невозможно что?то менять. Не могу без игры. Это самое огромное удовольствие, которое я получаю в жизни. Я имею полное право тратить деньги.
— Имеешь. Но нужно искать другие источники адреналина. Буду лечить тебя сексом и любовью.
Но Лёня не отреагировал на мои слова. Он был жутко подавлен и, видимо, мысленно ещё оставался в игровом зале. Когда мы добрались до спальни, он выпил добротную порцию коньяка.
— Ни хрена, завтра всё равно отыграюсь, — заявил он и лёг спать.
Глава 5
Я проснулась гораздо раньше мужа и, накинув халат, пошла в бассейн. Поплавав около сорока минут, вылезла, надела халат и стала вытирать голову. Увидев, что ко мне подошла домработница, я вежливо улыбнулась ей и пожелала хорошего дня.
— Анфиса, вас Михаил Андреевич хочет видеть.
Я удивилась и на всякий случай переспросила:
— Он, наверное, хочет видеть нас с Лёней? Муж ещё спит. Если нужно, я могу его разбудить.
— Не стоит. Вас хотят видеть одну. Пойдёмте, я проведу вас к нему в комнату.
Я пошла следом за домработницей. В комнате деда я поздоровалась и села на стоящий рядом с кроватью стул.
— Хотите, открою шторы? — спросила я, чувствуя дискомфорт от тяжёлого спёртого воздуха и нехватки света.
— У меня от света глаза слезятся, — глухо произнёс дед и, натянув на нос очки, принялся меня рассматривать.
— Я могу проветрить вашу комнату.
— Не хочу слышать звуки с улицы и понимать, что подыхаю, а за окном жизнь.
— Ну зачем вы так? За окном поют птицы. Когда болеешь, очень важен правильный настрой организма. Ведь бороться с болезнью можно не только медикаментозно, но и психологически.
— Я не хочу бороться с болезнью. Рак съел меня изнутри. Хочу побыстрее умереть. Ты же знаешь, в Германии самая сильная медицина. Так вот, даже она отобрала у меня надежду. С того самого дня, как это произошло, я постоянно жду смерти. По ночам боль не позволяет мне дышать, и я знаю, что осталось совсем немного. Не буду врать, я очень себя жалею. Когда совсем нет сил, оставшись один, сквозь слёзы, я беседую с Богом. Когда мне чуточку лучше, я разговариваю с ним на повышенных тонах. Обижаюсь на него и спрашиваю: «Почему именно я?!» Ты только не подумай, что я говорю это тебе для того, чтобы ты меня пожалела. Нет, просто хочу открыть тебе банальную истину: ЦЕНИ ЖИЗНЬ.
Я слушала деда и ощущала, как по щекам катятся слёзы.
— Я не могу спать. Вообще не могу, хотя сильно хочу. От этого страшно мучаюсь. Сплю очень редко. Я забыл, что такое сны. Даже если удаётся поспать пару часов, мне никогда и ничего не снится. Я бы мечтал проспать то время, которое мне осталось. У меня есть деньги, но они мне не помогут. И это вечное ожидание смерти… Я бы так хотел умереть во сне с улыбкой на лице, которая выражала бы благодарность Всевышнему за то, что я отмучился. Я не смотрю телевизор, потому что не могу видеть людей. Я им просто завидую. Завидую, потому что они могут жить.
Дед замолчал, попросил, чтобы я напоила его водой, и, заметив, что у меня дрожат руки, спросил:
— Боишься меня?
— Нет. Просто очень волнуюсь.
— Да не бойся, я не заразный, — проигнорировал мои слова насчёт волнения дед. — Я просто умираю… Я как растение, которое с каждым днём вянет и усыхает. Знаешь, я вчера так накричал на домработницу… Чувствую себя таким виноватым. Накричал ни за что. Когда корчусь и глотаю обезболивающее, я всегда говорю вещи, о которых потом жалею. Я уже привык к боли и стойко её переношу. Правда, бывают моменты, когда срываюсь. Вот умру, и мне будет легче.
Я вытерла слёзы и чуть слышно произнесла:
— И всё же давайте я вам покажу солнышко. Оно сегодня такое красивое. Я знаю, вы не можете ни ходить, ни сидеть. Я просто подниму шторы и распахну окошко, хотя бы на пару минут.
— Ну распахни…
Я бросилась к окну, отодвинула шторы, открыла окно, приподняла деда и подложила ему под спину подушки.
— Михаил Андреевич, посидите так пару минут.
— Зови меня просто Миша. Тебе можно. Знаешь, а ты очень странная…
— Почему?
— Потому что меня не боишься.
— Почему я должна вас бояться? У вас же не заразная болезнь?
— В том?то и дело, что все это понимают и боятся. Хотя чему тут можно удивляться? Я сам себя боюсь. Один раз посмотрел в зеркало… а там настоящее чудовище. — Дед прищурился от яркого дневного света. — Знаешь, когда домработница пыталась открыть шторы и хоть немного проветрить помещение, я раздражался. А сейчас мир не вызывает у меня неприязни.
— Мне очень приятно это слышать. Вам нужно почаще смотреть на солнышко, на облака, на небо. А хотите, сегодня ночью я покажу вам звёздное небо?
— Хочу, — не раздумывая, ответил дед.
— А вы хоть немного в созвездиях разбираетесь?
— Немного.
— Хотите, я вам их покажу?
— Хочу.
— А хотите, я к вам каждый день буду с утра приходить и показывать солнышко?
— Хочу. Тебе не так часто нужно будет ко мне заходить. День, два… Я чувствую, что угасаю и теряю последние силы.
— Я вчера была в церкви и ставила свечку за ваше здоровье.
— Мечтаю побывать в церкви, но это нереально.
— Почему?
— Я же лежачий. Жаль, что мне не хватает силы встать. Врачи только руками разводят. Вместе со мной только Бог и боль. Я часто молюсь, разговариваю с Богом, прошу забрать меня побыстрее. Ко мне приходил батюшка, я исповедовался. Знаешь, захотелось сбросить с себя груз. Мне стало как?то легче. Почувствовал себя более готовым уйти на тот свет.
Я ощущала, как слёзы капают всё сильнее, и ничего не могла с этим поделать.
— Знаешь, каким я был год назад? Здоровым, подтянутым, интересным. Любил играть в гольф. А сколько девок у меня было, ты даже не можешь представить! После того, как моя жена умерла, дал себе клятву никогда не жениться. И сдержал. Менял девок, как перчатки. Любил жизнь во всех её проявлениях. Летал по миру. А потом проклятая болезнь… Мне так трудно принять тот факт, что меня скоро не будет… Всё чаще и чаще в голове крутится одна и та же мысль — это несправедливо. Ведь у меня было столько планов и столько желаний… Болезнь сделала меня обозлённым на весь белый свет. Я боюсь смерти и с нетерпением жду конца мучений.
Дед наконец велел закрыть окно, и я быстро задёрнула шторы. Села с ним рядом, взяла за руку и опять заплакала.
— Ты плачешь? Почему?
— Потому, что ничего не могу сделать, чтобы подарить вам жизнь. Я плачу от бессилия.
— Прекрати немедленно.
Я тут же вытерла слёзы и прошептала:
