бредят, наверное, буду бредить и я, но, прошу учесть, только о женщинах… Мужчины в жару всегда бредят о женщинах, если, конечно, они не импотенты. Разве не так?
— Не знаю. Я бредил давно, в детстве. Весной искупался в море и простудился. Почему-то бредил о медузах и подводных лодках!
— Тогда очень даже возможно, я буду бредить о минах.
Бормоча о том, что у него поднимается температура, Коба поминутно подносил руку ко лбу. Сперва требовал, чтобы Дато пощупал его лоб, потом трогал его сам и, не переставая, канючил.
— Нам понадобится питьевая вода. Когда у меня поднимется температура, меня будет мучить жажда!
— Не поднимется, — сказал Дато.
— На твоем месте я сказал бы то же самое! — пробурчал Коба.
— Нам нужно отдохнуть и хоть немного подремать. У меня от усталости мутится в голове.
— Во сне у меня поднимется температура. Надо было послушаться тебя и спрятать одежду от дождя. Послушай, прошу тебя, давай спустимся и пойдем по дороге. А если покажется машина, мы спрячемся!
Асфальт им показался теплым, и идти было приятно. Дорога здесь была узкой, два грузовика вряд ли разъехались бы на ней.
— Нам нужно добраться до новой линии разграничения, пока у меня не поднялась температура!
— Доберешься, что еще, черт побери, тебе остается!..
С дороги снова свернули в лес. В лесу было сухо. Дато наклонился и рукой пощупал землю.
— В чем дело? Мины? — спросил Коба. — Чего ты ее ласкаешь, как деревенский пахарь?
— Земля сухая, — ответил Дато. — Похоже, дождь обошел лес стороной.
Коба тоже пожелал пощупать землю, но ему было лень нагибаться, и он слегка ковырнул землю носком «ботасов».
— Тебя это удивляет? Это же так естественно, что мы оказались именно в том месте, где лило как из ведра… О ком это сказано, что его и в гору камень догонит… Или мина? Не о нас ли с тобой?
— Ты еще долго будешь пугать меня минами?
— Скоро должна показаться деревня. Вроде бы уже время.
— На кой мне деревня! Я хочу спать. Земля сухая, подыщем местечко и поспим.
— А змеи тут не водятся? Или, того хуже, барсуки. Вдруг им придет в голову отведать наших яичек?
— Мне не попадались!
— Давай сначала дойдем до этой сраной деревни, а потом соснем?
— Я устраиваюсь спать здесь, и немедленно. А ты — как знаешь!
К удивлению Дато, пока он подыскивал места для отдыха, Коба воздерживался от комментариев. Повторил только, что побаивается змей.
— Никогда прежде не боялся, а теперь боюсь. — Коба ухмыльнулся. — А Варлам, согласись, рассказал ценные подробности из жизни барсуков.
— Давай дежурить по очереди. Как-никак к линии фронта приближаемся. Опасная зона!
— Вот ты упомянул зону, а я сразу о женщинах. Эрогенные зоны и… все такое…
— Кто будет спать первым? — спросил Дато.
— Поспи ты. А я немного пройдусь. Сердце чует, что деревня рядом.
— Я посплю сидя, — сказал Дато. — Это же грабовый лес. Варлам предупреждал, чтобы мы не ложились под грабом. Даже в жару под грабом простужаешься. Надо поискать место, где их нет.
— Я пошел в деревню. Мы же не имеем ни малейшего представления, что происходит. Может, кто- нибудь из наших здесь остался, — сказал Коба. — Скоро вернусь. Только гляну и вернусь. Потом тоже посплю. Заснуть под красивым деревом — божественное наслаждение. Как будто спишь с деревенской девчонкой, экологически чистой пышечкой, нагулявшей телеса без единого грамма удобрений.
— Ладно, пошли, посмотрим на твою деревню. Только идем порознь и не позже чем через двадцать минут возвращаемся.
— Расхотелось спать? — усмехнулся Коба.
