множество ссор между неприятными друг другу людьми, связанными лишь случайностью рождения и сведенными устаревшим обычаем, по которому на Рождество семьи должны собираться вместе.
Это язвительное замечание привело лишь к тому, что Джозеф рассмеялся, хлопнул Натаниеля по спине и любовно обвинил его в скупости. И то, что Натаниель в конце концов все-таки пригласил 'молодых людей' в усадьбу на Рождество, говорило многое о даре убеждения Джозефа. Потребовалось немало времени для того, чтобы упросить Натаниеля забыть прошлое, потому что всего за месяц до этого он поссорился со своим племянником Стивеном и продолжал решительно отказываться финансировать пьесы, в которых хотела играть его племянница Паула.
— Понимаешь, Нат, — проникновенно сказал Джозеф, — такие старые перечники, как мы с тобой, не могут себе позволить ссориться с молодым поколением. Где бы мы были без них, со всеми их недостатками, благослови их Бог!
— Я могу ссориться с кем захочу, — ответил Натаниель, и это было чистой правдой. — Пусть Стивен с Паулой приезжают, если хотят, но я не потерплю, чтобы эта девица Стивена отравляла воздух своими противными духами, и я не собираюсь терпеть приставания Паулы. Она хочет, чтобы я поддерживал какую-то пьесу. Ее написал человек, о котором я ничего не слышал и не желаю слышать. Твоя драгоценная молодежь хочет только одного — денег, я-то знаю! Когда я думаю, сколько я на них выложил…
— Ну-ну, а почему бы и нет? — весело возразил Джозеф. — Меня не проведешь! Ты любишь притвориться скрягой, но я знаю, как приятно дарить, и никогда не поверю, что ты этого не знаешь!
— Иногда, Джо, — ответил Натаниель, — меня просто тошнит от твоих слов.
Тем не менее после долгих убеждений он согласился пригласить 'молодую женщину' Стивена в Лексхэм. В конце концов под Рождество в усадьбе собралась целая компания: Паула привезла с собой неизвестного драматурга, против которого так решительно возражал Натаниель; Матильда Клар пригласила сама себя; и в самый последний момент Джозеф решил, что было бы некрасиво нарушать традицию, не пригласив компаньона Натаниеля Эдгара Мотисфонта.
Всю неделю перед Рождеством Джозеф украшал дом. Он купил бумажные гирлянды и развесил их по потолку, искололся в бесконечных попытках украсить побегами остролиста все картины в доме, развесил букеты омелы на всех видных местах. Он был занят именно этим, когда приехала Матильда Клар. Она вошла в дом как раз тогда, когда он устанавливал шаткую лесенку посередине холла, готовясь приладить букет омелы к люстре.
Джозеф воскликнул:
— Тильда, дорогая моя! — Стремянка с грохотом рухнула, а он поспешил навстречу первому гостю. — Ну-ка, ну-ка!
— Привет, Джо! — ответила Матильда Клар. — Рождественская уборка и все в таком роде?
Джозеф просиял и сказал:
— Вот я тебя и поймал! Посмотри! — Он поднял над ее головой омелу и обнял ее.
— Пещерный человек, — отстраняясь, сказала Матильда.
Джозеф восторженно засмеялся и, взяв ее под руку, повел в библиотеку, где Натаниель читал газету.
Натаниель посмотрел на нее поверх очков и без энтузиазма протянул:
— А, это ты! Как поживаешь? Рад тебя видеть.
— Ну, это уже кое-что, — сказала Матильда, пожимая ему руку. — Кстати, спасибо, что разрешили приехать.
— Думаю, тебе что-то надо, — проворчал Натаниель, но подмигнул ей.
— Ничегошеньки, — ответила Матильда, зажигая сигарету. — Просто сестра Сары сломала ногу, а миссис Джонс не может ее заменить.
