рассчитывать на эту вакансию, но отец был вне себя от ярости.
Прежде Эдвард ни к кому не испытывал ненависти. Конечно, кого-то он не любил, кого-то явно боялся, но ненавидеть... Однако Норман Саймз, новый управляющий банка, раздражал его, как никто прежде. Казалось, этот человек создан только для того, чтобы отравлять жизнь Эдварду Смоллвуду, и если это удавалось — день прожит не зря. Как-то раз Эдвард намекнул об этом родителям, но отец разворчался, мать сочувственно раскудахталась. Жалобы прекратились раз навсегда. Итак, он нес свой крест в одиночку, чувствуя себя несчастным, как в школьные годы. Ах как радуются сослуживцы его смущению перед шефом. Но это еще полбеды. Саймзу как будто доставляет удовольствие публично унижать своего помощника, словно от язвительных замечаний по адресу Смоллвуда рос престиж начальника. Эдвард вздохнул при мысли о предстоящих неприятностях. Может быть, если очень повезет, Саймз уедет на встречу с местными бизнесменами, и Смоллвуд не попадется ему на глаза.
Эдвард отбросил одеяло и начал ощупью искать очки, лежащие где-то на ночном столике. Он выругался с досадой, опрокинув принесенную миссис Смоллвуд чашку жидкого чая. Весь день уже был испорчен помешавшим рыбачить туманом. Эдвард облюбовал уголок на берегу Эйвона и дважды в неделю ездил туда ловить рыбу. Даже родители одобряли это его увлечение. Доктор утверждал, что свежий утренний воздух избавит Смоллвуда от хронического насморка и он перестанет целыми днями хлюпать носом. От насморка Эдвард так и не исцелился, но было так приятно в тишине и одиночестве посидеть на берегу реки, да и заботы надвигающегося дня не так удручали. Эдвард редко закидывал удочку: жаль было вытаскивать рыбу из родной стихии, но в угоду отцу, которого всерьез интересовали рыболовные успехи сына, приходилось, как это ни жаль, выуживать время от времени рыбу-другую.
Сегодня Смоллвуд был так занят своими мыслями, что заметил туман, только когда уже не смог разглядеть леску удочки. Он испугался, собрал рыболовные снасти и термос и направился к шоссе. Добрых десять минут ему пришлось плутать в тумане, натыкаясь на деревья и путаясь в кустах. Наконец Эдвард вышел на дорогу; к счастью, на шоссе тумана не было, вовсю сияло солнце. Миссис Смоллвуд, как всегда, раскудахталась и уложила сыночка поспать часок перед началом рабочего дня. К своему удивлению, Эдвард действительно уснул, но во рту остался отвратительный привкус тумана и жидкого чая.
Смоллвуд нашел очки и, протерев глаза, надел их, морщась от головной боли. Эдвард направился в ванную.
— Доброе утро, папа! — крикнул он, минуя комнату старика. Смоллвуд-старший в это время сидел в постели и, читая «Телеграф», пил чай и жевал тост.
— Доброе утро, Эдвард! — отозвался отец.
— Доброе утро, папа! — повторил Смоллвуд.
Эдвард тщательно вымылся и вернулся к себе в комнату одеться. Миссис Смоллвуд еще накануне вечером приготовила и аккуратно разложила на стуле его вещи. Смоллвуд спустился вниз, поцеловал мать в щеку и сел за стол. Несмотря на утреннюю прогулку, есть ему не хотелось. Увидев почти не тронутую яичницу с беконом, миссис Смоллвуд озабоченно посмотрела на сына.
— Тебе нездоровится, дорогой?
— Все в порядке, мама, я просто не голоден.
Эдвард отхлебнул немного чая, не обращая внимания на беспокойство матери.
— Наверное, этот гадкий туман проник в легкие.
— Не думаю, мама.
