Ее единственным желанием было видеть меня счастливым.
«Переезжай жить в Кланжи, — уговаривала она. — Здесь у нас всего один доктор, да и тот болван, которому я и лампу не дала бы починить. Тебе не трудно будет конкурировать с ним. И к тому же я не хочу, чтобы ты набирал много практики. Чего ради гоняться за деньгами? Разве я не смогу обеспечить твое будущее?..»
Она упорно настаивала на том, что я переехал в Кланжи. Надо сказать, что у нее было всего несколько друзей. В их числе был и Реноден, который каждое воскресенье приходил к ней обедать, ибо у моей тетушки был лучший повар во всем департаменте.
«Ты можешь на него положиться, — говорила она мне, — это старый надежный друг».
Однажды в воскресенье, кроме Ренодена, у тетки обедало еще несколько друзей. Обыкновенно Реноден нахваливал каждое блюдо, а тут ел, не говоря ни слова, поэтому тетушка спросила его:
«Что с вами, Реноден?» — «Ничего, мой любезный друг». — «Вы что-то плохо кушаете. Не больны ли вы?»
В конце обеда он рассказал всем новость: «Нашелся покупатель для замка Кланжи. Новый владелец в скором времени приедет сюда». — «Кто это?» — спросила тетушка. «Старый сборщик, по имени Бержерон», — медленно произнес Реноден. Тетушка побледнела, выронила из рук стакан, который поднесла было ко рту, и он разбился. Нотариус жестом напомнил ей об осторожности.
Значит, не случайно, не без умысла он рассказал эту новость. Это было хорошо продуманное известие, последствия которого он предвидел. Тетка тотчас воскликнула с наигранной веселостью: «У меня руки точно ватные сегодня, стакан так и выскользнул из них!»
Мне, хорошо знавшему почтенную женщину, эта веселость показалась фальшью. Я слышал легкую дрожь в ее голосе, когда она спросила: «Значит, этот Бержерон богат? Ведь замок стоит немалых денег!» Среди гостей находился сборщик податей, который поспешил сказать: «Да, очень богат, если это тот, о ком я думаю». И, повернувшись ко мне, он продолжал: «Вы, господин Морер, также должны знать его».
Я увидел тревожный взгляд тетки, устремленный на меня. Она, казалось, боялась моего ответа.
«Впервые слышу об этом господине. Почему вы полагаете, что я должен его знать?» — спросил я. «Потому что ваш отец долго служил под его начальством», — объяснил сборщик.
Мне показалось, что у тетки вырвался вздох облегчения. Она переглянулась с Реноденом. Голос ее звучал спокойнее, когда она заговорила вновь: «Если не знаком, то познакомится. Я полагаю, что новый владелец замка навестит соседей». — «Я думаю, любезный друг, что он явится к вам с визитом не далее как завтра», — сказал нотариус и вновь выразительно посмотрел на тетку. «Завтра так завтра. Встретим вашего богача как подобает». — «Богача! — повторил нотариус. — Да, господин Бержерон богат… и даже очень. Кроме его собственного состояния, большое состояние было и у его жены. После всех наследств, полученных ею, она, умирая, должна была оставить громадное состояние». — «Так он вдовец?» — спросил мэр, который также был в числе гостей. «Да, вдовец, и имеет одну дочь». — «Богатый… и наверняка скупой?» — допрашивал любопытный мэр. «Нет-нет, — ответил сборщик. — Господин Бержерон всегда слыл человеком очень щедрым. Он великодушен, как и все…» — «Как все… кто? — наперебой стали спрашивать гости, заметив, что рассказчик колеблется. — Продолжайте, мы здесь все свои, все останется между нами. Как кто?» — «Как и все охотники до женского пола», — сознался побежденный сборщик. «А, так он любитель женского пола?» — сардонически заметил мэр. «Говорят, что да! Обратите внимание, я лишь передаю вам слухи, сам я ничего не знаю», — сказал сборщик, желая выгородить себя. «Нет дыма без огня… К тому же он так богат, что может позволить себе всяческие прихоти, этот вдовец. В особенности если он еще не стар. Сколько ему лет?» — спросил мэр. «Около шестидесяти». — «А его дочери?» — «Около двадцати. Я удивляюсь, что при таком состоянии отец до сих пор еще не выдал ее замуж», — заметил сборщик. «Да, учитывая только состояние ее матери, у нее большое приданое», — хмыкнул мэр.
