Как же, повезло! Мысль эта пронзила вялую, болотистую массу, коей в эту минуту являлся ее мозг. Он держал ее там, в центре бушующего огненного ада, на протяжении, как ей показалось, целой вечности. Они оба должны были покрыться хрустящей корочкой. Или, по крайней мере, задохнуться, имея обожженные дыхательные пути, а не быть в порядке. Она знала, что делал огонь. Она это видела, обоняла и была в ужасе. Огонь уничтожал все на своем пути. А вот чем он обычно не занимался, так это не танцевал вокруг вас, чтобы вы остались невредимы.
И вот она невредима, относительно конечно. Она чувствовала себя так, будто ее переехал грузовик, но, по крайней мере, не обожглась.
Она не могла не обжечься. Она не могла не погибнуть. Но стоило ей задуматься над тем, что она не только не погибла, но и не пострадала, как голова ее затрещала так сильно, что каждый вдох отдавался в затылке, а стеклянная стена между ней и реальностью стала немного толще. Поэтому она перестала думать о жизни, смерти и прочих вещах. Просто сидела, глядя на царивший вокруг нее кошмар. На мерцающие огни, на толпы суетящихся людей, на пожарных, сбивавших оставшиеся очаги пожара, дабы он не разгорелся с новой силой. Пожарные машины грохотали так сильно, что ей хотелось заткнуть уши, но она и этого не делала. Просто ждала.
Чего именно? Она толком не знала. Ей следовало уйти. Она сотню раз задумалась над тем, чтобы просто уйти в ночь, но осуществить задумку оказалось невозможно. Не важно, как сильно ей хотелось уйти — ее сковывала инерция, сопротивляться которой она не могла. Все, что она могла, — сидеть на месте.
Затем Рэйнтри встал, и внезапно встала и она, ведомая неким импульсом, природу которого не понимала. Она просто знала, что, раз стоит он, будет стоять и она, и слишком вымоталась, чтобы искать иное объяснение.
На его черном от сажи лице выделялись только белки глаз, и она поняла, что, наверное, выглядит не лучше. Чудно. Это означало, что уж незамеченной она никак ускользнуть не сможет. Он взял кусок ткани, которую ему кто-то дал, и стал вытирать лицо, что, впрочем, не внесло особых изменений в его облик. Сажа была маслянистой, без мыла она только размазывалась.
Уверенным шагом он направился к группе полицейских — трое были в униформе и двое в штатском. В голове ее загорелся слабый сигнал тревоги. Он собирается сдать ее властям? Без доказательств? Ей захотелось попятиться, но вместо этого она обнаружила, что послушно идет следом за ним.
Почему она это делает? Почему не уходит? Она боролась с этой дилеммой, пытаясь выудить ответ из своего мозга. Он даже не смотрел в ее сторону; он бы понятия не имел, куда она пошла, если бы сейчас она отступила и смешалась с толпой — в той степени, в которой могла сделать это с сажей на лице. Но и другие люди пострадали от дыма: кое-кто из сотрудников казино, например, и игроки. Ускользнуть она могла бы, если бы чувствовала в себе способность приложить это усилие.
Почему ее мозг работает так вяло? На внешнем, поверхностном уровне мыслительный процесс казался нормальным, но копни глубже — и начинался какой-то ил. Было нечто важное, о чем ей не следовало забывать, — нечто, лишь на миг всплывшее на поверхность ее сознания, вызвав мимолетный укол волнения и тут же исчезнув, словно клубок дыма. Она нахмурилась, попыталась вернуть воспоминание обратно, но попытка лишь усилила головную боль, и она тут же бросила это занятие.
Рэйнтри подошел к полицейским в штатском и представился. Лорна старалась вести себя как можно незаметнее, что вряд ли помогало, учитывая ее внешний вид и тот факт, что она стояла всего в нескольких футах от них. Все они поглядывали на нее со смесью подозрения и любопытства, вообще свойственного копам. Сердце ее забилось быстрее. Что она будет делать, если Рэйнтри обвинит ее в шулерстве? Побежит? Посмотрит на него так, будто он идиот? Может, она идиотка, раз стоит здесь как жертвенный ягненок?
