Я думаю о Генрихе Четвертом.
— Все сказанное Валленштейном о Генрихе IV, французском короле (с 1589 по 1610 г.), первом из династии Бурбонов на королевском троне Франции, Шиллер почерпнул из собрания исторических мемуаров, выходивших под его редакцией; там же он нашел материал для рассказа о снах графини Терцки. И я принес Тифону жертву
…— Древнеегипетский бог зла и тьмы Сет носил у греков имя Тифон. Беги отсюда
, герцог
, до рассвета… Не предавайся
// Тем
, кто воюет с церковью святой!
— Как явствует из доноса Сезины императору (один из источников Шиллера), астролог Сэни был против измены Валленштейна Фердинанду II. Сезина приписывал колебания и нерешительность Валленштейна влиянию Сэни, оказавшегося платным агентом венского двора. Шиллер облагораживает астролога Валленштейна, объясняя его предостережения религиозными мотивами, а не предательством. Кровь пролилась
. — Это о жарком деле под Нойштадтом, поэтическом вымысле драматурга. Нет
, время
— бог
. — Эта реплика Гордона напоминает реплику Октавио в явлении одиннадцатом: «О, время — это ангел для людей…» Вот
… Князю Пикколомини
. — У этой знаменитой финальной строки трагедии «Смерть Валленштейпа» (и всей трилогии) большая литература. Блестяще комментировал эту реплику, существо которой лишь в одном слове — «князю», Гегель, подчеркивающий в особенности перенос акцента со слова на мимику актеров, участников финала: «Старый Октавио во многом способствовал падению Валленштейна; теперь он находит его злодейски убитым по наущению Бутлера, и в тот самый момент, когда графиня Терцки заявляет, что приняла яд, приходит императорское послание. Гордон прочитывает надпись и передает письмо Октавио, бросая на него взгляд, полный упреков. Он говорит: «Князю
Пикколомини». Октавио пугается и с болью поднимает глаза к небу. Что чувствует здесь Октавио, получая вознаграждение за услугу, в кровавом исходе которой он повинен больше других, здесь не сказано словами, но выражение целиком предоставлено мимике актера» («Эстетика», т. 3, с. 569).