полотенце на плотно утрамбованный влажный песок и, лежа на нем, начала заниматься гимнастикой, растягивая тело во всех направлениях. Затем, встав и попрыгав, чтобы восстановить кровообращение, она побежала трусцой на север, увертываясь от набегающих волн и налетающих на нее чаек. Справа бесконечной чередой возвышались па деревянных и бетонных опорах роскошные особняки голливудских кинозвезд и спортсменов-профи, получавших особенно высокие гонорары.
Никто не мог им втолковать, что наличные доллары, слава и изощренные проекты архитекторов бессильны перед упрямым напором морской стихии, и в итоге им без конца приходилось устранять повреждения, причиняемые объединенной мощью ветров и приливов.
Сирил бегала этим маршрутом вот уже несколько лет чуть ли не каждый день, не переставая восхищаться прелестью теснящихся, преследующих друг друга волн, этого множества вселенных, листов рассыпавшейся книги без начала и конца…
Сирил бежала и чувствовала, как вместе с потом, выступающим на лбу и струящимся в ложбинку между грудей, из нее выходят гнев, обида, отчаяние безысходности — весь эмоциональный шлак, отравляющий человеческую жизнь. Кровь энергичнее циркулировала в теле, кислород прочищал мозг, и прежде казавшаяся неразрешимой проблема предстала вдруг во всей своей очевидности.
Оказывается, все предельно просто: она влюблена в Шона Стивенса. Не в его неотразимую внешность, как он в сердцах бросил ей в понедельник вечером, а в человека и мужчину. Его профессия не имела значения, образование — тем более: эрудиты-энциклопедисты далеко не всегда хороши как мужья — достаточно вспомнить, как жалок был в этой роли ее собственный отец.
Только теперь, имея время все обдумать и взвесить, Сирил вдруг осознала, что ей никогда не было скучно с Шоном. Более того, он умел развеселить ее как никто из всех, кого она знала. А еще за эти два долгих дня она благодаря ему узнала о любви и ответственности перед самой собой больше, чем за предыдущие двадцать семь лет жизни.
Этим утром Сирил поняла, что стоит перед выбором, и от того, каким он будет, зависит вся ее дальнейшая жизнь: либо она попытается забыть Шона, как бы мучительно это ни было, либо переступит через свою гордость и отыщет его, чтобы сказать ему, как она его любит … и — да-да! — как хочет стать его женой…
Когда утреннее солнце выглянуло из-за края восточных холмов, пенистая поверхность моря засверкала миллионами граней как гигантский, в полмира, алмаз. Картина слияния неба и водной равнины захватила художественное воображение Сирил, а в сердце ее живительной струйкой начало вливаться чувство умиротворения и покоя.
Итак, сказала себе Сирил, любуясь пейзажем, она позвонит Шону, заставит его выслушать ее и донесет до его упрямого ума все, что она чувствует и думает. И едва Сирил пришла к этому решению, как внимание ее привлекло что-то движущееся вдали за линией прибоя.
Она резко остановилась и почувствовала, как тяжесть снова наваливается на ее плечи: в сотне- другой метров от нее, огибая черные монолиты, бежал в северном направлении кто-то очень высокий и очень широкоплечий…
Шон?! Или только почудилось? Отбросив раздумья, Сирил стремглав понеслась вслед бегуну, но после нескольких минут погони расстояние между ними ничуть не сократилось: казалось, песок стал необычайно вязким, затягивал ноги, мешая бежать.
Гранитные и базальтовые скалы то и дело закрывали от нее высокую фигуру, которая все дальше и дальше уходила вперед в отрыв.
Обогнув очередной, особенно большой валун, Сирил поняла, что окончательно потеряла бегуна из виду: создалось впечатление, что он растаял в утренней дымке, а выражаясь менее поэтично, свернул к домам и скрылся за ними.
Сирил с трудом остановилась и, почувствовав, как ноют налившиеся свинцом ноги, решила, что ей не стоит продолжать преследование. В конце концов, с чего она взяла, что это был Шон? Что ему делать в такую рань на отдаленном пляже?
