не было на месте, и знать наверняка он не мог. Своим людям он поручил наблюдать и следить, не более того. Рэйнтри не обладал даром ясновидения, так что не мог ничего узнать сам, но он мог что-то почувствовать. Предчувствие являлось до того обыденным даром, что даже обычные люди обладали им. Рэйнтри мог ощутить беспокойство, но, поскольку принадлежал к числу одаренных, никогда не проигнорировал бы ощущения, а принял бы меры, в то время как простые люди не обратили бы на них внимания.
Поскольку непосредственная угроза его жизни отсутствовала — всему свое время, — возможно, он почувствовал, что в его непосредственном будущем его ожидает несчастный случай, который произойдет, если он останется на трассе. И потому он воспользовался ближайшим выездом. Такое возможно. Всегда есть варианты.
Спланировать инцидент заранее они бы не смогли — не знали, когда Рэйнтри покинет свой дом и куда отправится. Теперь же, когда за ним шел хвост, подключить парней можно было везде, где бы он ни находился. Затем они отступили бы, а парни сделали бы свое дело.
Склонившись над макмаффином, Дантэ произнес:
— Расскажите мне обо всем, что вы почувствовали в моем офисе.
Лорна, задумавшись, отпила кофе. После всего, что она испытала, сидя в машине, ей хотелось попить чего-нибудь горячего, несмотря на то что благодаря Дантэ знобить ее перестало. Горячий кофе не мог прогнать остатки внутренней дрожи, но все равно был приятен.
Лорна порылась в памяти. И обычно она на нее не жаловалась, но все произошедшее недавно врезалось в ее мозг до мельчайших деталей.
— Вы напугали меня до смерти, — наконец ответила она.
— Когда вас поймали на жульничестве? — уточнил он, поняв, что она все сказала.
— Я не жульничала, — нахмурилась она. — Знать что-либо не означает жульничать. Но нет, я сейчас не об этом. Однажды, в Чикаго, я поздно вечером возвращалась домой и собиралась пойти короткой дорогой, через аллею. Я часто ходила там, и не только я — место отнюдь не безлюдное. Но тем вечером… Я не смогла. Застыла. Вы когда-нибудь испытывали страх до того сильный, что вам становилось дурно? Вот такой страх я испытала. Я осторожно вышла из аллеи и пошла к дому другой дорогой. А следующим утром в той аллее нашли истерзанный женский труп.
— Предчувствие, — сказал он. — Дар, спасший вам жизнь.
— Я то же самое ощутила, увидев вас. — По его взгляду было видно, что ему это не по душе, но он спросил, и ее делом было отвечать. — Мне показалось, что нечеловеческая сила буквально… врезалась в меня. Я не могла дышать. Боялась, что потеряю сознание. А потом вы что-то сказали, и паника исчезла.
Он откинулся назад, хмуря брови.
— От меня вам опасности ждать не нужно. Что могло вызвать столь сильную реакцию?
— Вы эксперт, вы мне и скажите.
— Моя первая реакция заключалась в желании увидеть вас голой. Если вас пугает секс, а я не думаю, что он вас пугает… — Он глянул на нее исподлобья, и от его взгляда у нее опять затвердели соски. — Вы вряд ли приняли бы от меня информацию, которая могла бы вас смутить.
Жар снова ударил ей в живот, и не из-за кофе. Поскольку находились они в «Макдоналдсе» и в кабинке позади нее сидел четырехлетка, она заставила себя отвернуться от собеседника и перестать думать о том, чтобы отправиться с ним в постель.
— По крайней мере, частично оно исходило от вас, — настояла Лорна. — Я помню, как подумала, что даже воздух какой-то другой. Как с другой планеты. Ничего подобного я прежде не испытывала. И когда вы приблизились, я лишь убедилась, что причиной всему вы. Вы опасный человек, Рэйнтри.
Он смотрел на нее и ждал, что еще она скажет, ибо последнее ее обвинение с чистой совестью отрицать бы не смог.
