невыносимое одиночество, сменяя ее у кроватки Келли, когда та болела какой-нибудь из множества детских болезней.
— Кстати, — сказала она, отбросив грустные воспоминания. — У меня есть много детских фотографий Келли в разном возрасте. Могу дать пленки, и ты отпечатаешь то, что тебе понравится.
— С удовольствием. — Скотт задумчиво посмотрел на нее. — Как же все-таки случилось, что ты не вышла замуж за какого-нибудь врача, как это делают многие медсестры?
Он догадывался, что не имел права спрашивать ее об этом, но не мог удержаться. Она была слишком красива, чтобы сидеть дома по субботним вечерам, слишком молода, чтобы полностью посвятить свою жизнь ребенку и отказаться от собственных потребностей, если, конечно, именно это она и делала все пятнадцать лет.
— У меня не было времени для свиданий и вечеринок, Скотт. Я растила дочь, много времени посвящала занятиям, а позже своей карьере.
Как хотелось ей рассказать ему о своих успехах в учебе и работе, но не ради хвастовства, а потому что она действительно гордилась своими достижениями.
— Работая несколько лет сестрой отделения травматологии, я ужасно изматывалась, — продолжала Люси. — К концу дня хотелось одного: побыть с Келли. Я не искала встреч с мужчинами. — Заметив его недоверчивый взгляд, она добавила: — Это удивляет тебя?
— Меня уже ничем не удивишь, Люс.
Когда Скотт назвал ее уменьшительно-ласкательным именем, в ее памяти возникли картины прошлого. В те времена он был нежным и любящим, а не таким, как теперь, жестоким, бесстрастным, с поджатыми губами и циничной ухмылкой. Ей не хотелось, чтобы он называл ее так, вызывая воспоминания о любящем юноше и заставляя думать о том, что с ними могло случиться, если бы у нее хватило смелости не спасовать тогда перед его отцом.
— Пожалуйста, не называй меня так, — тихо проговорила она.
Скотт отпил глоток коктейля, незаметно наблюдая за игрой чувств на ее лице.
— Почему? Уж не потому ли, что это пробуждает в тебе воспоминания?
Он поставил стакан и, склонившись над столом, приблизил к ней лицо. Ее взгляд был кротким и задумчивым, совсем непохожим на взгляд женщины, которую его отец считал алчной и эгоистичной. Легкий аромат ее духов приятно щекотал ноздри. Она по-прежнему пробуждала в нем желания, что удивляло и одновременно раздражало его.
Люси не отвела глаза в сторону от его пристального взгляда. Неужели перед ней сидел тот самый человек, в которого она была без памяти влюблена много лет назад? Ее пугали происшедшие в нем перемены как в облике, так и в душевном состоянии.
— Тогда мы были почти детьми, — сказала она, чувствуя, что ей не хватает воздуха для дыхания.
— Детьми? Может быть. Но достаточно взрослыми, чтобы зачать ребенка, — напомнил он глухим, неожиданно охрипшим голосом. — Ты помнишь ночь, когда была зачата Келли?
Она вздрогнула, ясно представив ночь, когда впервые лежала обнаженная в его объятиях, ощущая его горячее дыхание, которое смешивалось с ее, видя, как блестит его кожа, покрытая испариной. Они приехали тогда на озеро, разостлали на траве старое стеганое одеяло, разделись, помогая друг другу, при свете полной луны. Они были молоды и неопытны, совершенно не подготовлены к таинству любви.
— Да, помню, — сказала она наконец почти шепотом. — Мы не подумали, что надо… гм… предохраняться. Позже, когда я обнаружила, что беременна, то боялась сказать тебе об этом.
Она, действительно, не просто испугалась, а пришла в ужас и несколько недель ждала, надеясь на какое-то чудо, прежде чем сообщить об этом Скотту. До нее дошли слухи, что одна из девочек ее класса забеременела и сделала аборт. Люси же твердо знала, что никогда не решится убить ребенка Скотта. Люси беспокоило, что же будет с планами Скотта о поступлении в колледж, когда его семья узнает о случившемся? Обри Баффорд наверняка отказался бы платить за обучение сына, узнав, что у них будет ребенок. Переживания чуть не довели ее до безумия.
