были в задней части здания, поскольку пожар начался на кухне. Он перевел луч на стоявший вплотную соседний дом. «Им чертовски повезло, — подумал он. — Могли бы тоже сгореть».
— Ну, что обнаружил, Лез?
Толстяк сердито оглянулся на Боба, незаметно подкравшегося сзади.
— Ты так не подкрадывайся, понял? Из меня чуть дух не вышибло, — произнес он шепотом.
Боб осклабился.
— Виноват, — сказал он с довольным видом.
— Из машины мне показалось, что кто-то лезет в окно. А может, это были тени от фар.
— Посмотрим, раз уж мы здесь. Ну и вонища тут, верно? А в соседнем доме есть кто-нибудь? — Боб направился к дому, и Лез старался от него не отставать.
— Да, наверно. Их дом не задело.
Боб свернул с дорожки и, пройдя через крошечный садик, подошел к провалу окна на нижнем этаже.
— Подними фонарь, Лез. Посвети внутри.
Лез повиновался, и оба заглянули через оконный проем в развалины.
— Небольшой беспорядок, — изрек Лез. Боб не стал утруждать себя ответом.
— Зайдем посмотрим, что там внутри.
Они вернулись к распахнутой входной двери, и толстяк осветил прихожую.
— После тебя, Лез..
— Возможно, это небезопасно. Перекрытия, наверное, насквозь прогорели.
— Нет, только ковер слегка подпалило. В этой части дома серьезных повреждений нет, пожарные вовремя подоспели. Давай входи.
Лез с опаской переступил порог, на каждом шагу проверяя доски на прочность, как будто пол мог в любой момент провалиться. Он уже дошел до середины коридора, как вдруг произошло нечто странное.
Широкое, нечетко очерченное пятно света от фонарика потускнело, словно натолкнулось на густую дымовую завесу. Но дыма не было. Казалось, луч вошел во что-то плотное, что-то поглощающее его яркость. Во что-то темное.
Боб быстро заморгал. Должно быть, это ему почудилось. Но что-то надвигалось на них, бесформенное и бесплотное. Как будто стала вдруг наступать дальняя стена. Нет, наверное, дело в батарейках: батарейки сели, и луч потускнел. Но луч был ярким на всем протяжении, тускнея только в самом конце.
Лез попятился, заставив отступить и Боба. Почти слившись, они пятились так по узкому коридору к выходу, а освещенное фонариком пространство продолжало сжиматься, простираясь перед ними не более чем на двенадцать футов. Они почему-то не решались повернуться спиной к надвигающейся тьме, опасаясь, что это сделает их более уязвимыми.
Как только они добрались до выхода, свет фонарика стал ярче и тьма отступила. Ощущение подавленности и страха внезапно исчезло.
— Что это было? — Голос у Боба дрожал.
— Не знаю. — Лез прислонился к косяку, схватившись за фонарик обеими руками, чтобы усмирить скачущий луч. — Я ничего не понял. Знаешь, что я тебе скажу? Я туда больше не пойду. Давай вызовем кого-нибудь на подмогу.
— Ага. И что мы скажем? Что мы испугались какой-то тени?
Внезапный вопль заставил обоих встрепенуться. Лез выронил фонарик, и он загремел по ступенькам крыльца, мгновенно потухнув.
— Господи, что это? — вымолвил толстяк, едва держась на слабеющих ногах.
Вопль повторился, и на этот раз они поняли, что кричал не человек.
— Из соседнего дома, — дрогнувшим голосом произнес Боб. — Быстрее! — Он побежал через садик и перепрыгнул через невысокую изгородь, разделявшую два участка. Лез неуклюже припустил за ним. Когда толстяк догнал Боба, тот уже изо всех сил колотил в дверь. Изнутри доносился жуткий предсмертный вой, но затем пронзительный крик кого-то другого заставил обоих похолодеть.