Когда гости разошлись, между теткой и нотариусом состоялся короткий разговор, из которого я услышал только последнюю фразу, когда подошел пожать руку Ренодена.
«Не бойтесь ничего… я здесь», — промолвил он.
XIV
На следующее утро тетушка была озабочена и молчалива. Ежеминутно она смотрела на часы. Около двух пополудни у решетки раздался звонок. От решетки к дому вела липовая аллея длиной метров тридцать. Пока посетители проходили это расстояние, тетушка, обыкновенно смотревшая на них из-за опущенной гардины, решала, друзья это или враги, принимать или не принимать их. И на этот раз, услышав звонок, она немедленно отправилась на свой наблюдательный пост.
«Подойди сюда», — сказала она мне резко.
Я присоединился к ней в ту минуту, как садовник отпирал дверь, чтобы впустить какого-то господина и девушку редкой красоты. Мужчина был высок, худощав и довольно изысканно одет. Его суровое, бледное лицо с правильными чертами казалось вырезанным из мрамора, до того оно было неподвижно. Жизнь обнаруживалась лишь во взоре — угрюмом, жестком и остром, будто клинок.
Как только он показался в конце аллеи, тетушка положила свою руку на мою. Я почувствовал, как она дрожит, и взглянул в ее лицо. С плотно сжатыми губами, бледная как мертвец, она смотрела на прибывших. В глазах ее горела дикая ненависть.
«Запомни этого человека, — прошептала она глухим голосом, — и ежечасно, ежеминутно повторяй себе, что это последний из негодяев, которого нельзя щадить, и ты имеешь полное право на мщение, слышишь?»
Следы волнения исчезли с лица тетушки, когда она велела пригласить гостей в салон. Потом она взяла меня за руку и сказала: «Пойдем! Ты должен разделить мои тяготы. Пока я буду занимать папеньку, ты полюбезничаешь с дочкой».
Я был так удивлен только что происшедшей сценой, что вместо того, чтобы идти с теткой, воспротивился ее желанию и остался на месте. Она обернулась, посмотрела мне в лицо, угадала, о чем я хотел спросить ее, и решительным тоном произнесла: «Я забылась и сказала слишком многое. Реноден объяснит тебе все после моей смерти. Теперь, поскольку ты предупрежден, остерегайся этих людей, не доверяй им. Пойдем, нас ждут».
Я слишком хорошо знал характер тетушки и был уверен, что мне не вытянуть из нее больше ни слова. Тогда я покорно последовал за ней. Мадемуазель Бержерон сидела у фортепьяно и перелистывала лежавшие на нем ноты. Отец ее стоял у окна спиной к нам и глядел в сад.
Безупречным поклоном и улыбкой тетушка поприветствовала своих гостей. Она болтала без умолку, предлагала вновь прибывшим свои услуги и помощь во всем, что им может понадобиться. И наконец, указывая на меня, сказала: «Я не стану расхваливать знания этого врача, потому что не хочу смущать его. Честь имею представить вам доктора Морера, моего племянника».
Господин Бержерон холодно и серьезно благодарил тетушку за всякое сведение, ничем не выдавая, что прежде знал особу, к которой приехал с визитом. Имя моей тетушки, которое он вносил в список своих соседей, казалось, ни о чем не говорило ему. Но, когда тетушка представила ему меня как своего племянника, взор Бержерона оживился и с недоверием остановился на мне. Потом взгляд его несколько прояснился, и он, приблизившись ко мне с улыбкой на устах, любезно промолвил: «Очень рад буду прибегнуть к вашей помощи, доктор, здоровье мое расстроено. Могу я просить вас пожаловать завтра ко мне в замок?»
Прежде чем ответить, я посмотрел на тетку. Она взглядом велела мне принять приглашение.
«В котором часу?» — спросил я. «Утром, если угодно».
«Вы находите, что я должен завтра отправиться в замок?» — спросил я у тетки, когда гости ушли. Она притворилась удивленной: «Почему бы и нет?» — «Однако после того, что вы мне говорили об этом человеке…» — «Доктор обязан помогать всем страждущим, — заявила она серьезным тоном и напустила на себя важный вид, но не выдержала и, рассмеявшись, прибавила: — Как бы то ни было, ты теперь свободно можешь входить в замок».
Я не успел выйти, как она опять позвала меня. «Кстати, если ты будешь проходить мимо конторы
