другом месте полегче…
— Твоя водка очень кстати, — сказал Коба Мамантию. — Вот проснется разбойник Како и дернем еще. Без нее воспаление легких было бы нам гарантировано.
— Не встреть мы вчера Акакия, нам бы кранты! — согласился Дато. — Еще одну ночь под открытым небом мы бы не выдержали.
Куры постепенно разбредались по двору, но далеко не отходили, надеясь, что корм им все-таки отсыпят.
— Разоспался наш князь, — сказал Мамантий. — Видать, действительно дворянских кровей.
— Ей-богу! — подхватил Коба. — Вылитый дворянин.
Они думали, что Мамантий иронизировал, но, взглянув на него, увидели, что ошиблись.
— Ты хотел сказать, что Акакий похож на разорившегося дворянина? — спросил Мамантий. Он с лету все схватывал и быстро соображал. Это трудно было предположить, увидев его впервые.
— Давай-ка я хоть умоюсь, — сказал Коба.
Они направились к колодцу. Впереди шел Мамантий. Пока Акакий спал, он принял на себя обязанности хозяина. Дато понял, почему Мамантий оставался с ними допоздна: по деревенскому обычаю гостям должно оказывать уважение.
— Вчера мы были в таком состоянии, что от нас вряд ли стоило ждать вразумительного рассказа, — сказал Дато.
Мамантий поглядывал на них с неопределенным выражением, заставляющим призадумываться: а слушает ли он? Но Дато опять ошибся.
— Меня удивляет, как вы после такого пути стояли на ногах… — сказал Мамантий. Какое-то время он молча искал что-то у колодца, потом раздраженно буркнул: — Куда к черту спрятал этот паникер веревку и ведро! Все прячет, только бы не догадались, что дом обитаемый. Одно не сообразит: что делать с домом. Пришла раз нелепая мысль в голову — снять входную дверь. Он ведь до сих пор в шоке, никак от смерти жены не оправится…
Действительно, на колодезном вороте веревки не оказалось. Помятое ведро валялось рядом, но веревки нигде не было. Искали долго, но не нашли.
— Пойду, разбужу его и спрошу, куда подевал, — буркнул Мамантий.
— Почему у здешних колодцев нет журавлей? — спросил Коба. — В ущелье во всех деревнях колодцы были с журавлями.
— У нас колодцы глубокие, вода ниже десяти метров. При такой глубине журавль непригоден, — ответил Мамантий и вдруг замолчал и насторожился.
В ту же секунду Коба и Дато услышали звук автомобильного мотора.
— Едут! — сказал Мамантий спокойно.
— На этот раз, надо полагать, тщательно все обыщут. Верно, заподозрили, что скот в деревне припрятан, вот и пожаловали на рассвете. Что-то не припомню, когда в последний раз являлись в такую рань, — сказал Мамантий. — Скорее всего приметили где-то свежие коровьи лепехи. Говорил Диомиду, чтоб не пригонял скотину!
— Не везет мне: в который раз не дают умыться эти ублюдки! — через силу улыбнулся Коба.
— Ничего страшного. Так проскользнем мимо, что ничего не заметят…
Однако Коба последовал за Мамантием.
— Наше барахло в доме! — сказал он, отвечая на вопросительный взгляд.
— Мы с Како все прихватим, — ответил Мамантий.
— Вы не знаете, где что лежит!
Они, пригнувшись, побежали, на бегу перебрасываясь словами. Один за другим проскользнули в дом. Мамантий дотянулся до Акакия и живо поднял с постели.
— Едут, — спокойно сказал он, в то же время прислушиваясь к звуку машины. — Шевелись!
Акакий замер, навострив слух, но Мамантий не позволил долго вслушиваться и ногой пододвинул ему туфли.
Когда Коба и Дато выбежали на задний двор, машина была уже близко. Из-за угла дома они заметили знакомую со вчерашнего дня белую «Волгу». Машина ехала медленно. В багажнике, спиной к движению, устроились два человека.
Мамантий с Акакием вышли из дому. Акакий тут же вернулся, и все были вынуждены ждать его.
— Куда к черту он подевался? — спросил Коба у Мамантия.
Мамантий окликнул Акакия. Потом касанием руки спустил предохранитель автомата. Дато и Коба инстинктивно сделали то же самое. С этой минуты они безоговорочно признали главенство Мамантия.
— Пошли, он нас догонит! — сказал он и двинулся первым.
Мамантий шел, не оглядываясь, со спокойной уверенностью выбирая направление, скрытое со стороны дороги. Когда добрались до сетки, присыпанной крупными увядшими листьями тыквы, из дома, всполошив кур, выбежал Акакий.
— Ходу, ходу, не останавливаться! — рявкнул Мамантий.
Перемахнули через проволочную сетку и оказались в огороде. Дальше, шагах в двадцати, была натянута вторая сетка. За огородом темнел загон для скота, с трех сторон огороженный плетнем. В углу загона кренился жухлый стог кукурузной ботвы. Рядом стоял бревенчатый хлев с загоном для телят.
Перемахнули через вторую сетку и остановились, дожидаясь Акакия. Акакий зацепился полой пальто за проволочную сетку и неловко грохнулся на землю. Прихрамывая, добежал до второй сетки, перебросил через нее свой дождевик и школьный рюкзак вишневого цвета, затем полез сам. Все трое помогали ему.
— Давай, давай, — приговаривал Коба. Он держался хладнокровно, как будто продолжал соревноваться с Мамантием в спокойствии.
Они подходили к загону для телят, намереваясь укрыться там. Акакий опередил их, потянулся к двери, висевшей на петлях, вырезанных из покрышки, но дверь вырвалась из его рук, и привязанные к ней железные противовесы громко лязгнули.
— Такие противовесы я видел на колодезных журавлях, — сказал Коба.
За хлевом пробежали участок, утоптанный коровами до твердости бетона, и вскоре оказались на краю оврага, усыпанного валунами. За оврагом, метрах в тридцати, начиналось кукурузное поле. Вдоль отделявшей его каменной ограды высились тутовые деревья с обрезанными ветвями.
— Стой! — сказал Коба, когда они спрыгнули в овраг.
— Почему остановились? — спросил Мамантий.
— Лучшего укрытия нам не найти! — ответил Коба.
— Укроемся в кукурузе! — сказал Акакий.
— Нет! — отверг это предложение Мамантий. — Если нас вздумают преследовать, в первую очередь будут искать в зарослях кукурузы…
— Прежде всего они вызовут подмогу и подождут прибытия! — сказал Дато. — Скорее всего из санатория…
— Не думаю, — ответил Мамантий. — Они не действуют с такой оперативностью, да и не очень осторожничают. Не ожидают, что здесь могут быть вооруженные люди.
Двинулись дальше по оврагу. Ноги скользили на покрытых мхом валунах. Впереди шел Мамантий, за ним Коба и Дато, замыкал шествие Акакий. Через некоторое время подошли к каменному хлеву над самым оврагом. От хлева до противоположного склона оврага тянулся трос. На тросе висела рама с проволочной сеткой. Это сооружение играло роль подвижного забора: в половодье, когда уровень воды в овраге повышался, импровизированный щит приподнимался, поворачиваясь на тросе, когда же уровень падал, щит снова занимал первоначальное положение.
— А это что за хреновина? — удивился Коба и тут же вляпался в залитую водой колдобину. — Похоже на силок для птиц.
