– Что ты помнишь? Расскажи мне. – Он почувствовал, что испугал ее. – Расскажи о своем прошлом. Неужели мама никогда не вытирала тебе волосы?
– Моя мама не была слишком заботливой. К тому же она часто плохо себя чувствовала. – Видя ее испуг и смятение, Нико пожалел о своих словах.
– Зато я часто вытирала ее волосы, – продолжала Карен. – У нее были прекрасные золотистые волосы. Когда она болела и лежала в постели, я расчесывала их, чтобы они не путались.
– Ты не хочешь дать ей знать, что с тобой все в порядке?
Она выпрямилась и забрала у него полотенце.
– Нет. Я не хочу огорчать ее. Знаешь, как сказал Томас Вульф? «Нельзя вернуться домой».
– Знаю, – согласился он. – Я давно это понял.
Она взглянула на него через плечо.
– Значит, ты тоже один?
– Раньше я был один. А теперь у меня есть ты.
Она придвинулась к столу и улыбнулась, заправляя волосы за уши:
– Я рада.
Нико подошел к плите и налил две чашки кофе. Нет, они не были одиноки. У него был отец, а у Карен Миллер-Миддлтон – мать. Но он чувствовал, что Карен заполнила пустоту в его сердце.
Она не помнила прошлого, а он хотел забыть о своем. Ее память что-то скрывала от нее, а память Нико слишком хорошо ему служила. «Цыгане не всегда лгут, – подумал Нико, – иногда они просто не говорят всей правды».
4
Они поели за маленьким столиком у камина, в котором жарко горело пламя.
Карен съела несколько тостов и выпила кофе. Она еще чувствовала слабость, к которой примешивался необъяснимый трепет. Она поняла, что Нико не был ее любовником, иначе он не отказался бы от ее откровенного предложения. Тем не менее отказ делал ему честь.
Карен была рада, что Нико не воспользовался предоставившейся ему возможностью, и все же…
Краем глаза она взглянула на него.
Пока она спала, Нико успел переодеться. Теперь на нем был красный под горло свитер, подчеркивающий небритый подбородок и иссиня-черную шевелюру.
Карен решила, что он напоминает Адриана Пола в «Горце» или молодого Марлона Брандо.
Собственные сравнения рассмешили ее.
У нее было весьма смутное представление о том, как выглядел молодой Марлон Брандо: когда он был молод, она была еще слишком маленькой, чтобы интересоваться мужчинами. Но тут же Карен стало не по себе: она не помнила, сколько ей лет, прошлое было для нее загадкой. Телефонный звонок. Его она помнила. Ей позвонил репортер и сказал, что хочет поговорить с ней о…
О чем?
Боже! На мгновение у нее потемнело в глазах. Она выпрямилась на стуле, прижав руки к груди.
– Что с тобой, принцесса? – Одним прыжком Нико подскочил к ней и схватил за руки, как будто боясь, что она сейчас убежит.
– Все в порядке. Просто я никак не могу вспомнить, что случилось. Я знаю, что-то произошло, но что? – В ее голосе слышалось отчаяние. – Мне надо вспомнить, я должна… – Тут она замолчала. Она ничего не помнила о прошлом. Казалось, ее жизнь началась, когда Нико помог ей убежать из больницы.
Больница? Это слово внезапно пробудило новые воспоминания. Она помнила, как ударилась головой об асфальт, помнила боль и визг тормозов. И – ничего. Снова провал.
Потом она вспомнила цыгана из книги – он говорил с ней. Она узнала в нем своего любовника. Нет, он был любовником той леди из романа, который она читала. Они ей снились – прекрасная дама и ее страстный возлюбленный. Но что же происходит с ней? Неужели она сошла с ума?
Побледнев, она откинулась на спинку стула.
– Карен, что с тобой?
Нико бросился за аптечкой. Достав оттуда стетоскоп, он согрел его руками и приложил к ее груди.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Слушаю тебя. Я ведь врач, помнишь?
Ее сердце отчаянно стучало. Сердце Нико тоже выпрыгивало из груди, а он ведь даже не дотронулся до Карен. Глубоко вздохнув, он попытался взять себя в руки. Наконец ее сердце стало биться ровнее, и он убрал стетоскоп. Нико осторожно закрыл и снова открыл глаза Карен, проверяя реакцию зрачков. Потом посчитал пульс. Все было в норме.
– Никогда меня больше так не пугай, принцесса. Я ведь пытаюсь помочь тебе. Ты хотела уехать на Слэйд-Айленд, помнишь?
– Слэйд-Айленд? Да, но я ждала солнца и золотого песка.
– Очень жаль, но там будет только снег и холодный гранит. Зима в самом разгаре. Если хочешь, мы можем поехать туда, где тепло. Я постараюсь что-нибудь подыскать.
– Нет, пусть это только мечта, но я хочу на Слэйд-Айленд. Я понимаю, что ты не тот цыган в красной шелковой рубашке на белогривом скакуне. Пусть так. Я все равно хочу поехать туда.
– Ты права, у меня нет ни белого коня, ни красной рубашки, правда, когда-то я носил в ухе серьгу.
Карен с любопытством поглядела на него, отыскала глазами дырку на мочке уха.
– Не бойся, Карен, никто больше не причинит тебе зла, я обещаю.
Карен молча кивнула. Она должна доверять ему.
Разговор повернул в более спокойное русло, звук его голоса действовал на Карен успокаивающе, и она почувствовала, как тугая пружина, сжавшаяся у нее внутри, начала распрямляться.
– Я не так уж много смотрю телевизор, но спортивные передачи никогда не пропускаю. Я настоящий фанат «Быков» [2] и просто обожаю Майкла Джордана. Тебя, кажется, все эти разговоры о спорте не интересуют, – продолжал он. – Ну что же, давай поговорим о книгах, правда, я ничего не читаю, кроме медицинской литературы.
– Я не библиотекарь, – ответила она машинально и вдруг замолчала. А кто же тогда она? Карен вздрогнула. Все ее прошлое будто провалилось в черную дыру, и она ничего не помнила. – Прости. Ты, наверное, больше знаешь обо мне, чем я сама. У меня начисто отшибло память.
– Ничего страшного, принцесса, при травмах головы временная потеря памяти – обычное явление.
– Но память вернется ко мне?
– Скорее всего. Не все сразу, но постепенно, понемножку.
– А до тех пор я буду во всем полагаться на тебя, – сказала она, внимательно глядя на него.
«Проклятие! Полагаться на меня?» Тогда ему придется стать воплощением мечты, которую он сам же и создал для Карен.
Она зевнула.
Нико закрыл аптечку и поднялся со стула.
– Тебе надо отдохнуть, завтра тяжелый день. Нам пора ложиться спать.
– Нам? – Она широко раскрыла глаза.
У Нико перехватило дыхание. Кажется, она его неправильно поняла. Когда он сказал «нам», то совсем не имел в виду «вместе».
Откинувшись на спинку стула, Карен недоверчиво глядела на него. Несмотря на соблазн оказаться с ним в одной постели, это пугало ее.
– Я поищу для тебя одеяло, – сказал он. – Помочь тебе подняться?
