ниспадающие на лоб, и экзотический оливковый цвет лица с темными томными глазами и полными губами. Широкая белая рубашка находила на блестящие черные брюки. Образованная и определенно беременная.
Свернув на автостраду, она направилась на восток. Движение не Бог весть какое, хотя он представил себе, какое столпотворение здесь будет с конца весны и до конца лета. В этом уголке Алабамы ему еще не приходилось бывать, но он уже успел оценить прелесть этих мест. Пляжи из сахарно-белого песка, а когда солнце отражается в воде, весь залив превращается в бриллиантовую радугу и играет всеми оттенками зеленого и синего. Здесь даже дельфины водятся, во всяком случае так утверждают старожилы. Завтра он непременно это проверит.
Сегодня вечером он осмотрел большой, стоящий на отшибе дом на берегу, где, судя по всему, собирается в одиночестве жить беременная женщина. Выйдя из магазина, он прыгнул в неподдающийся описанию седан и завел двигатель. С роскошной машиной беременной женщины он поравнялся, когда она сворачивала на автостоянку у супермаркета. Отлично. Ему тоже нужно купить кое-что из еды.
Пляжи всегда усиливают аппетит – на еду и приключения. Он не сомневался, что того и другого в Ориндж-Бич будет более чем достаточно.
Глава 2
Миган вставила ключ в замок, открыла дверь «Пеликаньего насеста» и сразу почувствовала себя лучше, хотя ей предстояло тащиться по широким лестницам с провизией. Цокольный этаж дома представлял собой огромный ангар, куда можно было за милую душу запихнуть весь пляжный инвентарь на пару дюжин гостей, целый склад спасательных жилетов, плотиков и прочей дребедени для купания и загорания и даже катамаран, который в кои-то веки она видела на воде. А позади этого складского помещения была крытая стоянка на четыре машины. Широкая лестница на второй этаж вела с улицы, и это был единственный путь в жилую часть необъятного дома.
Сколько раз бабушка говорила, что надо бы сделать лифт, чтобы подниматься прямо из гаража в дом, а не тащиться под дождем или с сумками по лестнице. Однако свои планы она так и не осуществила, в конце концов придя к выводу, что хождение по лестнице сохраняет ей молодость. А Миган сейчас лифт был бы в самый раз.
Толкнув дверь, она оказалась в большой общей комнате с высокими потолками. В комнате было прохладно, но приятно. Завтра надо будет раздобыть дров и тогда можно будет затопить огромный камин, который занимает всю стену, решила Миган.
Но противоположной стене располагались три стеклянные раздвижные двери, то есть получалась фактически стеклянная стена. Шторы были раздвинуты и впускали дневной свет. Когда вы смотрите через эти двери-окна, у вас создается иллюзия, будто залив подступает прямо к дому, вспомнила Миган. Она взглянула в окно, и вид воды подействовал на нее успокаивающе. Все же это была хорошая идея – приехать сюда, решила она.
Миган закрыла входную дверь и направилась в кухню. Поставив пакет с провизией на стойку, она оглядела помещение, и у нее появилось такое чувство, что бабушка в любой момент может войти. Кухня вызвала в ней ворох воспоминаний… Вот они с бабушкой пекут печенье. Охлаждают выпеченные кексы и с удовольствием подъедают остатки крема. Вот нарезают полоски красной и зеленой бумаги для уроков труда и выклеивают из них новогодние гирлянды на елку.
Резкие трели телефона оторвали ее от грез. Она взяла трубку со стенного телефона около раковины, недоумевая, кто бы это мог быть.
– Алло.
– Вижу, ты уже здесь.
– Джон. Как я сразу не сообразила, что это ты. Только не вздумай говорить, что у вас ЧП. Я еще утром была в офисе.
– Это все грохот от слияния компаний. Бойнтон требует от нас гарантий, что мы сохраним семьдесят процентов его менеджмента.