— Ты же знаешь, у тебя очень слабая грудь, — продолжала она, оставив без внимания слова сына. — Пожалуй, тебе все-таки не стоило выходить сегодня утром. В такой-то холод.
Почувствовав у себя на лбу руку матери, Эдвард отшатнулся.
— Я действительно здоров, мама. Просто мне не хочется есть.
— Ты ходил в туалет, Эдвард?
— Да, мама.
— Дать тебе папиных таблеток от запора?
— Не надо. Нет у меня никакого запора!
— Тогда что с тобой, милый?
— Ничего. Я просто не голоден.
— Не огрызайся, Эдвард. Я только хотела...
— Я не огрызаюсь, мама.
— Если у тебя что-то болит, то при чем здесь мать?
— Но я же прекрасно себя чувствую, мама. Просто нет аппетита и голова немного болит. Вот и все.
— Так почему же ты сразу не сказал? Принесу тебе парацетамол. Сразу станет легче.
— Да не...
Но миссис Смоллвуд уже удалилась. Через секунду она вернулась с двумя большими таблетками.
— Ну-ка, выпей с чаем, и все пройдет.
Эдвард торопливо проглотил таблетки, не дожидаясь, пока мать сунет их ему в рот силой.
— Папа считает, что благоразумнее будет остаться дома, если тебе нездоровится.
— Бога ради, мама, это всего лишь пустяковая головная боль. Эдвард вскочил из-за стола. Он был так взбешен, что все лицо покрылось красными пятнами.
— Сядь, Эдвард!
— Да, мама, — покорно ответил он.
— Ты ужасно выглядишь, когда выходишь из себя.
— Я совершенно спокоен, — угрюмо пробурчал Смоллвуд.
— Почему другие должны страдать из-за твоих недомоганий?
Эдвард задумчиво молчал, зная, что разговор может тянуться до бесконечности, что в конце концов мать расплачется и скажет, что он неблагодарный.
— Прекрасно, Эдвард, иди на работу, но не возвращайся потом домой с обеда и не жалуйся, что тебе хуже.
— Да, мама.
— Постарайся съесть что-нибудь в перерыве.
— Да, мама.
— Печенье или еще что-то...
— Да, мама.
Страдание на лице сына смягчило миссис Смоллвуд. Как он проживет без них? Кто о нем позаботится? Мальчику так нужны родители, он же буквально зависит от них. Конечно, она умрет первая, а мистер Смоллвуд никогда не мог как следует понять сына. Кто утешит ребенка после отцовских нагоняев? К кому обратится Эдвард за сочувствием? Миссис Смоллвуд мужественно проглотила слезы жалости и ласково потрепала Эдварда по волосам.
— Ну, беги, а то опоздаешь.
— Да, мама.
Смоллвуд снова встал из-за стола и застегнул пиджак. Мать улыбнулась ему, печально и натянуто.
— Мы любим тебя, дорогой.
— Да, мама.
Эдвард Смоллвуд приближался к филиалу Мидлендского банка, и чем ближе он подходил, тем сильнее становилась тупая пульсация в висках. Встречные знакомые здоровались с ним, он кивал в ответ, улыбаясь вежливо, но натянуто. Конечно, Эдвард очень любит родителей, но только зачем они так суетятся из-за каждой мелочи. Особенно мама. Вечно носится с ним как курица с яйцом. Это беспокойство сведет ее в могилу раньше времени. Смоллвуд вздрогнул при этой мысли. Господи, не забыть бы на обратном пути купить матери коробку шоколадных конфет, чтобы загладить сегодняшнюю грубость. Если этого не сделать, мама расстроится до конца недели, это уж наверняка. Мысли Эдварда переключились на отца. Рано уйдя на пенсию, старик стал еще более деспотичным. Он служил в страховой компании и теперь очень скучает по оставленной работе и не может отвыкнуть от своих администраторских замашек.
Смоллвуд машинально ступил на проезжую часть. Гудок автомобиля заставил его очнуться. Эдвард
