представьте себе испуг этой женщины, когда она однажды хватилась, а часов на обычном месте не оказалось — исчезли. Перерыла всю квартиру (не так уж велика — одна комната) — нет часов!
Что тут делать? Вспомнила, что бабушка в таких случаях советовала в воду смотреть. Торопливо налила в миску воды, поставила эту миску на стол и стала в нее глядеть долго-долго… И вдруг увидела в воде лицо знакомого человека, который утром того же дня к ней заходил.
— Вор! Вот кто украл! — решила она и побежала в полицейский участок.
По ее заявлению полиция произвела обыск у подозреваемого и нашла часы, которые тут же вернула владелице.
Эта история имеет свое продолжение. Владелица часов стала повторять свои опыты с чашей воды и обнаружила у себя довольно значительную степень ясновидения. Я был персонально знаком с ней и, к чести ее, могу сказать, что она не старалась извлекать какой-либо материальной выгоды из своей способности, а применяла ее для помощи людям.
Смерти нет
Он был моим другом и братом, и нас объединяла тяга к Прекрасному. Почти всегда между нами были тысячекилометровые расстояния, и редко нам удавалось встречаться. Он был поэт в истинном значении этого слова, скромен и не любил много говорить, но из него исходил тот тихий свет, к которому тянутся люди, сами того не сознавая. В лютые годы сталинского лихолетья, когда меня бросили в тюрьму, я предчувствовал, что где-то в тяжкой неволе заключения пути наши сойдутся. Так оно и было — почти пять лет мы провели на Полярном Круге почти совсем рядом — в полукилометре друг от друга, за колючей проволокой… А потом встретились на воле и провели три дня в избушке лесника у опушки леса, на цветочной поляне… Мы садились под цветущий розовый куст и говорили, говорили, перебивая друг друга, о самом нам дорогом…
Он умер, мой друг и брат, но «умер» не то слово:
Нижеприведенное — запись его дочери.
5.11.1960 г. ушел от нас мой папа. Когда я его увидела умершим, меня охватило необыкновенное чувство торжественности и возвышенности.
Вскоре после ухода, когда я, наконец, умом постигла всю скорбь великой потери, я стала упрекать себя и считать виновной в том, что была недостаточно чутка к нему и в какой-то степени тоже виновата в его внезапном и быстром уходе.
Он пришел ко мне во сне, чтобы успокоить. Пришел энергичный, активный, в спортивного типа синей блузе (такая была у него) и многое мне сказал, учил меня. Помню, он сказал, чтобы мы не беспокоились, не скорбили о нем, что ему теперь очень, очень хорошо.
С 29.11 на 30.11. В это время я уже начала чувствовать отсутствие папы — начала страдать. И он опять пришел ко мне во сне.
Как будто были похороны. Его тело положили в гроб, обсыпали цветами. Хотелось подойти ближе к этому «телу», лежащему в розах. Вдруг поднимаю голову и вижу, что стоит папа — другой, настоящий — невдалеке от своего гроба с телом. Папа стоит молодой, красивый, стройный, в том темно-синем костюме и белой сорочке, в каких он выступил на торжественном собрании в Обществе имени Рериха, когда стал его председателем. Он был именно таким, каким был в самое счастливое время своей жизни, когда Елена Ивановна написала о благословении его Великим Учителем М. на пост председателя Общества имени Рериха.
На лице папы торжественная, сияющая улыбка. Он по-настоящему счастлив.
Когда я увидела его улыбку, он прикрыл рот рукой — «чтобы другие, посторонние, не увидели, что он «мертвый» улыбается», — взял мои руки в свои и крепко, тепло и ободряюще сжал, давая мне свое благословение и силу духа…
15-16.12.1960 г., рано утром.
Куда-то лечу, спешу к какому-то сроку.
Во сне осознаю, что прошло 40 дней со дня смерти папы, и теперь он может вернуться обратно в нашу жизнь и жить вместе с нами, в нашей большой комнате. Но я чувствую его теперь таким настоящим, реальным, близким и живым и, если так можно сказать, «существенным», каким почти никогда не могла его почувствовать при жизни. Я почувствовала именно присутствие его духа, независимого от физического и астрального тел. Эта встреча была неописуема; она превышала все встречи земные, настолько реальным, близким, настоящим, живым был папа. Почувствовав его таким, я от счастья ликую и кричу во весь голос: «Жив! Жив! Папа жив! Смерти нет! Смерти нет! Смерти нет!» Тогда папа подходит к буфету, где хранятся наши документы, достает из ящичка справку о своей смерти и уничтожает.
Проснулась и долго не могла понять, где я нахожусь; сознание было необыкновенно ясное, бодрое, переполненное счастьем; энергии много, как после утренней прогулки, но долго не могла войти в свое тело, и, когда витала, долго не работал центр равновесия, пол показался не на месте, очень кружилась голова.
Рано утром 5.11.1960 г. видела сон: Юрий Николаевич дает всем нам большие билеты, на которых написано большими буквами «Билет Жизни». Папа отказывается от своего билета и отдает его нам с Леопольдом.
В это же утро папа ушел из жизни.
6.11.1960 г. вечером в день смерти папы одна его знакомая слушала у себя в комнате хорошие пластинки (исполнение Клайберна). Вдруг она видит, что ее собака соскакивает с места и начинает вилять хвостом, как будто кто-то хорошо знакомый вошел в комнату; потом смотрит на тот стул, где обычно сидел папа, когда приходил к ней; потом собака положила свою морду как бы на колени кого-то невидимого нами и смотрела вверх, будто в глаза этого невидимого гостя.
Петина история
Отпевание подходило к концу. Хотя гроб не «утопал в цветах», все же букетики первых весенних цветов украшали изголовье молодого покойника — ему не было даже полных 16 лет!
Среди набившихся в избу соседей немало было подростков — товарищей покойного по детским играм. Какими-то ошалелыми глазами глядели они на лицо своего непонятно спокойного друга в гробу, на убитое горем лицо Арины, его матери… Вот уж скоро отпевание кончится, начнется прощание, потом глухо застучит молоток по забиваемым в крышку гвоздям, и никто уже больше не увидит Петю, как и сам он не увидит голубого неба и ликующего весеннего дня…
Священник пропел последние формулы обряда, замолчал, взглянул на лицо покойника и уже собрался произнести: «Прими последнее целование», как вдруг заметил, что кисть руки покойного явно зашевелилась. «Летаргия! Сейчас встанет!» — мелькнуло в голове священника, он тут же сообразил, как это отразится на слабонервных плачущих женщинах — какая паника может подняться, и поэтому дрогнувшим голосом произнес:
— Слабонервные, уходите!
Но таких не нашлось ни одного: шелест крыльев Редкого События сковал всех: как зачарованные, с
