ГДЕ-ТО ОКОЛО ПОЛУДНЯ все трое вышли на палубу, не прекращая ранее начатой беседы. Дарлена, которую сегодня Ренделл видел лишь мельком, играла в пинг-понг с каким-то прилизанным, развратного типа венгром. Сейчас же Ренделл съежился на палубном шезлонге, рядом с ним располагались почесывающийся Уилер и кутающаяся в плед Наоми Данн.
Лайнер приближался к Англии, и, если не считать легкого волнения, океан был гладким. Плотно сбившиеся тучи скрыли солнце, воздух заметно остыл. Ренделл засмотрелся на линию горизонта, зачарованный полосой белой пены за кормой корабля. Краем глаза он заметил флагшток между двумя мачтами, удивился, что на нем не было трехцветного флага, но тут же вспомнил, что его поднимают только при входе в порт. А потом пришлось прислушаться к словам Уилера, который продолжал характеризовать состояние дел:
— Итак, ты уже имеешь общее представление о том, чем занимается наша штаб-квартира в Амстердаме. На данном этапе более всего меня беспокоит проблема обеспечения безопасности. Давай я обрисую тебе обстановку. Итак, мы имеем «Гранд Отель Краснапольский», прямо на самой оживленной площади Амстердама, на Дам, напротив королевского дворца. «Воскрешение Два» полностью занимает и контролирует два из пяти этажей гостиницы. После того, как мы, пять издателей-директоров проекта — председатель нашей рабочей группы, доктор Эмиль Дейчхардт из Германии, сэр Тревор Янг из Великобритании, месье Шарль Фонтен из Франции, синьоре Луиджи Гайда из Италии и ваш покорный слуга — обставили и заняли эти два этажа, две пятых всего здания сделались непроницаемыми для каких-либо утечек информации. Но, тем не менее, хоть у нас имеются эти два этажа, гостиница открыта для каждого желающего. Поверь, как только мы были полностью готовы к изданию, а затем уже начали печать нашего пересмотренного Нового Завета, большую часть времени у нас тут же стал занимать вопрос безопасности. Это была сложнейшая и тяжелейшая проблема: продумать, как прикрыть все дыры, предупредить любую возможную опасность.
— И как же вы справились со всем этим? — спросил Ренделл. — Сделался ли «Отель Краснапольский» после этого полностью безопасным?
— Думаю, что так. Я надеюсь на это.
Наоми приподнялась в своем шезлонге.
— Стив, вам может показаться, будто мистер Уилер не совсем уверен в решении данной проблемы. Сама же я могу сказать, что видела, как готовили «Краснапольский». Он абсолютно непроницаем. Сейчас это самая настоящая крепость в смысле безопасности. Фактом остается то, что вот уже двадцать месяцев мы работаем там, но никто снаружи не имеет ни малейшего понятия о значительности и масштабах происходящего внутри… Мистер Уилер, вы должны сообщить Стиву о наших результатах в области обеспечения безопасности — ни в прессу, ни на телевидение, ни на радио не проникло ни словечка; за все это время до инакомыслящих священников-раскольников не дошло даже слухов.
— Это правда, — согласился с ней Уилер, почесывая шею. — И все равно, я ужасно беспокоюсь, когда думаю о двух решающих месяцах. Секретность становится для нас все более важной. Несмотря на то, что мы располагаем самой опытной службой безопасности, которую смогли для нас обеспечить охрана и сыщики, набранные из бывших сотрудников ФБР, Скотланд Ярда и Сюртэ, которых возглавляет один голландец, инспектор Хельдеринг, бывший офицер Интерпола — я все равно продолжаю беспокоиться. Я хочу сказать, что кое-какие слухи относительно нас все же ходят, и кое-какое давление на нас уже производилось, как со стороны прессы, так и со стороны священников-раскольников, которым уж очень хотелось бы знать, чем же таким мы занимаемся.
Вот уже второй раз в разговоре мелькнуло это слово, зацепившее внимание Ренделла.
— Священники-раскольники, — повторил он вслух. — Мне казалось, будто все священники, без всякого исключения, хотели бы сотрудничать с вами, чтобы сохранить тайну до последней минуты. Весь мир, как единое целое, равно как и все люди, будут в выигрыше, когда появится ваш Новый Завет.
Уилер, задумавшись, глядел на волны, потом спросил:
— Вы когда-нибудь слышали о преподобном Мартине де Фрооме, пасторе из Вестеркерк, крупного собора в Амстердаме?
