Аллегра кивнула. Теперь она поняла, почему Стефано так заботится о Лючио.
— Да, мы чуть не поженились. — Она отвернулась к столу, чтобы забрать тарелки. — Но мы решили забыть о нашем прошлом.
— Легко сказать… — тихо произнесла Бьянка.
Аллегра повернулась к ней.
— Что ты имеешь в виду?
— Я видела, как он смотрит на тебя, — ответила Бьянка, пожав плечами. — Он любил тебя, и думаю, все еще любит.
Эти простые слова вызвали у Аллегры недоверчивый смех.
— Он никогда не любил меня, Бьянка! И я совершенно уверена, что не любит и сейчас. Мы… мы не виделись с тех пор. И я думала, что больше никогда не увидимся.
Бьянка снова пожала плечами.
— Но ведь, — мягко возразила она, — ты любишь его.
Аллегра чуть не задохнулась.
— Нет, — сказала она, но услышала сомнение в своем голосе. — Нет! — она покачала головой. — Я была ужасно влюблена в него семь лет назад. Но теперь? Нет.
Сердце ее упало, когда Бьянка улыбнулась в ответ, пожав плечами.
После того как посуда была помыта, Бьянка пошла укладывать Лючио в кровать. Аллегра немного побродила по темному дому, пока не дошла до гостиной. Двери ее были полуоткрыты, изнутри струился свет, и Аллегра увидела Стефано, сидевшего в глубоком кресле с какой-то старинной, в кожаном переплете, книгой в руках. Она удивилась, увидев его в очках. Эта маленькая слабость делала его более доступным, и Аллегра решилась войти в гостиную.
Стефано оторвал глаза от книги и холодно улыбнулся.
— Все в порядке?
— Да. Бьянка пошла укладывать Лючио.
Аллегра присела на краешек дивана. Гостиная была уютной и теплой, отделанной в коричнево- красных тонах. Она казалась убежищем среди тьмы, окутывавшей дом снаружи.
— Скажи мне, что случилось с твоей семьей? — спросила Аллегра.
— Разъехались кто куда.
— Почему?
— А почему ты спрашиваешь меня об этом? — тон Стефано был резким.
— Потому что я поняла, что должна была спросить тебя об этом раньше.
— Раньше?
— Когда мы были помолвлены. Когда мне было девятнадцать лет.
Стефано, сняв очки, молчал секунду, склонив голову, и Аллегра не видела его лица. Затем он насмешливо взглянул на нее.
— Жалеешь об этом, Аллегра?
— Нет, — возразила она. — Я никогда не жалею о том, что сделала. Мы были бы ужасной парой.
Глаза его сузились.
— Тогда почему тебя это волнует?
— Я просто хочу завязать с тобой разговор.
Стефано долго молчал, постукивая пальцами по обложке книги. Затем отрывисто рассмеялся.
— Хорошо, дорогая, — сказал он насмешливым тоном. — Ты хочешь знать? Мой отец умер, когда мне было двенадцать лет. У семьи не было денег, не было вообще ничего, поэтому мать отправилась в Неаполь работать на фабрике, а нас приютили добрые люди. Меня забрал отец Бьянки, и мне очень повезло.
— А что было с твоими сестрами?
— Элизабетта поехала с матерью в Неаполь. Она погибла, когда мать взяла ее с собой на фабрику, а там произошел несчастный случай. Розалия осталась с тетей в Абруццо, встретила механика и вышла за него замуж. Она счастлива своей жизнью, ей от меня ничего не надо. — Стефано коротко пожал плечами. — Малышка Белла жила хорошо, пока я не стал давать ей деньги и не отправил ее в школу- интернат — там пристрастилась к наркотикам, и это погубило ее. — Улыбка его была холодной, и этот холод пронзил душу Аллегры. — Вот история моей семьи. Ты удовлетворена? — Он снова открыл книгу, надел очки и стал читать.
Аллегра смотрела на него, и сердце ее сжималось от боли. Нет, она не удовлетворена.
Медленно подойдя к нему, она положила руку на страницу книги.
— Почему ты не говорил об этом раньше?
Он оторвался от книги и насмешливо спросил:
— А ты хотела об этом знать, Аллегра? Или хотела верить, что я — прекрасный принц на белом коне?
Она покачала головой.
— Нет, Стефано. Я хотела знать, какой ты есть на самом деле. Я любила тебя…
— Ты любила мужчину, которого выдумала, — резко оборвал ее Стефано. — И когда узнала, что мои ноги сделаны из глины, стремглав бросилась в Англию. Поэтому избавь меня от этой мелодрамы, будь добра. — Двумя пальцами, будто брезгуя, он снял ее руку с книги.
Она стояла рядом, не в силах пошевелиться. Слова Стефано были такими жестокими, такими
Стефано закрыл книгу.
— Завтра я уезжаю, — произнес он безразличным тоном. Аллегра потрясенно взглянула на него. Глаза его были такими же пустыми, как у Лючио.
— И когда вернешься? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Не знаю.
— Ну хорошо, — сказала она, стараясь вторить его тону.
Стефано слегка улыбнулся, положил книгу на стол и подошел к ней.
Протянув руку, он заправил ей за ухо выбившуюся прядь волос, затем тихо провел рукой по щеке. В этом жесте сквозила нежность.
Аллегра взглянула на него — и увидела печаль в его в глазах.
— Так будет лучше, дорогая, — прошептал он. — Для нас двоих.
Она хотела что-то сказать, открыла рот, но из груди ее вырвался лишь слабый вскрик: тоненький и беспомощный, словно у птенчика.
— Спокойной ночи, — пробормотал он и вышел из комнаты, оставив ее среди тьмы и воспоминаний.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Проснувшись на следующее утро, Аллегра быстро умылась, оделась и спустилась вниз. На вилле, к ее удивлению, было очень тихо. На кухне Аллегра увидела Бьянку, мывшую посуду.
— Доброе утро, Бьянка! — тепло произнесла она, инстинктивно оглядываясь вокруг в поисках Стефано.
— Стефано уехал в Рим, — сказала Бьянка. — Очень рано.
Аллегра кивнула. Она, конечно, знала о том, что он уедет, и все же хотела с ним попрощаться. Но, может, они попрощались вчера вечером?
— Он сказал, что у него в Риме дела, — продолжала Бьянка, и в темных глазах ее блеснуло сочувствие.
Аллегра снова кивнула, попытавшись улыбнуться. Это к лучшему.
— Помочь тебе с завтраком? — спросила она.
— Нет, все готово, — сказала Бьянка и поставила перед Аллегрой чашку кофе и свежие булочки.