Сара была преданной служанкой мисс Клар и составляла весь штат ее домашней прислуги, так что причина приезда Матильды в усадьбу полностью объяснялась. Натаниель буркнул, что он должен был это предположить. Джозеф схватил Матильду за руку, уговаривая не обращать внимания на Ната.
— У нас будет настоящее рождественское веселье! — сказал он.
— Черта с два! — сказала Матильда. — Хорошо, Джо, я помогу. Идеальный гость — вот я кто. А где Мод?
Мод нашлась в гостиной. Она рассеянно обрадовалась Матильде, подставила ей щеку для поцелуя.
— Бедный Джозеф так настроился на Рождество в старых традициях! — равнодушно сказала она.
— Ну хорошо, я готова ему помочь, — ответила Матильда. — Что мне делать — гирлянды? Кто будет еще?
— Стивен и Паула, невеста Стивена и, разумеется, мистер Мотисфонт.
— Звучит невероятно весело. В присутствии Стивена любой вечер пройдет как по маслу.
— Натаниелю не нравится невеста Стивена, — изрекла Мод.
— Скажи пожалуйста! — вульгарно отозвалась Матильда.
— Она очень хорошенькая, — сказала Мод.
Матильда усмехнулась.
— Что есть, то есть, — согласилась она.
Матильда не была хорошенькой. Правда, у нее были выразительные глаза, красивые волосы, но даже в розовой юности она не обманывалась, считая себя привлекательной. Она благоразумно смирилась с тем, что ей досталась вполне заурядная внешность и, как сама говорила, сделала ставку на стиль. Ей было уже ближе к тридцати, чем к двадцати; она была обеспечена, жила в коттедже, расположенном не слишком далеко от Лондона, что было очень удобно, и подрабатывала случайными занятиями журналистикой и выращиванием бультерьеров. Валерия Дин, невеста Стивена, слегка завидовала ей, потому что Матильда одевалась с отменным вкусом и при самой заурядной наружности привлекала большое внимание на вечерах, на которых Валерия тайно рассчитывала на то, что все взоры будут прикованы к ней.
— Конечно, дорогой, дело не в том, что мне не нравится твоя родственница, — говорила Валерия Стивену, — но так глупо называть ее потрясающей. Потому что она почти страшненькая, правда, Стивен?
— Разумеется, — отвечал Стивен.
— Ты считаешь, она такая ужасно умная, Стивен? Я тебя спрашиваю.
— Не думай об этом. Она чертовски славная.
— Ну, дорогой, это звучит просто уныло! — удовлетворенно сказала Валерия. — Ты ведь не хочешь, чтобы она приезжала в Лексхэм?
— Хочу.
— Стивен, ты просто свинья! Почему?
— Мне она нравится. Пожалуйста, захлопни свой маленький прелестный ротик. Ненавижу, если ко мне пристают, когда я веду машину.
— Низкий негодяй! Ты меня любишь?
— Да, черт тебя побери!
— Ну, что-то по твоим словам не похоже. Я красивая, правда?
— Да, моя маленькая глупышка, ты прекрасна. Афродита и Елена в одном лице. Прекрати нести чепуху!
— Не могу понять, почему я влюбилась в тебя, дорогой. Ты такой скверный, — проворковала мисс Дин.
Стивен не удостоил это замечание ответом, и его нареченная, по-видимому, догадавшись, что он не в самом лучшем расположении духа, зарылась подбородком в меховой воротник пальто и погрузилась в молчание.
Они приехали в усадьбу Лексхэм одновременно с Эдгаром Мотисфонтом. Всех троих приветствовал Джозеф, который рысью выбежал на крыльцо, сияя от удовольствия, и, ссылаясь на привилегию старого актера, потребовал разрешения обнять Валерию.
Его восторги по поводу прелестной картинки, которую являла собой Валерия, сделали выражение лица Стивена еще более зловещим, но были благосклонно встречены самим объектом внимания. Мисс Дин, действительно прелестная, любила слушать восхищенные отзывы о своем очаровании и удостоила ответом
