Оперируя категориями социальной мысли XIX века, они не знали, что мессианство, которое неистребимо жило в их душах, происходит от Царства Духа, а не от царства Кесаря. Подменив одно царство другим, они пытались построить „светлое будущее“, или Божье Царство, в жестких рамках трехмерного царства Кесаря, что привело к гибели не только свободы земной, но и к попытке уничтожить свободу Духа, как таковую.
Трагедия Русской революции и русской свободы была предсказана гениальным Достоевским в его „Легенде о Великом Инквизиторе“. Великий Инквизитор легко подменяет небесную свободу Духа, о которой говорил в своем учении Христос, свободой земной необходимости, чтобы оправдать тиранию и насилие инквизиции. И эта подмена уводит его самого от служения Богу и бросает в объятия дьявола. Инквизитор делает свой выбор между Светом и тьмой в пользу последней, не выдерживая давления земной материи. И созвучны тому, что происходило в вымышленном писателем подземелье, слова, которые мы читаем в одной из книг Живой Этики: „Конечно, на высших планах легко духу устремляться, но низший земной полюс утверждается как решающий путь. Только там, где Свет и тьма сражаются, может дух явить свободный выбор“[117].
Великий Инквизитор подменяет не только свободу Духа земной необходимостью, он подменяет Свет тьмой, приписывая последней функции Света. „Пятнадцать веков, — вещает он, — мучились мы с этою свободой, но теперь это кончено, и кончено крепко. Ты не веришь, что кончено крепко? Ты смотришь на меня кротко и не удостоиваешь меня даже негодования. Но знай, что теперь и именно ныне эти люди уверены более, чем когда-нибудь, что свободны вполне, а между тем сами же они принесли нам свободу свою и покорно положили ее к ногам нашим. Но это сделали мы, а того ль ты желал, такой ли свободы?
<…>Ибо теперь только <…> стало возможным помыслить в первый раз о счастии людей <…> Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками <…>
И не будет у них никаких от нас тайн. Мы будем позволять или запрещать им жить с их женами и любовницами, иметь или не иметь детей — все судя по их послушанию — и они будут нам покоряться с весельем и радостью“[118].
Знакомая картина, не правда ли? В ней легко прочитывается Россия XX века. Но для того, чтобы все так случилось, нужна была инквизиция, насилие над Духом и телом человека. И это тоже пришло.
„Свобода духа, — писал Бердяев, — отрицается не экономикой, которая бессильна по отношению к духу, а духом же, духом, враждебным свободе. Воинствующий духоборческий материализм коммунизма есть явление духа, а не материи, есть ложная направленность духа“[119] .
Духоборчеством была отмечена Русская социальная революция, духоборчеством был отмечен и строй, который возник после этой революции. Ибо невежественное и чудовищное смешение явлений Духа и явлений материи, привнесение абсолютного в царство относительного, подмена свободы внутренней свободой внешней создало такие острые и неразрешимые противоречия, естественное воздействие которых могло привести только к фатальным разрушениям. И тогда Великий Инквизитор стал над страной огромным призраком, и сбылось пророчество русского писателя. Запутанные и сложные пути Духа и материи, свободы и принуждения вывели Россию на путь тоталитаризма. Насильники свободы и рабы этой свободы уничтожали ее, не сознавая смысла свершаемого. В этом заключалась драма Русской революции и историческая драма народа России. Светлый Град начинали строить с откровенного и неприкрытого грабежа и присвоения чужого имущества. „Строительный“ раж охватил всю Россию. Многие спешили создать свое собственное „светлое будущее“, соответствующим образом материально обставленное. Люди проявляли нетерпение и больше не хотели ждать. Низкий уровень сознания „движущих сил революции“ бросил высокую мечту о Светлом Граде и „светлом будущем“ в земную грязь.
Не хотели ждать и вожди. Они тоже торопились. Одни вполне искренне, другие с расчетом. Они спешили построить обещанное народу „светлое коммунистическое будущее“. Но народ был разный, непокорный, опьяненный легко доставшейся свободой и неуправляемый. Для вождей революции хуже всего были те, кто нес в себе действительно свободный Дух. Дух творчества, мысли и несогласия с „плоскими“ и их мышлением. Наводить порядок в стране начали с уничтожения этого Духа и его носителей. „Духоборчество“ стало одной из важнейших задач в идеологической системе революционного правительства. Во имя „светлого будущего“ и „народного счастья“ гибли под колесами социальной революции остатки свободы.
„Никогда свобода, — писал Бердяев, свидетель того, что происходило в России, — не осуществляется через насилие, братство через ненависть, мир через кровавый раздор. Дурные средства отравляют. Осень революции никогда не походит на ее весну“[120].
„Осень революции“ расчистила путь тоталитарному строю — обществу без свободы, любви и милосердия. Самого Бердяева, одного из крупных идеологов Русской Духовной революции, принудительно выслали за пределы „новой“ России. Страну „освобождали“ от всякого рода странников Светлого Града, тех, на которых держалось энергетическое поле Духовной революции.
„Новое“ же государство России, овладев свободой своих подданных, стало создавать стандартизированные и послушные массы „плоских“, которых назвали потом „новыми людьми“. „Новые“ искренне считали Дух предрассудком „старого буржуазного общества“.
Обе революции, начавшиеся почти одновременно в пространстве России, Духовная и социальная, не дали тогда ожидаемых результатов в революционном изменении страны и мира. По историческим подмосткам России прошли и ушли в небытие участники трагедии космического масштаба — злодеи и святые, предатели и принесшие в жертву себя во имя всеобщего счастья, подлецы и бескорыстные мечтатели, алчные грабители и убийцы и те, кто отдал жизнь „за народное дело“.
Когда-нибудь история расставит всех по своим местам и воздаст всем по реальным заслугам. И тогда мы содрогнемся при виде картины, которая развернется перед нами, а наши сердца переполнятся благодарностью и гордостью за Россию и ее народ, сделавший безумную попытку, впервые в истории человечества, положить жизни „за други своя“, во имя всеобщего Царства Божьего на земле. Борцы за „светлое будущее“ ринулись создавать это Царство, вооружившись старым инструментом, не приспособленным для нового материала. Под гром своих земных побед они потерпели сокрушительное духовное поражение и обрекли собственную страну на десятки лет невиданных страданий и неслыханную рабскую жизнь.
Изменения, которые произошли во время социальной революции, не несли ничего нового по его истинному смыслу, того нового, что было уже сформировано в недрах Духовной революции. Последняя была отторгнута вождями социальной революции, чья свободная воля не приняла ее.
Возможности, которые были предоставлены России Космической эволюцией, сведшей в едином времени и пространстве революции Духовную и социальную, использованы не были. Но тот подвиг, который совершила Россия, несмотря на все обстоятельства, о которых было сказано выше, и в той и другой революции, был оценен создателями Живой Этики по самому высокому духовному счету:
„В безмерных страданиях и лишениях, среди голода, в крови и поте, Россия приняла на себя бремя искания истины за всех и для всех. Россия — в искании и борении, во взыскании Града Нездешнего… Пафос истории почиет не на тех, кто спокоен в знании истины, кто самодоволен и сыт. Пламенные языки вдохновения нисходят не на „Beati possedentes“[121], но на тревожных духом; то крылья Ангела возмутили воду купели“[122].
5
ЗАКЛИНАНИЯ НАД БЕЗДНОЙ
Он обладал исключительной чуткостью к исторической ситуации. Он почувствовал, что его час настал, настал благодаря войне, перешедшей в разложение старого строя.