— Я что-то читал о нем. — Тут Ренделл вспомнил свой разговор с Томом Кэри в Оук Сити. — Опять же, один мой приятель из моего родного города большой почитатель де Фроома.
— Ну а я вовсе не почитатель де Фроома, совсем даже наоборот. Но все эти младотурки в среде клира, которые желают перевернуть ортодоксальную Церковь, превратить ее в направленную на социальную деятельность коммуну, а веру и Христа выбросить к чертовой матери — все они де Фроома поддерживают. Он крупная шишка в «Недерландс Хервормд Керк» — Голландской Реформированной Церкви. И наш домине де Фроом — «домине» это его титул — повсюду распускает свои щупальца, подрывая и подкапываясь под протестантскую церковь во всем западном мире. Он наша самая большая угроза.
Ренделл был ошеломлен.
— Как же он может быть угрозой для вас — издателей, несущих миру современное, пересмотренное издание Нового Завета?
— Как? Дело в том, что де Фроом еретик, исповедующий и проповедующий критицизм. И на него влияет еще один еретик — Рудольф Бультман, богослов из Германии. Де Фроом скептически относится к изложенным евангелистами событиям. Он считает, будто Новый Завет должен быть демифологизирован, очищен от чудес — превращения воды в вино, насыщения толп пятью хлебами и двумя рыбами, подъема Лазаря со смертного одра, от Воскрешения и Вознесения — пока этот документ не станет что-то значить для современного, образованного человека. Он считает, будто ничего об историческом Христе узнать невозможно. Впрочем, де Фроом вообще отвергает существование Иисуса, он даже пытается внушить, что сам Иисус может быть принят лишь в качестве подпорки для нового послания в христианстве, но и тогда единственной ценностью будет одно только послание, и то, если оно станет уместным и рациональным для современного человека.
— Выходит, вы хотите сказать, что де Фроом верит только лишь в Христово послание? — спросил Ренделл. — И что же он хочет делать с этим посланием?
— Ну, основываясь на собственном понимании этой идеи, де Фроом желает сделать церковь политизированной и социализированной, чтобы она интересовалась, в основном, лишь каждодневной жизнью на земле, чтобы она исключила понятия небесного рая, Христа как Мессии и таинств веры. И даже более того. Очень скоро ты сам обо всем услышишь. И теперь можешь понять, как такой анархист, как де Фроом, мог бы воспринять Евангелие от Иакова, Пергамент Петрония, да и вообще — весь наш Международный Новый Завет с его открытием реального Христа. Де Фроом сразу же понял бы, что наше открытие может укрепить церковную иерархичность и ортодоксальность, оттолкнуть сомневающихся среди клира и верующих от церковного радикализма, а это приведет к укреплению традиционной церкви. И тогда всем амбициозным планам де Фроома наступит конец, равно как придет конец и церковной революции.
— А разве де Фроом знает что-то про «Воскрешение Два»?
— У нас есть причины считать, будто он подозревает, чем мы занимаемся и что готовим в «Краснапольском». У него десятки шпионов, их у него больше, чем у нас охранников. Пока что мы уверены лишь в том, что до настоящего времени детали нашего открытия ему не известны. Как только он их узнает, через месяц или около того мы сможем его услышать, и тогда он подсечет весь наш бизнес, прежде чем мы сможем выпустить в свет полное издание и все имеющиеся у нас доказательства. Так что сейчас, с каждым днем, он делается для нас все опаснее. По мере печатания Международного Нового Завета становятся доступными все новые и новые листы гранок, и некоторые из них могут попасть де Фроому в руки еще до того, как наше издание будет доступно для публики. Если такое случится, он сможет серьезно навредить нам — а может даже и уничтожить нас — путем продуманного заранее и рационального искажения фактов или же с помощью другой ложной информацией. Любая утечка сведений к журналистам или де Фроому сможет нас погубить. Стив, я говорю это тебе, потому что в то же мгновение, как только де Фроом узнает о твоем существовании, о месте, занимаемом тобою в нашей компании, ты сразу же станешь для него одной из главнейших целей.
— От меня он ничего не получит, — пообещал Ренделл. Никто не получит.
— Я хотел всего лишь предупредить тебя. И ты должен будешь держать ушки на макушке каждый день и каждый миг. — Уилер снова задумался. — Дай-ка подумать, не пропустил ли я чего-нибудь еще, что ты