Эта мысль подстегнула ее, как ничто другое. Она не станет жертвой добровольно. Лорна попыталась сделать шаг назад, но по какой-то причине оказалась не в силах поступить подобным образом. Все, чего она хотела, — это остаться с ним.
«Оставайся со мной».
Эти слова пронзили ее уставший мозг, и головная боль усилилась. Она потерла лоб, пытаясь понять, откуда донеслись слова и почему они имели значение.
— Где вы находились, когда начался пожар, мистер Рэйнтри? — спросил один из детективов. Он и второй детектив представились, но имена их улетучились из головы Лорны сразу же, как только она их услышала.
— В моем офисе. Разговаривал с мисс Клэй.
Он указал на Лорну, не глядя на нее, будто и так знал, где она находится.
Они взглянули на нее уже более пристально, затем детектив, говоривший с Рэйнтри, произнес:
— Мой напарник снимет ее показания, пока я сниму ваши. Так мы сэкономим время.
Конечно, с сарказмом подумала Лорна. Детективы хотели развести их с Рэйнтри, чтобы она не слышала, что говорит он, и не могла вторить его словам. Если бизнес не приносил дохода, владелец иногда сжигал предприятие, дабы минимизировать убытки и получить страховку.
Второй детектив подступил к ней. Рэйнтри глянул на Лорну через плечо:
— Не уходи далеко. Я не хочу потерять тебя в этой толпе.
«Что у него на уме?» — подумала она. Он говорил так, словно между ними была интимная связь или нечто подобное. Но когда детектив сказал ей: «Давайте отойдем», Лорна послушно отошла вместе с ним примерно на двадцать футов, а затем остановилась, словно не могла больше ступить и шагу.
— Давайте здесь, — сказала она, удивившись тому, как слабо звучит ее голос. Конечно, она покашливала, но голос ее звучал так, будто она валила лес несколько дней подряд. За шумом пожарных машин он улавливался с трудом.
— Хорошо. — Детектив оглянулся, как бы случайно вставая так, чтобы она стояла спиной к Рэйнтри. — Я детектив Харви. Ваше имя…
— Лорна Клэй. — По крайней мере, теперь она помнит свое имя, хотя долю секунды и сомневалась. Она потерла лоб, желая, чтобы исчезла наконец эта проклятая боль в голове.
— Вы здесь живете?
— В данный момент. Еще не решила, останусь ли.
Конечно не останется. Она никогда не оставалась на одном месте слишком долго. Несколько месяцев — максимум шесть. Потом переезжала. Он спросил ее адрес, и она назвала его. Если он станет ее проверять, самым страшным ее преступлением окажется трехлетней давности штраф за превышение скорости. Штраф она заплатила без препирательств, так что там никаких проблем. Если Рэйнтри не станет обвинять ее в шулерстве, бояться нечего. Ей хотелось оглянуться и посмотреть на него, но так, чтобы не создать впечатление, будто она нервничает или, того хуже, пытается получить от него сигнал, какие ответы давать.
— Где вы были, когда начался пожар?
Он только что слышал ответ Рэйнтри, когда ему задали тот же вопрос, — он был вместе с ней, но так уж работали копы.
— Я не знаю, когда начался пожар, — ответила она немного раздраженно. — Я находилась в офисе мистера Рэйнтри, когда раздался сигнал тревоги.
— Во сколько это случилось?
— У меня нет часов, так что не знаю. Кроме того, я не стала бы на них смотреть. От огня у меня поджилки трясутся.
Уголок его рта дернулся было в улыбке, но детектив сдержался. У него было приятное лицо человека, жившего на работе, с немного обвисшими щеками и морщинами вокруг глаз.
— Не страшно. Время зафиксировала система безопасности. Вы долго пробыли с мистером Рэйнтри до того, когда раздалась сирена?
Вот это вопрос посложнее. Лорна вспомнила о панике, испытанной ею в этом офисе, странных галлюцинациях, или чем бы там ни являлась смутившая ее сексуальная фантазия. Ничто в той комнате не было нормальным, и хотя обычно она следила за временем, сейчас затруднялась дать ему даже самую приблизительную оценку.
— Я не знаю. Когда я вошла, был закат. Это все, что я помню.
Он сделал пометку в блокноте.