— Вышибай ее, Боб! Вышибай дверь! — Лез уже стоял сзади. Размахнувшись, он ударил тяжелым башмаком по замку. Небольшое матовое оконце над почтовым ящиком осветилось, и полицейские с удивлением отступили. Послышалось какое-то неясное жужжание.
Боб приник лицом к почтовому ящику, приподняв крышку. Все его тело сжалось в комок, и Лез увидел, что его глаза, освещенные проникающим сквозь щель почтового ящика светом, расширились от ужаса.
— Что там, Боб? Что там творится?
Поскольку напарник не отвечал, Лезу пришлось его оттолкнуть. Наклонившись, он заглянул в узкое прямоугольное отверстие. Палец, которым он придерживал крышку, дрогнул, будто тело взбунтовалось и не желало давать глазам возможность смотреть на эту картину. Но она уже запечатлелась в его сознании. Прямо на него по коридору с воем неслась собака, бешено колотя разъезжающимися задними лапами по своему кровавому следу. Она приближалась медленно, как в кошмарном сне, ибо передних лап у нее не было, и на их месте болтались истекающие кровью обрубки. За ней стоял улыбающийся человек с какой-то машинкой в руках. Именно эта машинка издавала жужжание, а ее лезвия вращались быстрее, чем мог уследить глаз. Человек сделал шаг к двери, но полицейский уже отдернул руку, и почтовый ящик захлопнулся.
Глава 5
Он погружался в океан, все глубже уходя в пучину, отдаляясь от ярко освещенной серебристой океанской глади вглубь, туда, где притаилась тьма, нетерпеливо поджидающая его чернота. Его легкие, казалось, вот-вот разорвутся, последний пузырек воздуха был выпущен целую вечность назад, однако тело пылало в каком-то странном экстазе, и когда он достиг средоточия влекущего пещероподобного чрева, боль перестала для него что-либо значить. Он вошел, и тьма мгновенно сомкнулась над ним, набрасываясь на его члены, набиваясь во все отверстия, стараясь задушить его за то, что он разгадал ее обман. Он попытался сделать вдох, и тьма заполнила его. Он шел, булькая, ко дну, уже не в силах шевельнуть руками или ногами, и его тело закружилось, как веретено, все быстрее и быстрее, опускаясь все глубже. Но вот показался слабый просвет, и он увидел, как навстречу ему плывет чья-то маленькая фигурка, перед которой расступались черные воды. Он узнал ее и хотел произнести ее имя, но океан заглушил его крик. Она улыбнулась, глаза сияли на маленьком детском личике. К нему потянулась пухлая ручонка. Она продолжала улыбаться, когда рядом возникло другое лицо — лицо ее матери, с безумными злобными глазами, весь яд которых предназначался ему. Потом они обе стали отдаляться, их очертания помутнели, и он крикнул, чтобы они не покидали его и помогли вырваться из страшной давящей тьмы. Но нет... зов не был услышан. Девочка все так же улыбалась, а взгляд женщины стал безжизненным и пустым. И вдруг они обе исчезли. Крошечные колеблющиеся вспышки погасли, погрузив его в абсолютную тьму. Он закричал, и бульканье превратилось в телефонный звонок, прорвавшийся в кошмар, освободивший его и вернувший его измученные чувства к реальности.
Бишоп лежал в холодном поту, уставившись в потолок. Настойчивый звонок, доносившийся из прихожей, не давал времени на обдумывание сна, срочно требуя ответных действий. Он сбросил одеяло и подобрал валявшийся на полу халат. Набросив его на плечи, спустился в прихожую, все еще испытывая от кошмара легкое головокружение. Ему надо научиться управлять воспоминаниями, которые, даже утратив былую остроту, временами безжалостно обрушивались на него, вдребезги разбивая защитную стену, возведенную им вокруг себя.
— Бишоп, — произнес он в трубку бесцветным от усталости голосом.
— Это Джессика Кьюлек.
— Здравствуйте, Джессика. Простите, что я так долго...
