточно для счастливого детства ее девочек. Нет, у них с Мишел никогда не было настоящей душевной близости с матерью.
Алисия вспомнила отца — успешно делающего карьеру психоаналитика. Он любил дочерей всем сердцем, особенно ее, Алисию, но, помогая другим людям разбираться в себе, так и не смог найти подхода к собственным детям.
Ей не нужно никакого утешения сейчас, ей нужен просто человек, который умеет слушать так, как слушает Чарлз Уорвик. Без оценок и без вопросов.
Алисия не заметила, что какое-то время он уже сидит в кресле напротив нее и спокойно ждет, когда она обратит на него внимание. Чарлз улыбнулся, поймав ее взгляд.
— Ну что, вы готовы слушать меня или просто посидим молча, думая каждый о своем?
— Извините меня, я отвлеклась. Вспоминала о давно прошедших событиях моей жизни.
— У вас взволнованное лицо. Может быть, эти события прошлого как-то связаны с нынешними? — спокойно предположил он, и Алисия удивилась его проницательности.
Почему я так связана условностями и не могу поделиться своими печалями с симпатичным и внушающим доверие человеком? — продолжала размышлять Алисия. Как бы она хотела рассказать ему о своих сложных взаимоотношениях с Робертом сейчас!
Не забывай, что этот человек — молодой мужчина, которому ты нравишься. Он может истолковать твой порыв особым образом, предостерег внутренний голос.
Меж тем Чарлз смотрел на нее долгим изучающим взглядом. Алисия уже привыкла к нему, но впервые осознала, что, посмотри на нее так кто-либо другой, она непременно смутилась бы. Почему же ей просто и легко с Чарлзом? А может быть, не стоит уже который раз задавать себе этот вопрос, а просто наслаждаться
