— Хочу показать тебе кое-что.
Люси привела его к гаражу и открыла дверь. Внутри было темно и пахло плесенью. Она отпустила его руку, нащупала выключатель и включила свет.
Скотт пожалел, что она отпустила его руку.
— Что это? — спросил он, кивком головы показывая на кучу коробок и сваленную мебель.
— Это все, что у меня есть, — сказала она.
Подойдя к куче коробок, Люси начала просматривать наклеенные на них листочки бумаги с описанием содержимого.
— Люси, что ты делаешь? — спросил Скотт, наблюдая за ее поисками.
— Подожди, — сказала она. — Ага! Нашла. — Она вытащила из кучи коробку, положила ее на пол и сорвала упаковочную ленту. Порывшись внутри коробки, Люси достала Библию в белом переплете.
Пролистнув несколько страниц, она нашла то, что искала, и протянула Скотту.
— Что это? — с недоумением спросил Скотт.
— Твой некролог.
— Мой что? — Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Читай.
Скотт поднес листок бумаги ближе к свету и прочел.
— Боже! Откуда он у тебя?
Поколебавшись, она ответила:
— Его прислал мне твой отец.
В его глазах мелькнуло подозрение.
— Надеюсь, ты не разыгрываешь меня?
— Я говорю тебе правду, Скотт. Верить мне или нет — решай сам.
Скотт перечел некролог, отметив про себя, что кто-то очень постарался, чтобы он выглядел достоверно. Но он не был удивлен, особенно теперь, когда знал, что отец солгал ему, сказав, что у Люси родился мертвый ребенок.
Скотт опустился на какой-то ящик, почувствовав, что весь дрожит.
— Почему ты не показала мне его раньше?
— Не хотела добавлять боли к той, что ты уже испытал. — Люси помолчала. — Я не хотела тебя бросать в тот день в больнице, Скотт. Мне было невыносимо видеть, что ты умираешь, но единственным моим желанием было держать тебя за руку до последнего вздоха. Твоему же отцу не терпелось избавиться от меня. Он хотел, чтобы в последнюю минуту жизни ты принадлежал ему полностью.
Поначалу я сопротивлялась. Сказала ему, что не оставлю тебя. Потом… — Она сделала паузу. — … Он пригрозил, что отберет у меня Келли.
Скотт тихо выругался.
— Я не сомневалась, что он выполнит свою угрозу. В его глазах я была никем. Он даже ни разу не потрудился зайти в родильное отделение и посмотреть на ребенка, потому что принял решение вычеркнуть меня и его из твоей жизни.
Мне было семнадцать лет, Скотт. Без мужа, без работы, без дома. Оставалось одно: либо отдать ребенка, либо уехать из города. Он облегчил мой выбор, предложив оплатить мое обучение. Я приняла деньги, потому что хотела добиться чего-то в жизни. И не могла допустить, чтобы Келли росла в доме Дарнела.
Скотт тупо смотрел на некролог.
— Очевидно, он отпечатал его в заводской типографии.
— Я не знаю, где он его отпечатал, — сказала Люси, — но мне никогда не приходило в голову, что он способен…
— …так низко пасть, — закончил за нее Скотт.
Таких слов она никогда бы не позволила себе сказать в присутствии Скотта.
— У меня нет никаких доказательств того, о чем я тебе рассказала, — сказала Люси. — Только это, — добавила она, кивнув на некролог в его руке.
Он смял его и бросил на пол. Чувство потрясения сменилось яростью. Как мог он быть таким слепым? Как он мог принять на веру все, что говорил ему отец? Теперь ему многое стало понятным: спешный переезд из больницы домой, изоляция от друзей. Отец держал его дома фактически в качестве заключенного, допуская к нему только Эми, которая заботилась о нем. А он был так подавлен потерей Люси и ребенка, что безразлично отнесся к уединению.
— Не надо никаких доказательств, Люси, — сказал он наконец. — Я верю каждому твоему слову. Я сожалею, что тебе пришлось столько пережить, и не могу себе простить своего отношения к тебе с тех пор, как ты сюда вернулась. — Скотт покачал головой. — Прости меня, Люси.
Его слова прозвучали тихо, но в них слышалась нотка холодного презрения к самому себе. Его темные глаза все еще светились яростью. Терзающее душу беспокойство охватило Люси, когда она увидела, в какой он ярости.
— Не вини себя, Скотт, — сказала она. — Ты же ничего не знал.
Внезапно его взгляд стал печальным.
— Я знал, что мой отец хитрый и жестокий, но что он… — Скотт замолчал, подбирая нужное слово.
Люси приложила палец к его губам.
— Молчи, Скотт. Не надо говорить слов, о которых ты можешь впоследствии пожалеть. Обри очень любил тебя и потому был готов пойти на все, чтобы выкинуть меня из твоей жизни.
— Как ты можешь оправдывать его?
— Я его не оправдываю, но по себе знаю, что значит любить своего ребенка и ради его защиты идти на все. То же самое я испытываю по отношению к Келли. — Она посмотрела на него. — Знаешь, где-то в глубине души у меня теплится надежда, что Обри до конца жизни жалел о том, что сделал.
— Думаю, так оно и было, — сказал Скотт. — Он видел, каким я был несчастным и подавленным без тебя. Когда он мне сказал, что ты уехала, я возненавидел жизнь, только о смерти и думал. Он также видел, каково мне было жениться на женщине, которую я не любил. Он знал, что мы не были счастливы. Однажды он даже предложил мне обзавестись любовницей.
— И ты согласился?
— Нет, конечно. Я считал, что и так обманываю Эми. Она умная женщина. Знаешь, почему она развелась со мной? Потому что поняла, что оказалась жертвой, как и я.
Они долго молчали. Скотт встал и подошел к Люси, взял ее за руки.
— Что же нам теперь делать, Люси? Есть ли у нас еще шанс после стольких лет? — спросил он тихим, дрогнувшим голосом.
Во взгляде его было столько нежности и боли, что она почувствовала, будто в душе у нее все перевернулось.
— Не знаю. Сколько всего произошло за эти годы. Мы стали зрелыми людьми, у нас растут дети…
— Я никогда не переставал тебя любить, — сказал он. — Порой я ненавидел тебя, но любовь постоянно жила в моем сердце.
На ее глазах выступили слезы, а сердце переполняли чувства, которые, как она думала, давно умерли.
— Не могу поверить, что мы потеряли пятнадцать лет жизни.
— Теперь мы можем их восполнить, Люс, — сказал он с надеждой в голосе. — Мы еще молоды, впереди у нас целая жизнь. Начнем все сначала, как будто ничего и не было.
— Ты думаешь, что это возможно?
Скотт кивнул и обнял ее, наклонил голову, чтобы заглянуть в ее глаза. Он почувствовал, что кровь забурлила в жилах, как воды реки, еще минуту назад скованной льдом.
— Поедешь со мной вечером куда-нибудь пообедать? Только ты и я. Я знаю один ресторанчик в соседнем городе, где обед подают при свечах, и все выглядит очень романтично. Нам надо так многое наверстывать.