– Стой на пятидесяти, обещанных нами. Если бы их верхушка не была столь неповоротливой, им не пришлось бы идти на слияние. Вся прибыль уходит на полчище начальников.
– А если они не пойдут на это?
– Пойдут. Кулечи полезет в бутылку, но ему так велено. Он будет сотрудничать. Попробуй закинуть шар насчет проекта об уходе на пенсию. Наши предложения, выработанные с Ланьером, более перспективны и честны, чем все, что они могут нам предложить. И вот что еще, Джон, на случай если ты забыл: я в отпуске.
– Это я-то забыл? Лучшего времени для своей беременности ты, конечно, не могла найти.
– Надеюсь, это не вопрос? – полувопросительно, полуутвердительно произнесла она.
– Ну извини. Тебе, я понимаю, тяжелее всех. Ты уже звонила в агентство по приемным детям?
– Нет еще.
– Не кажется ли тебе, что уже пора?
– Позвоню.
– Отлично. Я бы не хотел, чтобы ты тратила на это лишнее время. У нас слишком многое поставлено на карту. Будешь делать свою работу, как делала до сих пор, и быть тебе самым молодым вице-президентом у Ланьера.
– Руку дашь на отсечение?
– Руку не дам, но главный администратор весьма тобой доволен. Я обедал с ним вчера вечером в «Коммандор-паласе», и он пел тебе нескончаемые дифирамбы по поводу последнего проекта.
– Не бери в голову. Я вернусь на работу в январе, а ребенок будет пристроен.
– Значит, мы в одной лодке. Ладно, – искренне проговорил он, – береги себя. Да, Лафкин звонил из Лондона. Он хотел выяснить, остается ли в силе договоренная встреча двенадцатого января.
– Конечно. У меня это в графике.
– Отлично. Если что, звони.
– Заметь, я того же не говорю тебе.
Когда Джон наконец положил трубку, Миган почувствовала боль в висках. Она, конечно, любит свою работу, но уж слишком она беспокойная и изматывающая. А вынужденное ежедневное общение с человеком, которого она практически бросила, сбежав из-под венца, не облегчало и без того напряженной деловой жизни. Ей остро нужен этот отпуск, нужно время, чтобы подумать, прийти в себя и погоревать о матери ребенка, которого она вынашивает. Что скрывать, она испытывала большие сомнения, когда ее лучшая подруга явилась к ней и попросила выносить ее плод. Но как она могла сказать «нет», если Джеки и Бен так хотели ребенка? Ей девять месяцев неудобств, а им счастливая жизнь и исполнение мечты.
Только сейчас Джеки больше нет. Нет и Бена. Никаких родителей у младенца, который вертится, брыкается и растет у нее под сердцем.
Руки у Миган дрожали, когда она доставала из пакета коробку с яйцами и ставила ее в холодильник. Сыр, крекеры, консервированный суп, соки, хлопья на завтрак. Она отделила консервированные продукты от остальных и разложила их по полкам в буфете, который, будь жива бабушка, ломился бы от припасов съестного.
Старый дом словно сомкнулся вокруг нее, пока она приводила все в порядок. Разделавшись наконец с продуктами, она открыла одну из стеклянных дверей на балкон и сделала глубокий вдох. Соленый воздух наполнил легкие, и вдруг ей до смерти захотелось на пляж к самой воде: Как славно войти в нее, чтобы прибой намочил ноги и смыл налипший песок.
Уже смеркалось, но, если поторопиться, можно еще застать заход солнца, увидеть, как оно тонет в океане. Во всяком случае, когда она была маленькая, она в этом была убеждена, а бабушка упорно разубеждала ее. Набросив легонькую куртку, Миган босиком, как в детстве, запрыгала через ступеньку по лестнице и побежала к линии прибоя. Солнце чуть ли не тут же село в воду, но Миган не хотела возвращаться домой. Кое-как нагнувшись, она закатала черные брюки, чтобы побродить по кромке