— Один все равно не усну, вдруг волк сожрет или барсук яйца откусит!..
Минут через десять Дато вышел на дорогу, усыпанную щебнем, — она отходила от асфальтового шоссе.
Деревня возникла так же внезапно, как санаторий. Прямая как стрела дорога делила ее ровно посередине. У околицы стоял грузовик со спущенными шинами и наполовину сожженным кузовом, двери кабины были распахнуты, а капот поднят. Грузовик стоял на взгорке и походил на готовую взлететь огромную черную птицу. Домов с алюминиевыми крышами было мало: почему-то он обратил внимание именно на это, очевидно, по примеру Кобы. Заметил также два сожженных дома.
— Здравствуй, деревня! — сказал Дато. — Ты, правда, не похожа на те, что мы видели в ущелье, и сожжено у тебя всего два дома, но не бойся, Кобе ты понравишься. Как он любит говорить, ты не похожа на коровью лепеху под танковыми гусеницами.
Дато обратил внимание, что и в этой деревне в расположении домов не очень уж соблюдалась симметрия. На этот раз он уже осматривал ее критическим глазом Кобы. Насколько он разглядел, все калитки в деревне были распахнуты. Это свидетельствовало о том, что победители не ленились захаживать сюда в гости. Прежде чем вернуться на уговоренное место, Дато долго взглядывался в отдаленные дома.
Коба спал, прислонясь спиной к дереву, и на губах его играла едва заметная улыбка. Пулемет был снят с предохранителя. Дато осторожно вернул предохранитель на место и устроился против Кобы под деревом. Ноги положил на рюкзак. Этому научил Варлам: для отдыха ноги лучше класть повыше…
…Ему снилось, что на него неотвратимо надвигается грузовик с поднятым капотом, как крыльями, машущий открытыми дверцами кабины; мгновение — и переедет ему ноги. Он пытался убрать ноги, но они не подчинялись. Проснувшись как от толчка, он ясно различил надсадный вой грузовика, ползущего в гору, то и дело прерываемый визгом шестеренок при переключении передачи. Этот монотонный звук буквально сверлил уши. Ноги у него затекли. Попытавшись встать, зашатался и чуть не упал.
— Ох, Варлам, чтоб тебя!.. — выругался и, присев, стал массировать онемевшие голени.
Коба лежал под деревом с рюкзаком в головах и, прижав к груди пулемет, храпел. Дато подошел к Кобе и, чтобы не испугать, осторожно потряс его.
— Депо, начальник! Приехали!
— Что? Война? — Коба расплылся в сонной улыбке. Звука машины он еще не слышал.
— Машина едет! — сказал Дато, и Коба молниеносно вскочил.
Они побежали к дороге. Оглянувшись, Дато увидел, что Коба бежит выпрямившись во весь рост.
—
Остановились у высохшего дерева. Оно было срублено, но не упало, а застряло между другими и так, стоя, засохло. «Как забальзамированное!» — подумал Дато.
— Это дерево может привлечь внимание тех, в машине, — сказал он и залег.
В то же мгновение показалась машина. Это был старый «Урал». Он с трудом взбирался на подъем. В кузове сидели пятеро. Двое следили за дорогой, трое озирали пригорки. Они почти одновременно остановили взгляды на высохшем дереве.
— Чуть не засветились, — прошептал Коба.
Дато показалось, что в машине учуяли что-то подозрительное, но он ошибся.
— Подняться сюда не посмеют… Во всяком случае, не сразу. Успеем уйти!
— Не заметили! — с облегчением перевел дух Коба. — А это еще что за явление?! — спустя мгновение полушепотом произнес он.
Дато глянул в ту сторону, куда был направлен пулемет Кобы, и заметил под деревом притаившегося человека.
— Неужели машину хочет подорвать? — недоуменно проговорил Коба, но тут же понял, что человек под деревом ничего не собирался подрывать, он всего лишь прятался. На нем был непомерно большой брезентовый дождевик, для солдата, а тем более для диверсанта такой дождевик был бы обузой.