Повернувшись, она медленно побрела назад. От ее радужного настроения не осталось и следа, плечи опустились и вся она обмякла как намокший носок. Когда Сирил дотащилась до своего полотенца и вытерла со лба льющийся градом пот, она уже сомневалась в целесообразности своего звонка Шоку. Злобно взметнув ногой тучу песка, она поковыляла к дому.
Еще у дверей она отчетливо услышала звонящий телефон. Оставив ключ в дверях, Сирил метнулась к ближайшему аппарату и схватила трубку.
— Алло! Алло! — закричала она во весь голос, больше всего на свете боясь, что звонивший уже повесил трубку.
— Алло! Сирил? Я говорю с Сирил Адамс?
Без сил опустившись в кресло, Сирил перевела дух. Голос был мужской, но принадлежал явно не Шону Стивенсу.
— Да, это я.
— Грандиозно! Говорит Мэтт Тернер. Я звоню, как мы договорились… Сегодня ведь четверг… — неуверенно напомнил он как бы в ответ на слишком долгое молчание в трубке.
— Ах да, конечно! Извините, Мэтт. Я только что с пробежки и не сразу сообразила, что к чему.
— Ну так что же, Сирил? Как там ваш календарь? Сможем мы сегодня вечером выбраться в ресторан или еще куда-нибудь?
Сирил озадаченно посмотрела на трубку. Мэтт вел себя как подросток, впервые собравшийся с духом и пригласивший одноклассницу на свидание. Он был ее ровесником, возможно, даже и постарше, но она вдруг ощутила к нему что-то вроде материнского сочувствия.
— Отличная мысль, Мэтт! — сказала она не чувствуя в себе сил вот так сразу дать робкому парню от ворот поворот. — Вы живете в округе Ориндж, да? Не встретиться ли нам в каком-нибудь ресторане между нашими кварталами, чтобы сэкономить ваше время?
«Будет повод пораньше расстаться, не приглашая Мэтта на кофе к себе домой», — подумала она.
— Идеально! — с готовностью отозвался Мэтт. — Мой драндулет постоянно барахлит, так что чем короче путь, тем лучше.
Договорившись о месте и времени встречи, Сирил повесила трубку. «Надеюсь, я не совершила ошибку», — подумала она, откинувшись в кресле.
Так она и сидела, не отводя взгляд от аппарата, к которому рука сама тянулась несколько раз, но тут же возвращалась на место. «У меня же все равно нет его телефона», — сказала она себе, но внутренняя борьба продолжалась.
Куда только подевалась твоя решительность? Ты трусишь. Но что страшнее: стычка с человеком, который тебе небезразличен, или свидания с неинтересными тебе людьми только из жалости к ним… и к себе?
Вскочив вдруг на ноги, она вихрем взлетела на мансарду и выдвинула ящик своей картотеки. Покопавшись в ней, Сирил нашла то, что искала.
Анкета, заполненная Шоном, находилась, как ей и полагалось, в самой глубине ящика. Вытащив бланк, Сирил повернула его к свету и попыталась прочитать написанное. Только сейчас она обратила внимание на то, что несколько строчек не заполнено, а там, где предлагалось сообщить домашний адрес, было нацарапано что-то совершенно неразборчивое — то ли «Уиноуинг Тайдс», то ли «Мэнэсинг Тайдс», в общем, «Тайдс» — «Прибой», а какой именно — разрушительный или грозный — черт его разберет.
Впрочем, номер телефона был. Не раздумывая ни секунды, Сирил схватила трубку и набрала номер. После нескольких гудков трубку сняли.
— Алло? — отозвался глубокий сочный бас, который нельзя было спутать ни с каким другим голосом в мире.
— Шон?! Шон, это Сирил!
Воцарилось молчание, а затем последовал ответ:
— Извините, вы, должно быть, ошиблись номером.
Две крупные горячие слезы скатились по щекам Сирил, а затем, захлебываясь рыданиями, она уткнулась головой в подушку.
— Я рада, что позвонила, — бормотала она, забираясь через десять минут под душ. — Иначе бы я всю
