В зал ресторана заходить не хотелось. Несколько раз из двери выглядывала Рита, но, увидев их переплетенные пальцы, тихонько уходила.
Лена прижалась к плечу Алека и перебирала в уме подходящие к случаю фразы, но ни одна ей не нравилась. А может, ну их, все эти объяснения? Зорин явно желает её. Сама Елена уже очень давно не испытывала настолько ярких ощущений, как недавно у входа в ресторан. Они уже давно не дети и могут не обращать внимания на окружающий их мир. Стоит только забыть о его жене, двух подростках и пятнадцати годах отчуждения.
Но как раз это невозможно было выбросить из головы. Лена набралась смелости и попросила:
- Расскажи мне о своей дочери. Как её зовут?
Зорин, тяжело сглотнув, тихонько начал:
- Маша. Её зовут Машенькой.
Алек замолчал так надолго, что Лена уже перестала ждать продолжения, но он продолжил. Но не о дочери.
- Ты помнишь, что написала мне в записке тогда, в больнице?
Лена помнила её наизусть. Много раз вспоминала эти ужасные строчки, которые вывела дрожащей рукой на клочке бумаги из тетради для лекций: 'Снимаю с тебя все обязательства по отношению ко мне. Прощай навсегда'.
- Лена, мне было так плохо, так больно.
Женщине захотелось бросить ему в лицо много лет копившиеся обвинения, но в голосе Алека чувствовались горечь и обида, а ещё грусть. И поэтому она сдержала гневные слова.
В тот трагический день Ковалевская сдавала последний экзамен и, естественно, ужасно волновалась. Получив традиционную отличную оценку, она выскочила из здания училища на яркое солнце и неожиданно потеряла сознание. Лена упала прямо на мостовую и очнулась только в палате интенсивной терапии городской больницы.
Она чувствовала себя слабой, у нее кружилась голова, и врачи запрещали ей вставать. Оказывается, Елена была беременна и могла потерять своего ребёнка. Девушка ждала Зорина. Ей хотелось, чтобы он держал её за руку, успокаивал, уверял, что всё будет хорошо с ней, а главное с их детям. Но он не появлялся. Проходили часы, и постепенно в ее уставший, затуманенный мозг закралась мысль, что он, видимо, не хочет её видеть. Тогда Ковалевская и написала ту злосчастную записку. А в ответ...
Да, был ответ: 'Прости за всё'.
Позже, после выздоровления она не один раз вспоминала об этой кошмарной переписке. Лена так и не смогла понять, почему он её оставил, ушёл из её жизни, уехал из города. Но сейчас ей не хотелось спрашивать об этом. Жизнь сложилась так, как сложилась.
- Я помню, как держал в руках твою записку, а дальше провал. Воспоминания, с кем и где я провёл время до восхода солнца, стёрлись, пропали из памяти. На следующее утро я проснулся в своей постели с ужасной головной болью. Наверное, пил всю ночь. Такого кошмарного похмелья у меня никогда не было - ни до, ни после.
Елена еле выдержала следующую паузу. Она подсознательно ожидала чего-то неотвратимого и ужасного.
- Рядом со мной в кровати спала темноволосая женщина. Я ещё удивился, почему волосы не светлые. Ирония состояла в том, что я не помнил, как она туда попала, а самое главное, было ли что-то между нами. Даже не знаю, была ли она невинной. С ума можно сойти!
Сердце Елены тут же превратилось в кусочек льда, и чувства замёрзли. Сама виновата. Следовало ожидать, что исповедь Зорина ей не понравиться.
- Я не стал её будить. Выбрался тихонько из постели, схватил сумку, бумажник и уехал в Киев к родителям. Короче, сбежал, как мальчишка, домой. А через два месяца на пороге моего дома появилась эта женщина и сообщила моим родителям, что ждёт от меня ребёнка. Вот так. Отец ничего не сказал, но его взгляд бы весьма красноречив. Мама же отвела её к врачу. Тот подтвердил беременность. Через месяц мы расписались, но почти не жили вместе. Я не мог заставить себя лечь с ней в одну постель. Она сердилась, но терпела мое невнимание. Но потом эта женщина стала требовать от моих родителей отдельную квартиру, так как я в то время еще не мог приобрести ее самостоятельно. Они, наверное, согласились бы, но я отказался. Тогда жена собрала вещи и уехала к маме в надежде, что я отправлюсь за ней. Веришь, не хотелось ничего? И в первую очередь видеть ее лицо каждый день и вспоминать совершенно другое.
Наверное, она должна была что-то сказать? Но слова застряли в ее горле вместе с обидой и слезами. Не дождавшись ее реакции, Алек продолжил усталым голосом:
- Когда родилась Маша, я стал помогать им деньгами. Жена не разрешала мне увидеть ребёнка. А через два года она привезла девочку в Киев, сообщила о том, что оставляет Машу со мной и уезжает за границу. Я требовал развода, но она пригрозила, что в этом случае мне никогда больше не видать дочь. Я сломался и уступил.
В душе Елены нарастала жгучая боль и непонимание. Почему? Почему он оставил её и женился на другой беременной женщине? Неужели испугался ответственности, и только родители заставили его жениться, не зная о другой брошенной женщине? А, может, Елена казалась ему недостойной носить фамилию Зорина? Ей нужны были ответы, и она собиралась их получить.
- А потом Нина уехала в Италию, и мы остались вдвоём с Машей.
Она забыла о своих вопросах.
- Нина?
- Да, твоя подруга Нина Шланге. Только не говори, что ты ничего не знала.
- Нина - твоя жена?
Ковалевская начала хохотать. Она смеялась и плакала одновременно, размазывая слёзы по щекам.
- Боже мой, Леночка, что с тобой?
