за душу, я просто всем своим существом чувствовал его удовольствие от того как вся моя суть становится его частью, и через мгновение, единственное, что я чувствую, это его улыбка на лице, его зловещий смех…
НЕТ, ТАК ПРОСТО ТЫ МЕНЯ НЕ ВОЗЬМЕШЬ!!! Раз ты сумел захватить даже мою душу, я выпью твою плоть, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, если у нас вообще останется, чем смеяться! Сейчас от меня нет препятствий, нет защитных барьеров, хитиновых пластин, все же я нахожусь уже внутри самой твари, а значит, уже ничто не сможет мне помешать, поэтому СДОХНИ ДЕМОН! И начинаю с жадностью высасывать всю проклятую богами и благословленную дьяволом жизненную силу, иссушаю мышцы, даже кости превращаю в прах, и демон оседает неровной кучкой пыли на равнине. Теперь, без своего могучего тела ты смотришься не так грозно, как же быстро поубавился твой пыл, теперь уже моя очередь пожирать беззащитную душу, и она станет моей. И снова борьба, и снова противостояние, теперь уже бестелесных существ, но что стоит паршивый демон против меня, того, кто спорил с не одной сутью куда больших масштабов? (считай планетарных) У него еще были какие-то шансы, пока существовало материальное тело, а сейчас он обречен….
Уммм…, как хорошо вновь почувствовать себя целым… Целым? Я посмотрел на свои руки, на черные сочащиеся тьмой кисти, повел ей из стороны в сторону и понаблюдал, как за ней остается темный шлейф, который снова втягивается в руку… Твою мать…, во мне совершенно не осталось ничего от меня прежнего, меня поглотил демон, а я, похоже, поглотил его, и… стал им? Писец… Во дела…, кажется приплыли… Я стоял на своих собственных ногах в своем, уже забытом теле, в котором я жил у себя дома, да…, как же это было давно… А доказательством тому служил появившийся на предплечье знак бурной студенческой жизни в меде, а именно горячо любимый, пусть и чуть приукрашенный, но от того не менее узнаваемый знак здравоохранения. Уже не помню, какие мотивы мной тогда двигали, но вместо хиленькой змейки обвивающей чашу у меня красовалась здоровенная черная кобра с тускло блестящей чешуей, на которой горящие красным гипнотическим огнем глаза оставляли неяркие алые отблески, и это отнюдь не мирное создание склонилось над готического вида кубком. Если не знать что это должен быть международный знак целителей, его скорее можно принять за чисто байкерскую тату или нечто близкое, но никак не за то что есть на самом деле, наверное, хотелось сделать что-то более оригинальное и выделяющееся. И вот теперь с умилением и ностальгией смотрю на свою, словно возродившуюся вместе со мной змейку и она мне преданно так подмигивает.
Я аж застыл от такого поворота событий, потер глаза, снова посмотрел на кобру, да вроде все в порядке, все как и пристало быть изображению, то есть неподвижно, только голова сильно наклонилась к кубку…, какого… Не веря собственным глазам потянул палец, чтобы дотронуться до носа змеи, поминутно ожидая что та ее отдернет, и за пару сантиметров до цели услышал протестующее шипение.
— Так ты что, живая что ли? — понимаю вопрос донельзя странный, особенно по отношению к собственной татуировке, но и ситуации более чем не однозначная, — а ну проваливай из меня! — И повинуясь приказу из моего предплечья, плотно обвивая руку ниже локтя, стала выползать полуметровая черная кобра.
