Торопливо прошел в кабинет, плюхнулся в кресло и, цепко ухватив трубку телефонного аппарата, набрал номер начальника областного ОМОНа.
-- Сергеич, как здоровье? Как дети? А не могли бы твои ребята провести тренировку на местности? Легкие ночные учения в Непряхинске по профилактике хулиганства. Пять человек достаточно, в масках и форме, а то тяжеловато до народа доходит, что Родина не только по головке гладит, но может и по почкам настучать. Коньяк, естественно, с меня.
Бросил трубку на аппарат, отозвавшийся заполошным звоном вызова, и поднял снова:
-- Ну? Джульетта? Я не собираюсь решать твои проблемы.
-- Зато я могу решить твои, -- насмешливо пропел голос в трубке. -- Ты заключенного сегодня не терял?
-- У-у-у! -- утробно зарычал Витюха. -- Что за него хочешь?
-- Только помочь родной милиции в поимке опасного преступника, -- в голосе Джульетты послышалась строгость государственного чиновника 'при исполнении'. -- Присылай своих толстомордых к дому Палваныча.
Витюха откинулся радостно в кресле и сразу выпрямился от резкой боли. Задрал рубаху. Ниже пупа расплылось черное пятно, а следы зубов архитектриссы Козетты ярко зазеленели.
-- Сука ядовитая. Дежурный, врача и сыворотку против змеиного яда.
Капитан Пузяков нежным движением обтер ваткой место укола на жирном заду Витюхи:
-- Вас приятно лечить, -- подхихикнул шакалисто. -- Обширное мягкое поле...
-- Кому проболтаешься, башку оторву, -- Витюха подтянул штаны и переместился в кресло. -- Обзвони владельцев магазинов, нужно два ящика коньяка: у нас сегодня антитеррористическое мероприятие. И список составь: кто дал, тех не тронем. А вот по этому реестру тронем всех. Будут знать, как прокатывать на выборах заслуженного вампира. – И швырнул в сторону Пузякова бумагу, в которой список неугодных начальнику милиции вампиров возглавлял Нотариус.
Сантехник Васька Мотыль, постелив на теплый асфальт дерюжный мешок, ругал себя за мягкотелость и старательно затягивал гайки коробки передач на соседкиной Шевроле. Красотка Иришка, широкобедрая и полногрудая дочка Палваныча, подхваливая и зазывно улыбаясь, вовсю эксплуатировала золотые руки доверчивого поклонника, а, когда он пытался взять «плату натурой», шумно втягивала носиком воздух, морщилась и безжалостно динамила. Васька злился, покупал духи и одеколоны с экзотическими ароматами, но Иришка снова воротила нос в сторону, и Васька в очередной раз давал себе слово «послать стерву», и снова при очередной поломке брался за ключи.
Никак не входила сегодня Шеввроле в его планы. Оказавшись на свободе, вдохновленный Коляном 'на борьбу', бросился к приятелям. Помочь согласились -- по дружбе или за пиво -- все, но Мотыль старательно пытался вколотить в головы приятелей 'идейный момент':
-- Типа, ни в чье горло не впиваются, ни в чей карман не залазят, а пьют кровь из рюмочек, вроде, из бюджета, и совесть у них спокойна.
-- А ты хочешь, чтобы совесть была беспокойна? Типа, мучились и угрызались?
-- Ну, боялись хотя бы...
-- Мотыль, давай так, -- глаза друзей скучнели. -- На хрен борьбу, обойдемся пивом.
Из-под машины торчали только ноги да изредка протягивалась рука за инструментом или запчастью.
-- Как упоительны в России… Твою мать! -- сорвавшийся с гайки ключ остановил работу, и Васька потянулся к сигаретам и зажигалке. – Оно мне надо? Она сказала: «Красивая женщина всегда найдет дурака, который за доброе слово и теплую улыбку будет возиться с ее автомобилем.» А я улыбнулся и спрятал свое смущение под капотом. Точно, дурак. Велел Колян убираться из города, а я 'зов плоти' отрабатываю. Бить меня некому.
Процокали по асфальту каблучки, и в полуметре от машины остановились высококачественные загорелые ножки в летних туфельках на двенадцатисантиметровом каблуке. Васька восторженно охнул, повернул голову оценить педикюр: белого перламутра черепа на черном лаке, и сразу подвинулся к краю машины, надеясь разглядеть и внимательно изучить колени.
Ему пришлось почти вылезти, и только тогда он увидел наконец широкие плоские чашечки над необыкновенной высоты и стройности голенями. Но дальше загороженные от взгляда порогом машины начинались матовой белизны бедра, и Мотыль, энергично отталкиваясь локтями и ерзая спиной по дерюжному мешку, рванулся навстречу счастью видеть.
По мере появления головы из-под машины, он видел все выше, но все длились и длились зовущие ноги. На секунду остановила взгляд вишневой косточкой родинка на внутренней стороне правого бедра, и Ваське пришлось повернуться на бок, чтобы протащить зацепившееся за кардан машины естество. Отчаянно рванувшись вперед, он заметил мелькнувший кусочек белоснежных стрингов и замер счастливый.
Слегка расставленные ноги призывно качнули обтянутые короткой фиолетовой юбкой плавной округлости бедра, а потом правая приподнялась, согнулась в колене и, помедлив, подразнив, коснулась груди разомлевшего от упоительной картины сантехника. Подошва босоножки поворошила волоски, раздвигая полы незастегнутой рубахи, придавила сосок и замерла. Острый каблук оказался на уровне солнечного сплетения и слегка придавил кожу.
-- Опа! -- хозяйка дивных ног склонялась все ниже, и, по мере приближения ее лица, сползала глупая улыбка с Васькиных губ, и сердце парня наполнялось холодком страха.
-- Знаешь меня? -- зеленые, красноватого оттенка широко расставленные глаза, заслонили двор, гребаную Шевроле, жизнь. За ними не было ничего. Глаза, как тонкая пограничная пелена между светом и смертью, в которую вдруг захотелось шагнуть и остаться навсегда.
Еще бы не знать эти глаза. В бесконечных странствиям по кабинетам администрации неоднократно встречал и восторженно провожал взглядом начальницу налоговой инспекции, элегантную, строгую и недоступную, а ее «девочки» доводили до отчаяния, как пылесосом высасывая деньги из неглубокого кармана сантехника.
Утром Васька Мотыль еще сомневался, поджигать ли машину, и новенькая 'семерка', возможно, не сгорела бы перед крыльцом администрации, не поймай Васька пренебрежительную, едва заметную усмешку в этих зеленых, с коричневыми крапинками глазах.
Заикаясь и путаясь, попытался ответить на риторический вопрос.
-- Нет, ты меня не знаешь, -- клыки Джульетты на всю глубину вошли в артерию. Она глубоко вздохнула и прошептала чуть слышно. – Не умирай сегодня, и будет тебе счастье.
Каблучки процокали в обратном направлении, а около Шевроле тормознул милицейский УАЗик. Капитан Пузяков и старшина ППС Зачухрин потащили не пришедшего в сознание парня к машине.
МЕСТЬ МЕНТА
День Милиции прошел, и
наступила Ночь Милиции.
Праздники в России
Летние вечера в Непряхинске кто-то при попустительстве Бога срисовал с райских и подарил здешним жителям теплый неподвижный воздух, чуткую прозрачную темноту и неназойливый звон мошкары, кружащейся в свете уличных фонарей.
