«хорошо» и «плохо» весьма своеобразно, ибо утрата совести начиналась с этого самого «верха».
Потеря или притупление индивидуальной совести в «коллективизированном» обществе привели к старому историческому феномену — потребности коллективного поклонения. Об этом явлении все тот же Великий Инквизитор сказал мудрые и беспощадные слова: «Ибо забота этих жалких созданий не в том только состоит, чтобы сыскать то, пред чем мне или другому преклониться, но чтобы сыскать такое, чтоб и все уверовали в него и преклонились пред ним, и чтобы непременно
В этом сжимании пространства Духа заключалась одна из важнейших особенностей тоталитарного государства, которая влияла на исторический процесс, искажала его, стараясь увести его из вечности в кратковременность тоталитарного кошмара. И в этой кратковременности ложный учитель манипулировал сознанием людей, встречая их полное согласие и поддержку. Без такой поддержки тоталитарное государство не могло бы состояться. В этом странном процессе «верха» и «низы» шли как бы навстречу друг другу, чтобы сотворить то, что можно было бы назвать религией, но с обратным знаком. Такой феномен мог возникнуть только на почве России, с теми особенностями ее народа, о которых было упомянуто выше. В этом процессе духовная энергия «странничества», которую не смогли уничтожить даже жесточайшие репрессии тоталитаризма, ибо Дух неуничтожаем, была переработана всеми неправедными методами в энергию ложной религии. Здесь вновь со всей силой вступает на арену духовной жизни еще одна великая подмена, в которой явление коллективизма, навязанного насильственно народу, сыграло важную роль. Речь идет о попытке объявить царство Кесаря Царством Божиим, заменить одно другим, придать относительности царства Кесаря абсолютность внеисторического Царства Божия. «Коллективизм, — писал Н.А. Бердяев, — есть однопланность. Он идет не к преображению этого мира в Царство Божие, а к утверждению в границах этого мира Царства Божия без Бога, а значит и без человека, ибо Бог и человек неразрывно связаны. Утверждение одного человеческого плана есть неизбежное отрицание человека»[202].
Таким образом, одно искажение или подмена привели к следующему — к превращению марксистской теории в своеобразную религию, но без Духа и без связи с Высшим. Пользуясь авторитетом такой религии, можно было произвольно, в интересах тоталитарного государства, трактовать, урезать и искажать «вечно живое учение». И тогда, обожествленное, но потерявшее остатки своей жизнеспособности, оно стало мощной идеологией государства и его народа. Этому способствовало еще одно обстоятельство, которое объясняет факт приятия ложной религии «низами». Если духовная энергия «странничества» была переработана в ложную религию, то в «низах» произошло то же самое — трансформация естественной религиозности человека, что составляло уже массовое явление.
Какие бы эксперименты, какие бы подмены ни производились с сознанием, искоренить природное религиозное чувство в человеке невозможно. Это чувство — одна из важнейших составляющих его Духа, оно унаследовано от космической его изначальности. В тоталитарной же России поток этого чувства, лишенный нормального духовного питания, направился не к Высшему, а туда, где культивировалось чуждое России учение. Предметом веры стала марксистская теория коммунизма, а поклонялись ее основателям и их последователям. Диктатор, создавший тоталитарное государство, стал земным богом и «великим учителем». Это произошло не сразу. Сначала Сталиным лукаво был обожествлен покойный Вождь. Тот самый Вождь, который положил свою жизнь «во имя Отца», или во имя Общего Блага, ставшего для него самым Высшим. Страна поклонялась новому богу, при котором его создатель исполнял лишь роль скромного жреца. Но жрец трудился «во имя свое» и в конце концов сработал тот механизм, который провидчески описал русский философ В. Соловьев в своей «Повести об Антихристе»: «Одним словом, он признал себя тем, чем в действительности был Христос. Но это сознание своего высшего достоинства на деле определилось не как нравственная обязанность к Богу и миру, а как право и преимущество перед другими, и прежде всего перед Христом»[203].
На уровне явления «Христос — Антихрист» действовал тот же самый духовно-этический процесс, который привел в новой религии России к замене одного бога другим. Постепенно фигура Сталина «переросла» Ленина. А потом жрец превратился на глазах многих в бога, заслонив собою Вождя. В связи с этим хотелось бы привести знаменательный фрагмент из книги известного историка Э. Радзинского «Сталин». В нем идет речь о сценариях фильмов «Клятва» и «Падение Берлина», которые написал П. Павленко.
«Рукопись этого сценария („Клятва“. —
Итак, „во имя свое“ сработало точно и необратимо. У Соловьева Антихрист присваивает себе миссию Христа, в России жрец, свергая бога, становится сам этим богом.
„Человек есть религиозное животное, — пишет Бердяев, — и когда он отрицает истинного единого Бога, он создает себе ложных богов, идолов и кумиров и поклоняется им“ [206]. Любая информация об истинных духовных Учителях человечества, или Космических Иерархах, о которых говорило новое учение Живой Этики, запрещалась и преследовалась тоталитарным государством. Великие Учителя, без которых невозможна культурно-духовная эволюция человечества, были неизвестны стране и народу.
В иерархии тоталитарного государства существовали лишь должностные „учителя“, которых выдавали за истинных. Эта подмена была самой разрушительной для России. Вслед за Сталиным каждый генсек претендовал если не на должность живого бога, то, определенно, на роль наставника и учителя своего народа. И несмотря на то, что некоторые из этих генсеков были малограмотны и не могли даже овладеть „священным писанием“, последнее „мудрое“ слово в любой области жизни и деятельности страны оставалось за ними. Обширный и выдрессированный чиновничий аппарат, „коллективный учитель“ народа, вкладывал в уста очередного генсека „мудрые“ мысли и „исторические“ доклады. На смену старому русскому царству пришло новое „священное“ царство. Н.А. Бердяев определяет следующие черты и особенности этой новоявленной религии: „…Строгая догматическая система, несмотря на практическую гибкость, разделение на ортодоксию и ересь, неизменяемость философии науки, священное писание Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, которое может быть лишь истолковываемо, но не подвергнуто сомнению; разделение мира на две части — верующих — верных и неверующих — неверных; иерархически организованная коммунистическая церковь с директивами сверху; перенесение совести на высший орган коммунистической партии, на собор; тоталитаризм, свойственный лишь религиям; фанатизм верующих; отлучение и расстрел еретиков; недопущение секуляризации внутри коллектива верующих; признание первородного греха (эксплоатации)“[207].
Царство Кесаря превратилось в уродливое Царство Божие через „божьи“ почести безумному Кесарю. Ложная религия, освятившая это царство, оказалась жестокой, мрачной и нетерпимой. Такая религия требовала своей инквизиции, чтобы раздавить и уничтожить все, что угрожало этому „темному царству“ и ее насильственной идеологии. Дух Великого Инквизитора как бы вселился в вождя этого царства и его народ. Те, кто не подпустили к себе этот дух, уничтожались. Подобно тому как в мрачные времена инквизиции горели костры, сжигавшие еретиков, так же и по всей России совершались расстрелы и лилась кровь, трусливо и подло скрываемая ото всех. На инквизиторах не было зловещих черных балахонов, но от этого суть происходящего не менялась, а страх был тем же, что и во времена Великого Инквизитора, грозившего сжечь на костре самого Христа. Великий Инквизитор не подозревал, что наступит время и возникнет государство, где Христа расстреляют в миллионах человеческих душ и сердец, а с ним погибнет и принесенная им в мир любовь к ближнему. И, чтобы вновь ее вернуть, потребуются многие годы, а может
