становилась все спокойнее и спокойнее. Наконец она на секунду замерла и сказала:
- Он, кажется, готов что-то там компенсировать?
Бусыгин пожал плечами.
Она внесла последние коррективы в свой внешний вид и не терпящим возражений тоном произнесла:
- Дайте мне телефон.
- А это не опасно, Елена Григорьевна?
- Купите новый, если что. Мы достаточно вам заплатили. Дайте мне телефон.
- Лена, чего ты от него хочешь? – спросил Брезгунов.
- Соображать надо… чего я хочу! – проворчала она, - давайте телефон!
Анатолий Михайлович отдал ей телефон. Та схватила его и уставилась на кнопки:
- А где тут у вас?... – и тут же протянула его обратно: - Позвоните ему.
Анатолий Михайлович сделал повтор звонка и вернул трубку Брезгуновой. Та дождалась ответа и в меру деловым, в меру умиротворяющим голосом заговорила с Горшковым:
- Максим, прошу, не обижайтесь на нас, мы прожили не самый лучший месяц в нашей жизни… Все были очень напряжены.
- Да вы, б… - ответил Максим.
- Ну пожалуйста, не надо волноваться, - голос Елены Григорьевны зазвучал, пожалуй, даже ласково.
Все трое слушателей этого разговора были удивлены этой новой краской в речи Брезгуновой. Иван Николаевич с горечью думал, что вот так она давно с ним не разговаривала; а ведь за эту кошачью целеустремленность он ее и полюбил когда-то, - за умение мягко постелить, - так, чтоб и не думалось, жестко будет спать или нет. Но ведь тогда он думал, что они будут заодно… А через пару лет она отбросила все эти штучки и стала просто давить на него!
Анатолий Михайлович такой ее вообще никогда не видел, думал, что она вообще без театральной игры, - только сплошные нервы и напор, - а вот поди ж ты, - какая лиса, какой бархат в голосе!
Артем же все высматривал в ней Алевтину: вот именно так она говорит, вот так добивается своего, вот именно это он принимал за чистую монету, а оказалось… Он все-таки не смог долго на это смотреть, и опустил голову.
Елену же Григорьевну все эти взгляды и рассматривания нисколько не волновали, - она делала очень важное дело!
- Максим, вы ведь помогли этому… сыну Глухова?
- Ну да… - голос в телефоне прозвучал немного озадаченно.
- И вы ведь можете помочь молодому человеку служить здесь, в той же части?
- Да…
- И что ему придется делать?
- Ну, там, охранять имущество Министерства Обороны… типа, что осталось.
- А как часто ему можно будет отлучаться?
- Ну… все решаемо…
- Ага. Так вот, Максим, у нас с Иваном Николаевичем, которого вы чуть не укокошили, ха-ха-ха, извините… есть сын, Володя. Через пару лет он заканчивает институт…
- Понято… не вопрос…
- То есть можно?
- Ну так! С умом и за деньги все можно!
- Ну и будем квиты.
- Ну да. Не вопрос. Телефон там пусть скинет этот… мужик-то… Созвонимся.
Елена Григорьевна посмотрела на мобильник, сбросила звонок и почти торжественно протянула аппарат владельцу:
- Вот видите, как все удачно сложилось, - сказала она, - а мы уж не знали, что и подумать. Телефончик сбросьте Ивану Николаевичу.
- Да… Да, - закивал Иван Николаевич. Он понимал, что в сложившейся ситуации не он – главная звезда.
Бусыгин тоже сообразил, что Елена Григорьевна блеснула просто неотразимо и сцену надо срочно покинуть. Он переправил номер Горшкова, встал и попрощался. Артем, просто изможденный сегодняшней серией открытий и потрясений, даже и не вспомнил про прощание и просто вышел вслед за Анатолием Михайловичем.
- Все кончилось, - сказал Бусыгин, - ну и Слава Богу!
Они с Артемом чокнулись и выпили – по чуть-чуть - из очередной запасенной Сан Санычем бутылки. Кашин смотрел на них как на последних алкашей, хотя Анатолий Михайлович не выпил и пятидесяти грамм, а Артем – вообще – каплю.
- Очень есть хочется, - сказал Артем.
- Ну так, - вперед! – скомандовал Бусыгин и потянулся к мясной нарезке, купленной в Зинаидином магазине проездом от Брезгуновых.
Артем взял колбасу, будто бы халяльную, - из того же магазина, - самую дорогую, - и сотворил двух этажный сандвич. Колбаса заметно отдавала рогами и копытами…
- Знаете, о чем я сейчас мечтаю? – спросил Артем, с трудом пропихнув в глотку очередной пережеванный кусок бутерброда.
Бусыгин и Кашин помотали головами.
- О мосле. О здоровом куске нормального мяса из маминого борща…
Все засмеялись. Даже Костя, казалось, совсем оттаял после своих обид на «Михалыча».
Они сидели на веранде у Вереницыных и не то отмечали окончание расследования, не то просто завтракали с Артемом за компанию. Оказалось, что есть хотел не только он, и через десять минут от нарезки не осталось и следа, а вот якобы «халяльной» колбасе более-менее повезло. Запивали чаем.
Дожевав второй сандвич, Артем вдруг замер, глядя куда-то за сады и огороды, и произнес:
- Но ведь это же ужас какой-то!
- О чем ты, Артем? – спросил Бусыгин.
Артем подумал, покачал головой и сказал:
- Это какой-то… хаос… бардак… Все беспричинное, бессмысленное, жестокое, происходит непрерывно и… и… А потом – вдруг – связь между одним и другим! Какая-то ниточка… Из ниоткуда в никуда… Никому не нужная! А потом опять – все законы нарушились, все открылось – и на все наплевать! И договорились еще пару законов нарушить!
- Чего это он? – спросил Кашин.
- О жизни, так сказать… Насмотрелся он на нас… Плесни-ка еще чайку, Артем… А насчет бардака… Не знаю, что сказать…
Артем налил Бусыгину чаю, протянул ему чашку и сказал:
- Не буду я писать никакого романа, Анатолий Михайлович. Не мое это…
- Ну что ж… нет - так нет…
- А… зачем вы меня посылали в город?
- В город? В город… надо было. Надо было знать все о Брезгунове, - с разных сторон. Я же тебе, вроде, говорил? Хорошо, что это Максим Горшков, дурья башка, палил. А если бы – действительно – серьезный криминал, бизнес, политика? Надо было все изучить. И источники для этого нужны разные. И с чего-то начать надо было, запустить процесс.
- А вы меня проверяли?
- В смысле?
- Ну, - сбегу я – не сбегу?
- То есть, не подозревал ли я тебя?
- Да.
- Нет. То есть как? Надо быть над ситуацией. И никаких вариантов отбрасывать нельзя. Самый
