Посмотрите вниз и запомните предложение.
Поднимите голову и остановитесь.
Расскажите содержание предложения.
Посмотрите вниз и прочтите про себя следующее предложение.
Посмотрите на слушателей и выдержите паузу.
Перескажите следующее предложение.
Помните, что паузы — ваш главный инструмент в построении речи. Они не только позволяют «сфотографировать» глазами текст, но и дают возможность слушателям переварить ваши слова.
Можете опробовать эту технику на отрывке из так называемой фултонской речи Черчилля «Железный занавес» 1946 года:
На картину мира, столь недавно озаренную победой союзников
[Пауза]
пала тень.
[Пауза]
От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике [Пауза]
на континент опустился железный занавес.
Читайте речь, как Рейган, — и убеждайте своих слушателей. Декламируйте, как Рузвельт, — и покоряйте аудиторию.
Сила поэтических строк
Однажды Уинстону Черчиллю дали прочитать только что надиктованную им речь. Он взглянул и проворчал: «Кто заканчивает мои строки всякими „после“ и „и так далее“?» У Черчилля была навязчивая идея, что речь не должна звучать, как чтение статьи вслух, и нельзя ее писать так, как пишут статьи.
Статья выглядит примерно так, как этот текст. Строчки заканчиваются там, где закончился лист. Черчилль настаивал, что статьи пишутся для глаз, а речи — для ушей.
«Речь — это поэзия»
Черчилль как-то сказал: «Речь — это стихотворение без рифмы и размера».
И, читая речь с листа, Черчилль хотел, чтобы читать можно было так, словно она написана в форме стихотворения.
4 июня 1940 года Черчилль читал свою речь «Падение Франции» в палате общин. Выдающийся писатель Герберт Уэллс, также член парламента, так описывал выступление Черчилля: «Я бывал растроган в театре и в церкви, но никогда не был тронут так глубоко. Его знаменитые фразы вошли в историю в том виде, в каком он их написал».
Вот отрывок из этой речи в том виде, в каком он печатается в сборниках выступлений Черчилля:
Битва, которую генерал Вейган называл битвой за Францию, окончена. Полагаю, что сейчас начнется битва за Англию. От исхода этой битвы зависит существование христианской цивилизации. От ее исхода зависит жизнь самих англичан так же, как и сохранение наших институтов и нашей империи. Очень скоро вся ярость и могущество врага обрушатся на нас, но Гитлер знает, что он должен будет либо сокрушить нас на этом острове, либо проиграть войну. Если мы сумеем противостоять ему, вся Европа может стать свободной и перед всем миром откроется широкий путь к залитым солнцем вершинам. Но если мы падем, то весь мир, включая Соединенные Штаты, включая все то, что мы знали и любили, обрушится в бездну нового средневековья, которое светила извращенной науки сделают еще более мрачным и, пожалуй, более затяжным. Обратимся поэтому к выполнению своего долга и будем держаться так, чтобы, если Британской империи и ее содружеству наций суждено будет просуществовать еще тысячу лет, люди сказали: «Это был их самый славный час»[36].
А теперь взгляните на текст, который Черчилль читал во время выступления в палате общин:
