— Вы полагаете, барон даст на это свое согласие?
— Я уверен. Его, несомненно, порадует ваш интерес к прекрасному.
— Меня несколько беспокоит вопрос о том, где именно я буду писать портрет, — произнес отец.
— Ах да, разумеется. Барон уже не раз приглашал сюда специалистов, так что знаком с требованиями относительно освещенности помещения. Художники всегда работали в комнате, которую мы называем «солнечной». Она находится в самой современной части замка, возведенной в семнадцатом веке. Комната была построена таким образом, чтобы в нее со всех сторон проникал свет. Она высокая, и даже в потолке имеются окна. Вы ее увидите завтра. Думаю, она вам понравится.
— Судя по вашим словам, это идеальное помещение для работы художника, — кивнула я.
Мы пытались продолжать беседу, но разговор явно не клеился. Говорили о проделанном путешествии, о сходстве и различии между английским и французским сельскими пейзажами и прочих вещах такого же рода и значения, пока, наконец, он не произнес:
— Вы, должно быть, совершенно измучены. Позвольте, я распоряжусь, чтобы вас проводили в ваши комнаты. Хорошо отдохнув этой ночью, вы утром будете чувствовать себя намного лучше.
— И будем готовы встретиться с бароном, — добавила я.
Он улыбнулся, и его улыбка была такой теплой и дружеской, что я испытала ответный прилив симпатии. Он мне очень понравился. Безукоризненные манеры делали его отнюдь не женоподобным, как многих молодых щеголей, а просто очень приятным молодым человеком. Я отметила, что у него очаровательная улыбка. И хотя заявления о том, что мы своим присутствием оказали Сентевиллю большую честь, трудно было считать вполне искренними, тем не менее они помогли нам почувствовать себя достаточно непринужденно, что еще больше расположило нас к нему.
В этот вечер я испытывала невыразимое облегчение, но была так измучена путешествием и опасениями относительно того, что нас ожидает в его итоге, что уснула, едва коснувшись головой подушки.
Меня разбудил осторожный стук в дверь. Это одна из служанок принесла
— Через десять минут, мадемуазель, я принесу горячую воду, — произнесла она.
Не вставая с кровати, я принялась за кофе, который оказался очень вкусным. Затем, почувствовав, что проголодалась, с аппетитом съела булочки.
В высокое окно светило яркое солнце, и я прониклась приятным волнением. Меня ожидало настоящее приключение.
Умывшись и одевшись, я отправилась в комнату отца. Его разбудили тогда же, когда и меня, так что он уже позавтракал и был полностью готов к активной деятельности.
За нами зашел мсье де Марньи. Ему было велено отвести нас к мсье де Мортимеру.
Вслед за ним мы направились в ту часть замка, где обедали накануне вечером. Бертран де Мортимер ожидал нас в комнате с расписным потолком, которую я про себя окрестила приемной.
— Доброе утро, — произнес он, одарив нас приятнейшей улыбкой. — Надеюсь, вы спали хорошо.
Мы заверили его в том, что спали именно так, и в том, что чрезвычайно благодарны за его заботу о нашем благополучии и самочувствии.
Он развел руками. Какие пустяки. Своим приездом мы оказали Сентевиллю большую честь.
— А теперь вы наверняка захотите взглянуть на «солнечную» комнату. Не угодно ли последовать за мной?
Комната привела нас в восторг.
Она была построена одним из баронов, при котором в замке жил и работал штатный художник.
— Смею надеяться, она вас устроит? — поинтересовался Бертран.
— Она просто превосходна! — откликнулась я, и отец со мной согласился.
— Заказчики так часто предлагают мне работать в совершенно неподходящих условиях, — добавил он. — Но это именно то, что нам нужно.
— Возможно, вам необходимо провести… предварительную подготовку… Как говорится, оборудовать рабочее место…
Я перевела взгляд на отца. Он кивнул.
— Да, разумеется, — проговорила я. — Тогда мы будем полностью готовы к началу работы.
— Вы начнете писать портрет сразу же, как только барон вернется?
— Видите ли, я предпочитаю немного пообщаться со своей моделью… поближе узнать этого человека, — нерешительно ответил отец.
— Я уверен, барон поймет вас правильно.
— Что ж, начнем готовиться, — обратилась я к отцу.
— Вы найдете дорогу обратно? — спросил мсье де Мортимер.
— Мы должны научиться.
— Все же я провожу вас в ваши апартаменты. Ну а в дальнейшем вы, надеюсь, уже сможете ориентироваться в замке самостоятельно.
— Я буду по пути запоминать ориентиры, — с улыбкой заверила я.
Итак, мы с отцом провели час или около того, перенося в «солнечную» комнату все необходимые материалы. Такие комнаты в Англии называли соляриями, и она просто идеально подходила для нашей цели. Отец отметил, что пока все идет великолепно.
Казалось, он выглядит несколько уставшим, и я заметила, что раз или два он моргнул, отводя глаза от яркого солнечного света, заливающего комнату. Да, на нашем пути могут возникнуть самые непредвиденные препятствия. Я не очень хорошо представляла себе, как именно мы будем создавать видимость того, что пишет миниатюру он, тогда как это предстояло сделать мне. Нас, несомненно, ожидал захватывающий опыт. Мне очень хотелось знать, чем все это может закончиться.
Было бы ужасно создать нечто, хоть на йоту уступающее высоким стандартам Коллисонов, да еще в ситуации, когда для нас был жизненно важен успех.
Когда мы вернулись к себе, я предложила отцу немного отдохнуть. До обеда еще оставался целый час, а путешествие и волнение, связанное с приездом в замок, вконец измотали его.
Я убедила отца прилечь, а сама решила взглянуть на замок снаружи. Надела шляпу, после недолгих поисков обнаружила нужную лестницу и спустилась в уже знакомый зал. Там увидела дверь, в которую мы входили накануне вечером, и затем оказалась во дворе. Мне не хотелось покидать пределы замка, поэтому я не стала переходить через ров. Оглядевшись, заметила калитку в стене, через которую проникла в замковый сад. Отсюда открывался необыкновенно красивый пейзаж. Сад спускался к самому рву. Было заметно, что за ним тщательно ухаживают. Здесь росло очень много цветов, причем их сочетания были просто идеальными. Барон был не лишен чувства цвета, если только он не нанимал людей, которые подбирали для него как цветы, так и цвета. Скорее всего так оно и было.
Я спустилась вниз и присела на траву, буйно растущую на берегу рва. Какая тишина! Я подумала о Клэр, оставшейся дома на хозяйстве, и об Иви, живущей теперь где-то в Африке. Мне было не по себе, хотя я беспрестанно убеждала себя в том, что для этого нет ни малейших оснований. Если барон обнаружит, что мой отец больше не может писать миниатюры, а он, тем не менее, захочет именно произведение Коллисона, ему не останется ничего иного, как обратиться ко мне. А если он откажется? Что ж, в таком случае мы вернемся домой.
Услышав чьи-то шаги, я резко обернулась и увидела приближающегося ко мне Бертрана де Мортимера.
— О! — произнес он, как будто удивившись. — Вы уже окончили свои приготовления?
— У нас было не так много работы… теперь только остается ждать… э-э… прибытия модели.
— Разумеется. — Он присел рядом со мной. — Теперь, когда вы посмотрели на замок при свете утреннего солнца, что вы можете о нем сказать?
— Величественный. Основательный. Впечатляющий. Угрожающий… Больше нечего добавить.
— Достаточно и этого.
Он пристально смотрел на меня, и я заметила, что его привлекательная внешность ничуть не
