преступления в самом деле изумительны'. У дикарей! Ужасны свободные дикари! А ты свободна?
- Да, дикари, наверное, ужасны. Непереваренная свобода плодоносит
незамедлительно:
'Но они развратились пред Ним, они не дети Его по своим порокам, род строптивый и развращенный'
Это известно. Я, наверное, свободна.
- Только у тебя карточки, - неумно съехидничал Кутузов. Аня даже не расслышала.
Вернулись в дом. Аня поставила самовар. Взяла пульт управления и запрограммировала хозяйство, попутно что-то шепнув дворецкому в крохотный микрофончик.
Кутузов испытывал сразу пять-шесть эмоций, ему - чрезвычайно много. Говорить стало трудно, будто кислорода убавилось.
Аня действительно знала Библию не хуже Кутузова. Он впервые встретил достойного соперника. Но соперник во всём повёл себя как соратник! А такого не могло быть.
До встречи с ней профессор втайне смотрел на верующих как на маргиналов, очевидно скорбных умом и/или развращённых бедностью. Аня в стереотипы не вписывалась. Она умна и богата. Очень красива. И с этим комплектом - верует в Бога! Помогает первому попавшемуся беглому атеисту, старому скептику, вдовцу и
коллекционеру. Ну да, она индиго, но это ничего не объясняет, тем более Кутузову,
который всё невидимое бранил нехорошими словами: мистика! метафизика! На лекциях он, конечно, правильно пользовался этим лексическим хозяйством, но за учебными стенами с наслаждением срывал с опасных понятий пошлый флёр научности, особенно
перед женой и сыном. Профессионал словесности, преподаватель жанров и стилистики, он ухитрялся одного себя чувствовать прибором высшей точности.
- Род строптивый и развращенный, говоришь?.. Кстати, разврат! - опомнился Кутузов. - Интересно, что вкладывали в это слово переводчики сами, лично, не в смысле 'лития истукана', - сами, как персоны, люди, отцы? Аня, ты целомудренна? 'Целомудрие требует большого умения владеть собой; поэтому оно уважалось уже в ранний период нравственной истории цивилизованного человечества. Следствием этого явилось бессмысленное почитание безбрачия, которое с самых древних времён
считалось добродетелью'. - Такой пассаж уже походил на мужицкий, даже мужланский, но вывести Аню из себя не удалось.
- Я подумаю над этим вопросом. Выйду замуж и подумаю.
'Говорят Ему ученики Его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться. Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано…'
Я выйду за того, кто способен жениться и вмещает слово. Ну, чтобы не малодушничал, как ученики Его. Которые чуть было вообще не погубили род людской своим страхом перед ответственностью.
- Девочка! Мужчины коварны! 'Но как только брак, в форме одноженства или многоженства, начинает распространяться и ревность начинает охранять женское целомудрие, это качество ценится и мало-помалу усваивается и незамужними
женщинами. Насколько медленно оно распространяется между мужчинами, можно видеть ещё и в настоящее время'. Какой милый юмор… А может, и самокритика?
- И какое противоречие самому себе! Кажется, там у тебя что-то было про нравственную высоту человека, - напомнила она, карабкаясь по лесенке на верхнюю полку стеллажа, где стояли энциклопедии.
- Кстати, ты заметила, сколь высоко Дарвин ценит ревность? - Кутузов подбежал к стремянке - помочь, и, глядя вверх, призадумался над формулой красоты; он давно мечтал её вывести. - Ни секунды осуждения. Ревность - благотворна; топливо прогресса. А твой источник ревность не поощряет. И любую частную собственность. Выйдешь замуж, говоришь?
- Выйду, - донеслось сверху. - Возьми, пожалуйста, книги… Не по стадности, а по призванию. Чувствую призвание.
'Не следуй за большинством на зло, и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды'
В моём источнике всё есть.
Аня, с пятью томами из Брокгауза, начала спуск. Он протянул к ней руки, забрал тяжесть, положил на пол.
- А я посмотрю, деточка. 'Общественное мнение нередко руководится каким-нибудь
грубым опытом относительно того, что в конечном результате лучше для всех членов общества. Но это мнение нередко бывает ошибочно вследствие невежества и недостатка рассуждающей способности'. Ты такая красивая!.. - Кутузов почувствовал дурман вроде слабоумия.
Аня спрыгнула. Он подхватил её и прижал к груди. Сам не понял, но прихоть нашла, и в душистую золотую макушку он Аню чмокнул.
- Ах ты, борода! Да ты знаешь!..
'Если обольстит кто девицу необрученную и преспит с нею, пусть даст ей вено и возьмет ее себе в жену'
- А это происшествие, как я понимаю, может выйти токмо вследствие невежества? - рассмеялся Кутузов абсолютно счастливо. Никогда в жизни он так не развлекался с
девицей необрученной и вообще ни с кем. Довольный, он раскраснелся, подпрыгнул и сплясал что-то дикарское, с выкрутасами, чего тоже не делал со времён старшей группы детского сада.
Аня вынесла из библиотеки Брокгауза осторожно, будто артиллерийские снаряды. Вернувшись, подошла к журнальному столику, поразглядывала корешки Библий, удивляясь, сколь прочной, устойчивой получилась пирамида. Чёрные, синие, коричневые блоки разноформатных изданий подогнаны искусно, по наитию, словно сами чудесно сошлись в самую чистую, прекрасную форму. Как удалось библиографу за одну ночь выбиться в Хеопсы?
- Почему на лике девицы необручённой смелая решительность? Порождением чего заняты ваши уникальные мозги?
- Отойди. Не пытайся. Сие - неуглядаемая тайна.
- Батюшки, мы ещё и Даля перед сном перелистываем? Солнышко моё, да зачем тебя сделали такую? Красивую нелепость? Что за шутки природы?
- '…вся сущность инстинкта состоит в том, что ему следуют независимо от рассудка', - ответила Аня голосом Кутузова.
- О, ход конём?
- Пони, - улыбнулась Аня победно.
- Аня, прости меня. Всё настолько невероятно, что… ну, скоро пройдёт, ну ты же всё знаешь, я потерян, разбит, а вдруг ты, твоё, грёзы, бред, надежды… что я несу!.. - вдруг забормотал Кутузов.
- Завтра отбредишь? Мне бы знать - мне в город ехать, а тебя тут оставить или не
оставить? Надо решать сейчас же. Прислуге указать, павлинов разных урегулировать, хлопоты…
- Поеду в Москву. Поеду непременно! Аня… Я могу попросить твоего библиотекаря выдать мне учебник хорошего тона? Я забыл, как с людьми по-человечески разговаривать!
Аня без иронии, строго пообещала выдать учебник.
