похищение. А вам… вам лучше быть в своих комнатах.
— Они вышли из озера, — Сид говорил, как в бреду. — Вампиры… Вы меня слышите? Это были вампиры!
— Террористы, — ровно сказал Сангстер. — Я думаю, это были террористы. И сейчас меня заботит только одно — доставить вас в безопасное место.
Алекс молчал. Он смотрел на линию горизонта, на темную дорогу, освещенную фарами, на летящие назад деревья с обеих сторон.
Через несколько минут они свернули с шоссе к главным воротам, и Сангстер торопливо высадил ребят из машины.
У входа их уже встречала миссис Хосташ в домашнем платье.
— Я получила ваше сообщение, — сказала она. — Что известно о Поле?
— Все, что мне известно, я вам уже сообщил, — ответил Сангстер, подталкивая ребят внутрь, на территорию школы. — Я присматривал за всей троицей. Потом появились террористы, казалось, они вышли прямо из воды. Масса отвлекающих маневров… Они схватили двоих учеников, одним из которых оказался Пол.
Алекс заметил, что Сангстер пользуется термином «террорист» при каждом удобном случае, и он понимал почему: Сангстер хотел быть уверенным, что слово приживется, зазвучит в разговорах и в прессе и в конце концов превратится в официальную версию произошедшего.
Миссис Хосташ мрачно покачала головой:
— Идемте, идемте…
— Вы уже общались с представителями полиции? — спросил Сангстер.
— Oui,[2] — кивнула она. — Сейчас они в ЛаЛори, а нам они будут задавать вопросы утром.
Она обернулась к Алексу и Сиду и слегка склонилась над ними, как будто им было по восемь лет.
— Как вы?
Алекс развел руками, словно говоря, что не имеет ни малейшего понятия.
Сид ничего не ответил.
— Спать, — распорядилась миссис Хосташ. — С вами поговорим утром. А сейчас по кроватям, оба.
Ребята пошли вверх по лестнице, к спальням. По пути их остановил Сангстер и твердо похлопал по плечу. Алекс заметил, что он сунул ему за воротник записку.
Алекс и Сид молча отправились в спальню, также молча разделись и легли, не в силах произнести ни слова.
Алекс развернул записку и прочел:
«В полночь».
Когда через полтора часа Алекс выскользнул из спальни, Сангстер ждал неподалеку, у школьных ворот. Учитель был на своем мотоцикле. А рядом с ним был еще один — новенький, цвета стали. Он мерцал в лунном свете.
— Что это?
— «Кавасаки Ниндзя», — сказал учитель. — Уступает большинству наших мотоциклов в размерах, но, пожалуй, один из самых мощных.
Алекс приблизился к мотоциклу и медленно обошел его кругом. Справа, на сером боку, он увидел эмблему Полидориума — такую же, как на фургонах агентов. И точно такой же девиз на латыни «Talia sunt».
— Что это все-таки значит? «Talia sunt»?..
— Это значит: так бывает, — сказал Сангстер и бросил Алексу пару очков со встроенным навигатором и прибором ночного видения. — Давай, поехали. Надо понять, как вытащить Минхи и Пола.
Алекс порадовался, что он в линзах; он сильно сомневался, что носить еще одни очки поверх его собственных — хорошая идея. Очки сидели плотнее, чем вчера. Неужели это было только вчера, пронеслось в голове у Алекса. Он надел шлем, который дожидался его на сиденье.
И, стоило ему надеть шлем, как тут же Сангстер вышел на связь — его голос лился Алексу прямо в уши через встроенные динамики.
— Прием.
— Я думал, вы против моего участия во всем этом?
— Айсмейкер говорил с тобой, Алекс, — сказал Сангстер, запуская двигатель мотоцикла. — Ты уже во всем этом. И… я думаю, нам может пригодиться твоя способность их чувствовать.
Они выехали на двухполосное шоссе, окружавшее озеро, и направились к югу.
Километров десять они проехали в молчании. Навстречу им не попалось ни одной машины, и темноту прорезали только редкие огни фонарей вдоль шоссе. Затем они свернули на грунтовую дорогу, к Ферме.
И снова за тонкой жестяной стеной последовал спуск по туннелю. Несколько минут — и вот они уже в переговорной директора.
— Во-первых, — рявкнул Каррерас, — я вам позволил привести с собой Ван Хельсинга. Но хотел бы узнать о причинах — о весомых причинах — вашего решения.
Армстронг, сидевшая по правую руку от директора, явно разделяла его точку зрения; она вопросительно подняла брови.
— Он говорил со мной, — опередил Сангстера Алекс. — Я столкнулся с Айсмейкером лицом к лицу.
— И что он сказал? — Каррерас наклонился вперед.
— Что-то о продолжении дела моей семьи, — сказал Алекс. — И о том, что вряд ли у меня что-то получится.
— Они следили за ним еще в Гленарване, — добавил Сангстер. — И напали на нас вечером, на глазах у всех. Они знают, кто он, и знают, что он здесь. У Айсмейкера с этой семьей свои счеты. Отец Чарльза помешал его планам в Лувре, помните? А сам Чарльз уничтожил около пятисот его сторонников на Кубе. Да я готов на что угодно поспорить, они засекли Алекса, как только он предъявил свой паспорт в аэропорту Женевы!
— Вы думаете… Он похитил Пола и Минхи потому, что они были со мной? — в ужасе спросил Алекс. Он вспомнил, как его друзей у него на глазах унесли прочь вампиры.
Сангстер вздохнул.
— Алекс, пойми… Никто не знает наверняка, но все выглядело именно так. Я думаю, у него была какая-то цель, но он не устоял перед соблазном тебя… ммм… подразнить. Он хотел привлечь внимание. Хотел, чтобы его увидели. И это серьезный шаг.
— Нам придется здорово раскошелиться, чтобы заставить репортеров молчать, — проворчал Каррерас.
«Неужели они говорят об этом всерьез?»
— Итак, Айсмейкер взял заложников, — продолжал Сангстер. — С какой целью? Что он собирается сделать, если ему понадобились заложники?
Сангстер вывел на экран досье — фотография Айсмейкера, даты, текст… Это выглядело, как страница из альбома Сида.
— В последний раз он появился здесь тем проклятым летом. И именно тогда он впервые проявил открытый интерес к вампиризму. Тогда они еще были друзьями с Полидори. И все вместе жили на вилле Диодати.
Сангстер прокручивал досье на экране.
— Вы говорили, что Айсмейкер напал на корабль, — вдруг вспомнил Алекс.
— Да. — Сангстер добрался в досье до описания последних событий. — Он напал на «Вэйфэрер», грузовое судно Полидориума, разграбил его и потопил. И сразу же отправился в путь, то есть сюда.
— И у вас нет предположений, что ему было нужно на корабле?
— У нас есть список из тысяч наименований. Книги, свитки, статуэтки, перчатки… Но что именно? Мы ничего не можем вычеркнуть наверняка.
