— Ну нет — и ладно, тебе-то какая забота!
— Отец рассказывал, как собирал в детстве чай и для увеличения веса на приемном пункте подкладывал в корзину камни. Почему-то всегда подчеркивал, что собирал чай босиком. Можно подумать, что ногами собирал. Интересно, в каком таком особом пункте мой отец сдавал чай, собранный босыми ногами, и чем он отличался от других!.. Аудитория внимает мне?
— Внимает, внимает! — ответил Дато.
— Я думаю, что на том свете чаю — залейся! Им отпаивают тех, кто на этом свете пьянствовал, — сказал Коба. — У Мамуки сейчас во фляге вместо коньяка — чай, и этой водицей беднягу накачивают. Помнишь, как ты стащил у него флягу с коньяком?
— Помню.
— Ну, он и взбесился!.. Не потому, говорит, злюсь, — объяснял майору, — что это твой личный подарок, а потому, что подарок увел. Майор насупился, покраснел. Чересчур вспыльчив был наш майор. Мамука тоже сделался вспыльчивым, как стал прикладываться… Да и ты всегда готов взъерепениться…
— Скажите пожалуйста! Ты у нас очень непробиваемый!
— Во! Как порох вспыхнул! И сейчас скажешь, что не вспыльчивый?
— Слушай, ты чего привязался?
— И не думал! Просто, когда ты злишься, забываешь о минах, вот я и злю тебя. По правде, я ведь тоже боюсь мин, только вида не показываю… Чтоб ты знал, Мамука тогда очень переживал, что поцапался с тобой. Мне сказал, что был уверен: флягу упер или ты, или Дато, а потому ему не следовало материться. Ругал себя сильно за несдержанность. Два дня просил помирить вас, а я отмахивался… Не сказал тебе тогда… А знаешь, что еще он мне сказал?.. Беда моя, говорит, в том, что если не выпью, опять подсяду на наркоту, потому лучше уж напиваться. Как думаешь, он и вправду взялся бы снова за наркотики?
— Не знаю.
— Если мы дойдем до города, то я приду туда импотентом, похоже, застудил все к херам: мочусь так часто, что ширинку не успеваю застегивать. Тебе-то эти проблемы нипочем: успел сделать парня. А я так и помру без сынишки. Покину этот мир, не оставив такого же кретина, как я… Как думаешь, чай для организма полезен?
— Еще как!
— Так я и знал! — сказал Коба. Настроение у него постепенно портилось. —
Коба слез с чайного куста и присоседился к Дато, усевшемуся в междурядье. Закурили. Настроение у Кобы стало улучшаться. Докурив сигареты, друзья снова вскарабкались на кусты. Коба долго искал тот, который облюбовал для отдыха, злясь, что старательно примятые ветви так быстро распрямились. Снова начал возиться, сопел и ругался. Наконец нашел удобное положение и притих. Через некоторое время ему захотелось устроиться поудобнее и вытянуть ноги, но он тут же свалился с куста и оцарапал лицо. Коба решил выкурить еще одну сигарету, после чего они продолжили путь.
Посреди плантации наткнулись на свинью. Свинья мирно ковырялась рылом в земле. Судя по издаваемым ею звукам, она быстро справилась с тревогой, вызванной неожиданным появлением людей. Коба и Дато подошли к ней достаточно близко. Свинья подняла морду и замерла. Она как будто бы демонстративно не смотрела ни на одного из них, уставившись в пространство между приятелями. Затем дернула пятачком, как бы выражая свое недовольство, и опять уткнулась рылом в землю. Коба и Дато смотрели на свинью, наслаждаясь мирной картиной. Ее довольное похрюкивание действовало успокаивающе, Коба даже повеселел.
— У свиньи, нагулявшей вес в полевых условиях, — заявил он, — самое вкусное мясо! Кажется, недавно я слышал нечто похожее? Вспомни хохлаток на яблоне…
В разговорах подошли к очередной деревне и остановились передохнуть.
— Не нравятся мне эти изнасилованные деревни! — сказал Коба. — Ни одного сожженного дома. А это значит, что никто из жителей не воевал: уж будь уверен, боевики не преминули бы в отместку сжечь их дома.
— Наверное, ты прав, — равнодушно проговорил Дато. Деревня его ничуть не интересовала. При свете луны казалось, что дома в ней расположены симметрично, однако по опыту он знал, что днем деревня будет выглядеть менее привлекательно.
— Крыши алюминием крыты… Видать, богатая деревня, — заметил Коба. — Не знаешь как называется?
— Знаю, село Толстосумов, — ответил Дато. — Богатое село Толстосумов!
— Нет, Деревня в ущелье звучит лучше. Так и назовем ее: Деревня в Ущелье. Что скажешь?
— Отстань! — буркнул Дато.
— Скажи мне, что все в порядке! — вдруг изменившимся голосом попросил Коба. — Пожалуйста, скажи, как говаривал майор: все в порядке!
— Все в порядке! — сказал Дато.
Они шли бок о бок. Деревня осталась позади. Коба еще раз оглянулся.
— Прощай Деревня в Ущелье! — сказал он.
— Поищем место, где можно было бы переждать до рассвета. Здесь могут оказаться мины.
— Думаешь, дорога может быть заминирована?
— Да!
— Этого еще не хватало! Хорошенькая у нас перспектива! — Коба остановился и выругался. — Пошли назад! Из первого же дома вытащим кого-нибудь и допросим.
— Я не пойду!
Луна укрылась за плотной тучей, и сразу стемнело. Они остановились. Не было видно ни зги: они даже друг друга не видели.
— Да нет здесь мин! — сказал Коба. — Успокойся!
— А если есть?
— Говорят тебе — нету! — упрямо повторил Коба.
Налетел порыв ветра и донес шелест дождя. Дождь стремительно приближался и наконец хлынул.
— Воспаление легких обеспечено! — сказал Коба.
— Самое умное снять сейчас всю одежду и попытаться уберечь сухой, пока дождь не перестанет.
Воздух мгновенно посвежел. Оба дрожали от холода. Дато сел на землю и обхватил колени руками. Лило как из ведра, но недолго. Дождь постепенно стихал. Они молча ждали, когда прояснится.
— Пошли! Согреемся при ходьбе, — нарушил молчание Коба. — Я уверен, никаких мин здесь нет.
— А вдруг…
— Нет, тебе говорю… К тому же я пойду первым. Совершу нечто вроде подвига! А что? Ведь это как заслонить грудью амбразуру.
Дато стал выжимать одежду.
— Не зря ты бродил по горам, хоть погоду научился предсказывать! — насмешливо заметил Коба.
— Выжми одежду, а то на ветру худо придется, окоченеешь, — посоветовал Дато.
— Уже! Заработал прострел, кстати, в правой лопатке, — сказал Коба. Дато не понял, говорил он всерьез или шутил. — Сигареты наверняка намокли.
— Не намокли. Я позаботился.
— А теперь ходу, — сказал Коба, выжав одежду. — Я больше не могу стоять на одном месте. Еще немного — и завою как волк!
Они шли медленно. Глаза не могли привыкнуть к темноте. Ветер стих. Решили остановиться и дождаться рассвета, но Кобу обуяло желание идти дальше.
— Десять минут идем, пять отдыхаем, и время пролетит незаметно.
— Дай отдохнуть, пока не рассвело. Ноги болят! — пожаловался Дато. — До рассвета меньше часа.
