способен и на это. К тому же, догадавшись, что его выталкивают вовсе не на улицу, на растерзание толпе, а всего лишь на балкон, он подумал, что на таком безопасном расстоянии можно и попробовать. В конце концов, ему действительно не занимать ораторских способностей, правда, он привык демонстрировать их в основном среди своих, когда можно быть абсолютно уверенным, что тебя не перебьют на полуслове и не закидают гнилыми помидорами. Но когда-то же надо попробовать поговорить и с народом тоже. Раз уж он решил баллотироваться в 2000 году, этого все равно не избежать, так почему бы не начать прямо отсюда? Дыра не дыра, а все же — Россия, потенциальные избиратели!
— Один я не пойду, — сказал Гога-Гоша. — Одному не принято выходить. Кто-то должен меня представить.
Антонина Васильевна обвела взглядом чиновников и остановилась на Бесфамильном.
— Что ж, придется вам, товарищ Бес… тьфу ты! — Сергей Сергеич. Это все равно по вашей части, по части хаоса, так что идите с ним. Говорите, что хотите, только чтобы через полчаса никого под окнами не было!
Бесфамильный с неприязнью посмотрел на Го-гу-Гошу и спросил:
— И как же вас представить?
— Ну… — лишь на секунду замялся Гога-Гоша. — Скажите просто: кандидат в президенты 2000 года.
— Не хило! — оценил Бесфамильный. — Тогда пошли!
Он рванул на себя балконную дверь и вышел, Гога-Гоша шагнул за ним — как в пропасть. Дверь тут же защелкнули изнутри, после чего, толкая и тесня друг друга, все прильнули к окнам и стали через просветы между шторами смотреть, что будет.
В разгар всей этой суеты Христофор Иванович встал и тихо вышел из кабинета. Такое с ним не раз уже случалось — в середине совещания вдруг встанет и уйдет, оставив всех в полном недоумении: то ли они что-то не то сказали и расстроили его, то ли просто пора ему вздремнуть. На этот раз ухода мэра никто, кажется, не заметил.
Площадь между тем волновалась и гудела.
— Эй! А может, их там уже нет никого? — крикнул кто-то. — Может они уже сбежали?
— Далеко не убегут! Отсюда не убежишь! крикнул с «кремлевской стены» охотник Семенов.
Снизу человек уже пять-шесть мужиков, недовольных тем, что именно он захватил лидерство, безуспешно пытались за ноги стащить его с забора.
Один, как видно, самый политически грамотный, терпеливо разъяснял:
— Ты пойми! Криком ничего не добьешься! Тут надо с умом действовать — сначала выработать требования, потом составить петицию, потом выбрать представителей для ведения переговоров. Слезай! Голосовать будем!
— Да пошел ты со своим голосованием, знаешь куда? — отвечал на это охотник Семенов.
И тут на втором этаже особняка открылась дверь и на балконе один за другим показались два человека. В первом все сразу узнали очень популярного в городе начальника «Бесовской бригады», вчера еще руководившего разбором завалов после урагана. Второй был толпе вроде незнаком и в то же время сильно на кого-то смахивал. Люба глянула и обмерла, узнав Гогу-Гошу.
Он с неприязнью смотрел на толпу, собираясь с духом и с мыслями. Тем временем Бесфамильный набрал полную грудь воздуха и что было сил крикнул, как на параде:
— Здравствуйте, товарищи!
Голос его потонул в шуме и свисте.
— Мэра давай! Где мэр?
— Пусть сам выйдет! Живой он там или нет?
— Христофор Иванович жив и здоров! — крикнул начальник депхаоса. — И передает вам всем большой привет! Сам он выйти не может, так как в настоящее время работает над очень важными документами…
Площадь ответила пронзительным свистом. Охотник Семенов, стоявший на кирпичной стене, развернулся спиной к площади, лицом к балкону и крикнул:
— Нам его приветов не надо! Мы не уйдем отсюда до тех пор, пока не узнаем, будет конец света или нет. И когда будет.
— Граждане дорогие! — Бесфамильный даже руки приложил к груди, показывая, что не врет. — Вас ввели в заблуждение, и виновные будут сурово наказаны! Никакого конца света в ближайшее время не планируется! Ситуация у нас под контролем! Вот и товарищ из Москвы вам сейчас подтвердит. Это, граждане, — кандидат в президенты 2000 года! Прибыл в наш город специально для встречи с вами! Прошу! — И он чуть посторонился, пропуская на авансцену Гогу-Гошу. В толпе стали вытягивать головы и показывать пальцем на неизвестного из Москвы.
— Глянь, это ж из телевизора мужик!
F
— Точно, с «Поля чудес», этот… Аркадий!
— Не, ке он. У того усы, а этот спереди лысый почти.
— Ребята, а это, случайно, не Лужков?
— Скажешь тоже! Лужков в фуражке, я точно помню.
— А может, этот, как его… ну который у нас богаче государства!
— Березовский, что ли? А что, похож… И нос длинный.
— Откуда ему тут взяться?
— Мы ж не знаем, что там в Москве творится. Может, их уже выселять начали по одному!
— Слыхал, что Бес сказал: кандидат в президенты!
— Да какой из него президент! Шибздик какой-то!
Тем временем Гога-Гоша подошел вплотную к деревянным перилам балкона, вцепился в них обеими руками, пару раз кашлянул, пробуя голос, и произнес:
— Господа!..
Вышло тихо и хрипло. Он еще кашлянул и добавил погромче:
— Товарищи!..
Площадь примолкла и стала слушать, что он скажет.
— Да, да, товарищи! — повторил Гога-Гоша, ободренный тем, что его хотя бы не освистывают, как только что Бесфамильного. — Я не стыжусь этого хорошего русского слова — товарищи! — несправедливо забытого у нас в последние годы…
— Ближе к делу давай, — шепнул Бесфамильный.
— Я думаю, мне не надо вам представляться, так как все вы, конечно же, хорошо знаете меня по моей активной политической деятельности, которую я вел, веду и буду вести на благо России!
— А Тихо-Пропащенск еще в России считается или где? — крикнули снизу.
— Товарищи-и-и! — простер руку к толпе Гога-Гоша. — Ваш замечательный город — это один из тех городов, на которых Россия стояла, стоит и стоять будет'. И не случайно именно с вашего города начинаю я свое предвыборное турне, ибо…
— А строй в России какой будет, если вас изберут?
— Спасибо за вопрос! — сказал Гога-Гоша, на самом деле вопроса сильно испугавшись. (В голове его мгновенно пронеслись варианты ответа. Сказать: «капиталистический» — нельзя, не та аудитория. Но и «социалистический» говорить опасно, во-первых, могут не поверить, а во-вторых, вдруг до Москвы дойдет как-нибудь, что он тут намолол, — свои не простят.)
— Дело ведь не в «измах», — издалека начал Го-га-Гоша. — Главное лично для меня — это отношение к простому человеку! И могу вам обещать только одно: если изберете президентом меня, строй у нас с вами будет… новый!
— А долги старые!
— Деньги-то насовсем отменили или как?
— Вы нам прямо скажите: чего нам ждать после двухтысячного года?
Увидев, что вопросы сыплются со всех сторон, Гога-Гоша решился вдруг на маленькую хитрость:
— Минуточку, господа! То есть товарищи дорогие! Я готов ответить на все вопросы, но в письменном