Скотт пришел в восторг, когда она набралась храбрости и обо всем рассказала ему. Он надеялся, что отец смирится и примет Люси в их семью. Как же они ошибались! У Обри были большие планы в отношении сына, но в них не входила женитьба на девушке из самой бедной семьи в Шейд-Три, глава которой пользовался в городе дурной славой.
От неожиданно донесшегося до кухни шума они вздрогнули.
Вбежали Келли и Джеф, одетые в купальные костюмы.
— Мам, ты бы видела, какой у Джефа компьютер! — восторженно вскрикнула девочка. — На нем можно рисовать картины. А еще у него есть сверхмощный телескоп и цветной телевизор, подключенный к кабельной системе, и стереосистема, и…
Люси с застывшей на губах улыбкой слушала взволнованную дочь, а Скотт смущенно ерзал на стуле.
— Все это, действительно, замечательно, дорогая, — сказала она, не зная, что еще ответить.
Такие дорогие «игрушки» были ей не по карману, даже компьютер она пока не могла купить, хотя Келли проявила большие способности в этой области, занимаясь на компьютерных курсах в Атланте.
Келли вопросительно посмотрела на Джефа.
— Так мы идем плавать, или ты будешь тут торчать, как кочка на болоте?
Он усмехнулся.
— Кто окажется в воде последний, тот слабак.
Подростки наперегонки побежали к раздвижным стеклянным дверям, ведущим из гостиной в бассейн, и, громко смеясь, затеяли возню, не желая пропускать один другого вперед. Сквозь оставленную открытой дверь послышался плеск воды и безудержный хохот.
— Ну и ну, — сказал Скотт, когда они остались одни.
Люси холодно посмотрела на него.
— О чем ты?
— Ты думаешь, что я слишком балую Джефа. Возможно. Но это единственный способ смириться с тем, что я не так много времени провожу с ним.
— Мы не можем быть с детьми все время, Скотт.
— Так почему ты смотришь на это неодобрительно, Люси?
Она отвела взгляд в сторону.
— Потому что я не могу позволить себе покупать такие вещи для Келли, хотя до сих пор она ничего у меня не просила.
— Я могу дать ей все, чего она захочет, — поспешил заверить Скотт.
— А я этого не позволю. — Люси говорила спокойным, но твердым голосом, не терпящим возражений. — Я имею свой взгляд на то, как следует воспитывать дочь.
— Я ее отец. Разве я не могу иметь своего мнения?
— Пожалуйста, но при условии, что оно не противоречит тем нормам, в которых она до сих пор воспитывалась.
Скотт пристально посмотрел на нее.
— Хорошо, Люси, я согласен уступить тебе. Но только потому, что не хочу коренным образом менять жизнь нашей дочери. Однако не жди, что я буду потворствовать всем твоим решениям. Я не допущу, чтобы девочка в чем-то нуждалась только из-за твоего упрямства и гордости.
— Келли никогда ни в чем не нуждалась, — воскликнула Люси, возмущенная его словами.
Как он мог подозревать ее в подобных вещах? Она делала все, чтобы дочь не испытывала нужды в чем-то. Сама Люси носила застиранную до дыр форменную одежду, белые туфли, полагавшиеся к форме, покупала в комиссионном магазине, чтобы сэкономить деньги на одежду для Келли. Слава Богу, Келли никогда не претендовала на наряды из модных магазинов, а довольствовалась тем, что ей покупала мать, и не считала себя чем-то обделенной.
Погруженные в свои мысли, Люси и Скотт некоторое время молчали.
Люси слышала, как беззаботно и весело Келли и Джеф плещутся в бассейне. Она завидовала им. Ни в детстве, ни в юности она не могла отдаться радостям жизни, не испытывая при этом беспокойства. Даже
