— Я думал, что получение контракта на перестройку особняка в Грэнтоне положило конец всем твоим трудностям. Насколько мне известно, все идет хорошо, твоя фирма прекрасно работает. В чем же проблемы, дорогая?
— Это не касается работы.
— А что же тогда?
— А… — Мэндж махнула рукой. — Все из-за Гарри.
Это было правдой, вернее, частью правды.
— Так я и думал. Как всегда, Гарри. Бывает ли момент, когда ты не волнуешься о нем?
Мэндж натянуто улыбнулась.
— О моем брате сейчас есть кому волноваться и беспокоиться, кроме меня. Я ему больше не нужна. Он недавно женился и безумно счастлив в Буэнос-Айресе.
— Ну да? — удивился Джеймс. — Так чего же ты беспокоишься?
— Ему нужны деньги. Папа оставил фирму нам с Гарри. Он хотел, чтобы я отдала Гарри его часть капитала, когда тот женится. Но последние годы дела шли плохо, и у меня нет прибыли, которую можно было бы поделить. Я ходила к управляющему банком, но тот мне ничем не смог помочь. Единственное, что он мне посоветовал, это продать дом, но сейчас спрос невелик, и дело может затянуться.
Джеймс удивленно уставился на нее.
— Ты хочешь сказать, что готова продать свой родной дом ради нерадивого братца?
Мэндж вздохнула.
— Я не хочу этого делать, но не вижу другого выхода.
— Пусть подождет, ничего с ним не случится, А лучше всего пусть начнет зарабатывать сам.
— Я не могу ему отказать.
— Почему это?
Мэндж отвернулась.
— Потому что я никогда не забуду выражения его лица, когда умерла мама, — тихо и печально сказала она, зная наверняка, что Джеймс не поймет ее. — Он был крошкой, совсем маленьким мальчиком.
— А ты была маленькой девочкой! — воскликнул Джеймс. — Сколько тебе было? Десять? Одиннадцать? Ты отдала свое детство Гарри! Но не отдавай ему дом. Гарри уже не маленький, он способен сам о себе позаботиться!
Конечно, Джеймс прав. Но Мэндж никогда не смогла бы сказать Гарри о том, чтобы он больше не рассчитывал на нее: он ее брат, а значит, она всегда будет поддерживать его, сколько бы лет тому ни исполнилось. Мэндж молчала, вся в мыслях о Гарри и о том, как ей жаль расставаться со своим домом. Джеймс наблюдал за ней.
— Есть другой выход! — сказал он вдруг.
Мэндж повернулась к нему.
— Какой? — с надеждой в голосе спросила она.
— Я могу одолжить тебе деньги.
Взгляд ее сразу потух.
— Нет. Я у тебя не возьму.
— Это отчего же? Я сам предлагаю.
— Какая разница. Я не могу. — Мэндж решительно покачала головой.
— Ну пусть это будет аванс, если тебе от этого легче.
— Какой еще аванс?
— А что? В контракте сказано, что «Моторс компани» может оплатить первый этап работ, когда он будет завершен. Но я не вижу причин, чтобы не заплатить за то, что уже сделано. В конце концов, ты заработала эти деньги.
— Я не знаю… — протянула Мэндж нерешительно.
— Да не будь такой упрямой! От меня-то не убудет. Ты должна приветствовать такое разумное, взвешенное решение. Или ты уже перестала быть благоразумной девочкой?
— Нет, конечно, — ответила она, и Джеймс рассмеялся.
— Тогда тебе осталось только улыбнуться и сказать: «Спасибо, дядя!»
Мэндж и так уже улыбалась, потому что смех Джеймса всегда снимал напряжение. Она насмешливо склонила голову.
— Большое спасибо!
А потом посмотрела ему в глаза: они излучали нежность и любовь. Мэндж знала этот взгляд, он снился ей ночами. Как она жила все эти годы без Джеймса, близкого и родного, все понимающего, сочувствующего? Как ей хотелось прижаться к нему, спрятать разгоряченное лицо на широкой груди, почувствовать себя слабой в его сильных руках! Но она не смела пошевелиться — пока все еще очень зыбко, она это понимала.
Джеймс встал и жестом позвал ее с собой на кухню. Там он открыл холодильник и стал доставать продукты для какого-то особого омлета. Мэндж никак не предполагала, что у него есть кулинарные способности, и ее поразило, как профессионально он принялся готовить. Джеймс с миксером в руках или Джеймс, аккуратно нарезающий зелень, — картинка, которую стоило запомнить.
— Вот не знала, что ты умеешь готовить, — заметила она.
А сколько еще в нем таинственного?
— Да я только это блюдо и умею делать, — признался Джеймс. — Обычно мне готовит служанка, но она сейчас в отпуске. По правде говоря, я обычно ужинаю в ресторане, когда ее нет. Но я завтра рано уезжаю.
— Куда ты едешь? Я забыла.
— У меня деловая встреча во Франкфурте утром прямо в аэропорту. Потом я лечу в Японию. Мы дни и ночи работали над одним проектом и подготовили контракт с японцами, который нужно срочно подписать. Это очень важно для «Моторс компани» — так же как контракт в Грэнтоне для твоей фирмы.
Мэндж улыбнулась.
— Надеюсь, тебе повезет.
— Не скажи! Переговоры с японцами — дело очень долгое и непростое.
Они поужинали на кухне: ели омлет, виноград, какой-то пирог и пили вино. С Джеймсом было так легко и весело… Они болтали о каких-то его поездках и впечатлениях. Никто из них не вспоминал о прошлом, но оба чувствовали, что все это рядом, никуда не исчезло, и забыть об этом невозможно.
Джеймс сварил кофе, и они перешли в гостиную. Стеклянные двери были открыты прямо в ночное фиолетовое небо. Сияли огни, слышался шум улицы. Джеймс включил торшер, и мягкий свет осветил уютную комнату с красивой мебелью и множеством картин на стенах. Они сели в кресла напротив друг друга. Джеймс откинулся назад, и его лицо оказалось в тени.
Мэндж было не по себе — она ощущала на себе его пристальный взгляд. Чувства переполняли ее, глубокие и опасные чувства, заставлявшие сердце то замирать, то биться сильнее. «Выпить, поужинать и разойтись» — вот все, что он предложил, напомнила она себе и принялась дуть на горячий кофе. Если бы она могла так же легко остудить себя!
Напряжение нарастало. Они молчали, погруженные в собственные мысли. Скорее всего, одни и те же.
Мэндж охватила дрожь. Чтобы как-то разрядить обстановку, она решила нарушить молчание.
— Надолго ты уезжаешь?
Голос прозвучал хрипло и неестественно. Мэндж притворилась, будто у нее что-то застряло в горле, и прокашлялась.
— Недели на две, — отозвался Джеймс. — А может, и на три.
Снова пауза. Мэндж стала складывать в стопку рассыпанные журналы, лежавшие на столе. Потом уставилась на какую-то обложку — вроде бы ей интересно, но краем глаза наблюдала за Джеймсом. Тот сидел в кресле и не двигался.
— Ты действительно выходишь замуж за Дика? — вдруг спросил он громко.
— Нет, — сказала Мэндж.