— БЛЯ, не выдержав заорал я, стряхивая эту жуть на землю и отскакивая в сторону, — А НУ ПОШЛА С ГЛАЗ ДОЛОЙ! — Недовольная таким обращением змея, обиженно шипя, скрылась в густой траве, но я то прекрасно чувствую что она рядом, притаилась вон за той кочкой, просто отсюда ее не видно…, не видно, сглаз долой…, сделала то что приказали…, поступает так, как я хочу…
Я стоял просто как громом пораженный, да еще непонятный шум в ушах, словно негромкий фон из звуков шелестящей под чешуей травы, запаха каких-то маленьких зверьков, чьи норы должны быть где-то поблизости, будто слышу из двух мест одновременно. И почему-то хочется начать за ними охоту, вонзить зубы в горячую плоть, впрыснуть яд и заглотить добычу целиком…
«Е мое, эй родная, не обижайся, давай ползи обратно», — и вот уже у моих ног снова лежит гибкое змеиное тело, а я понимаю, что вслух ничего так и не сказал, стало быть, мы и без слов отлично друг друга понимаем. Я присел на корточки и протянул к своей странной питомице ладонь, и та трижды обвив запястье, оказалась в моих руках, в меня просто вливалось ее довольство от нахождения рядом со мной, в моих руках, что смогла угодить мне и готовность сделать все, о чем бы я ни попросил. В качестве подтверждения своих догадок, захотел посмотреть на мир ее глазами и увидел только желтые и оранжевые пятна, э нет дорогуша, так не пойдет, и картинка, дрогнув, приобрела привычный мне, но необычайно четкий и контрастный для позднего вечера вид, да еще добавилось ощущение присутствия чего-то маленького и живого под землей. Дела…, и желания у моей змейки слегка специфические…
Помнится, у демонов есть свои легионы или прислужники, приспешники…, у магов слуги и фамильяры, короче как не назови, а подчиненные у них точно присутствуют, кажется, у моей скромной персоны теперь тоже есть слуга, слуга, который является частью меня самого. Я слышу его ушами, смотрю его глазами, направляю его движения, и вместе с тем это абсолютно самостоятельное существо, верный мне хищник, который жаждет охоты, хочет крови и плоти, хочет человеческих душ, чтобы из маленькой кобры стать поистине могущественным существом. Я чувствую кобру как самого себя, она была всем, что я ожидал увидеть, раз змея, значит должна видеть тепло животных, а поскольку мне слабо известно как это чувство устроено у змей, моя питомица просто наряду с ночным зрением получила возможность чувствовать жизнь. Ну а голод и взросление — это черты, которые по умолчанию присущи любому хищнику, просто с оглядкой на меня они получились весьма специфическими, души и плоть живых, чтобы стать сильнее. Довольно страшное сочетание, но ее голод контролирую я, а что касается яда, стекающего в кубок у меня на плече… Один гран яда может стать и лекарством, капля же приведет к мучительной смерти, так что жидкость, что сочится по этим белоснежным клыкам, может стать как смертью для врагов, так и спасением для союзников, выбор за мной…
Во мне снова зашевелилось что-то инородное, вернее часть меня, но имеющая собственную волю и наглость подавать признаки жизни без моего на то дозволения, и что же у нас там? Хм…, искра…, старая знакомая, то была та самая вампирша, чья душа нашла у меня свое убежище, но претерпевшая ряд существенных изменений и трансформаций. На ней теперь присутствовали похожие на мою новую суть элементы, присутствовали и отличия и нечто от ее прошлой формы, пожалуй, сейчас она больше всего смахивает на мою новую питомицу… а вот это надо проверить. Мысленно приказываю этой частичке меня выйти на поверхность, показаться на моей руке, и вот я уже с интересом разглядываю маленькую темную песчинку, висящую над моей ладонью, что же, сегодня твой счастливый день, скажу больше, сегодня твой новый день рождения, рождения чего-то большего, нежели вампира. Накачиваю песчинку потоком силы, которой теперь в моем распоряжении целое море, и наблюдаю, как передо мной появляется дымчатый женский силуэт, одетый в грязные рваные тюремные лохмотья, совсем как тогда в том сыром подземелье, когда я видел ее в последний раз. Нет, так не пойдет пусть лучше будет тот черный костюм, только с открытым лицом, вот теперь намного лучше, теперь стало заметно ее довольно приятную внешность. Продолжаю передавать ей энергию, ожидая полной материальности, а женщина тем временем начала проявлять первые признаки осознания себя, она сжимала вытянутую в кулак руку и пыталась что-то произнести, совсем как тогда…
Постепенно обрываю подпитку и смотрю на стоящую передо мной с закрытыми глазами женщину лет 25–30, совершенно здоровую и свежею в отличии от того дня, смотрю и жду ее реакцию на воскрешение, если быть точным жду когда она поймет где находится и кем теперь является. Я прекрасно чувствую ее ожидание смерти, а может быть и желание ее прихода, чувство некоторого удивления от того что за руку ее держит незнакомый человек и забирает ее нестерпимую боль себе и поистине безграничную благодарность этому безумцу.
— Открой глаза, красавица, хватит ждать давно случившееся, — произнес я и с удовольствием посмотрел на удивленно распахнутые черные глаза и совершенно не понял ее последующих действий и чувств, вместо радости она ощутила страх, вместо слов благодарности с шипением попыталась убежать.
— Стой! — властно крикнул я вслед шустро передвигающей штанины вампирше. — Подойди!
Я ждала, ждала неминуемого, а если нельзя избежать значит необходимо принять, причем принять с