— Я чувствовала вас, — сказала она, понизив голос и погружаясь в воспоминание. — Будто вы притягивали меня, словно касаясь. Свечи вспыхнули. Мне хотелось бежать, но я не могла шевельнуться.
— Я касался вас, — сказал он. — Но только мысленно.
Она вспомнила о том, как попалась в сети его сексуальной фантазии, и у нее перехватило дыхание.
— Я знала, что-то не так, — прошептала она. — Я не контролировала ситуацию. Мне казалось, будто я нахожусь в силовом поле, в котором то и дело подскакивает напряжение, сбивая меня с ног. А потом мне стало холодно. Так же как в машине. Необычный холод, с гусиной кожей и дрожью, но такой сильный, что у меня заболели кости. Затем вернулось чувство опасности — то же самое, что на аллее. Вы говорили о том, как я чувствительна к событиям в комнате.
— Я говорил о сексуальной составляющей, — сказал он, немного скривившись. — Через несколько дней наступит летнее солнцестояние, и, когда солнца в избытке, контроль дается с наибольшим трудом. Поэтому и вспыхнули свечи — я был возбужден, и силы играли во мне.
Лорна задумалась. Он показался ей привлекательным с самого первого взгляда. Невзирая на страх и панику, стоило ей впервые посмотреть ему в глаза, и она с головой окунулась в желание. Изнурительный же холод пришел следом, ничуть не повлияв на ее физическое влечение к нему, ибо, когда исчез холод, влечение осталось неизменным.
— Холод исчез, — сказала она. — Как будто что-то вжимало меня в кресло, а затем внезапно пропало. Я думала, что выпаду из кресла, потому что так сильно вжималась в спинку, а потом вдруг давления не стало. Собственно, это все. Мы поговорили еще немного, а потом включилась пожарная тревога. Конец сцены и начало куда более странных событий.
— И то же самое вы почувствовали в машине?
Она кивнула:
— В точности. За исключением секса. Чем дальше мы отъезжали от дома, тем больше волнения и депрессии я ощущала, как будто совершенно раскрыта и уязвима. И вот тогда мне стало по-настоящему холодно.
— Очевидно, вы подобрали негативную энергию от окружавших нас на шоссе людей. Никогда не знаешь, кто едет в соседней машине. Там может находиться человек, которого не пожелаешь встретить и в людном месте, средь бела дня. Удивляет меня другое — почему то же самое вы почувствовали в моем офисе? — Он покачал головой. — Разве что вы почувствовали огонь, которому предстояло спалить казино, и это означало бы, что вы обладаете, по крайней мере, небольшим даром предвидения?
— Думаю, так и есть, но лишь в тех случаях, когда в деле замешаны числа.
Лорна рассказала ему о номерах самолетов одиннадцатого сентября и о том, что у нее не было видений с падающими самолетами и горящими зданиями, а просто номера рейсов, врезавшиеся ей в память.
— Ощущения перед пожаром были другими. Возможно, это потому, что я…
Запнувшись, она резко взглянула на него. Он приподнял брови:
— Вы… что?
— У меня проблема с огнем. — Он подождал, и, рассердившись, она пояснила: — Я его боюсь, понятно?
— Всякий, кто обладает хотя бы малейшим интеллектом, всегда осторожен с огнем. Даже я с ним осторожен.
— Это не осторожность. Я боюсь его. Это панический страх. Мне снятся кошмары о том, что я нахожусь в горящем доме.
«Может, он и осторожен с огнем, — подумала она, — но огонь возбуждает его». И правда, он готов был жонглировать языками пламени. Стоя посреди горящего казино, она чувствовала его восхищение огнем, его благодарность стихии. Чувствовала его возбуждение, ибо отражалось оно на нем очень буквально.
— Как бы то ни было, возможно, тогдашняя причина моей паники именно в этом. Но с какой стати я также почувствовала себя сейчас? Разве что вы решили снова затащить меня в какое-нибудь горящее
