Записки русской гейши

без всякого желания услышать его голос.

— Как тебя зовут, я забыла? — спрашивает девица.

— Джулия.

— Ты такая спокойная…

— А чего нервничать то?

— Ты какой раз здесь?

— Шестой.

— Ого!

Я тоже не помню, как её зовут, но мне лень интересоваться и вообще разговаривать.

— Меня на свидание один чувак позвал. Мы должны встретиться завтра в четыре часа и пойти ужинать. Как ты думаешь, у нас жопа не слипнется четыре с половиной часа ужинать?

— Может быть, он тебя сначала хочет по городу покатать или в магазин сводить? — отвечаю я, смеясь.

— Не знаю…

— Закажи в ресторане побольше и ешь помедленнее, — советую я. — Если начнёт в отель звать, скажи, что он тебе, конечно, очень нравится, но ты не из тех с кем можно так быстро… И сама попроси его показать тебе какие-нибудь достопримечательности или что-нибудь купить.

— Ой, а как это сказать?

— А как ты с ним разговариваешь?

— На английском, но я его плохо знаю…

— Скажешь — ай вонт шопинг. Не сложно. Он сразу поймёт, что ты не дура и за просто так с ним трахаться не станешь, а то ведь они все на новеньких кидаются, потому что надеются, что вы ещё не поняли что к чему…

— А если я вообще не собираюсь с ним трахаться? Фу… Он такой противный, старый…

— Ну и не трахайся.

— А как же подарки?

— Не волнуйся — даже если ты не оправдаешь его надежд, подарки назад он вряд ли потребует.

— Ты уверена? Я слышала историю, как один гость поехал с девчонкой на Окинаву отдыхать — думал, она с ним там переспит, а она отказалась. Тогда, он бросил её там одну — без денег, она еле добралась до Токио! Так он ещё потребовал потом, чтобы ему отдали её зарплату в качестве компенсации, а не то он грозился заявить на неё в полицию!

— Ну, во-первых — она дура. Если не собираешься давать мужику — не фиг ехать с ним куда-то с ночёвкой. Во-вторых, она, наверное, повела себя слишком нахально, поэтому он и взбесился. Я знаю этого гостя — он когда-то ухаживал за мной, у него очень тяжёлый характер, очень самолюбивый. Но, он потратил на меня два месяца и триста тысяч йен — мне удалось раскрутить его на кожаное пальто, так вот, спать я с ним тоже не стала, но он меня ни в чём не упрекнул и денег назад не потребовал. Надо уметь себя правильно вести — если отказываешь мужику, сделай вид хотя бы, что отказываешь ему, потому что ты его боишься, а не потому что тебе плевать на его лысину с высокой колокольни! Тогда ему будет легче это пережить, и соответственно, у тебя с ним будет меньше проблем.

— А если мне не нужны подарки, а нужны деньги, как их на это раскрутить?

— Забудь. Деньги они дают только жёнам и проституткам, а к нам приходят в надежде на романтические отношения, поэтому если ты начнёшь просить деньги, то всё испортишь. Можно, конечно, сочинить душераздирающую историю о больных родственниках, нуждающихся в твоей помощи, но это слишком грязный приём — не советую его использовать. Прикинься любительницей драгоценных побрякушек — к подобным слабостям они относятся снисходительно, мол, чего ещё ждать от этих глупеньких женщин! Потом дома сможешь заложить в ломбарде все эти колечки и браслетики. А главное, никогда не пытайся раскручивать их на вещи, предназначенные для мужчин, даже если ты в самом деле хочешь сделать подарок отцу или брату. Они не поверят — подумают, что ты это для русского любовника покупаешь, а они все дико ревнуют к русским, потому что у наших, пардон, эти штуки длиннее, чем у них.

— Что, правда?!

— Правда.

— Знаешь, а ты не такая стерва как другие… — замечает девчонка, улыбаясь.

— Тебе показалось, — отвечаю я, и выхожу из туалета.

Три часа ночи — рабочий день закончился, гости покидают клуб.

12.

Дождавшись, когда все уйдут, я отправляюсь к маме — сан за деньгами. Сегодня я заработала девять тысяч йен, и это не считая десяти тысяч чаевых, которые мне оставил Папочка. Не плохо. Очень не плохо.

У окошка мамы — сан уже толпятся девчонки, я встаю в очередь, Наташка пристраивается рядом. Я чувствую, как ей не терпится узнать, о чём я говорила с Шуриком, но при девчонках она не решается об этом спросить, а я специально делаю вид, что не замечаю её. Когда я выхожу из клуба, она останавливает меня, схватив за локоть и оттащив в сторонку.

— Юль, я сейчас с Аджокой на дискотеку поеду, вернусь, наверное, когда ты уже будешь спать… О чём ты с Шуриком говорила?

— О разном… Он не собирается к тебе возвращаться — считает, что вы в расчёте, но и по Каринке с ума не сходит.

— А почему он тебя заказал?

— Не знаю, может, чтобы узнать как ты…

— Он спросил обо мне? И что ты сказала?

— Что ты переживаешь.

— Спасибо.

Она отпускает мою руку, и я иду домой, но около подъезда останавливаюсь. Вот это наглость! Машина моего любовника стоит припаркованной прямо передо мной — его в машине нет.

— Вот скотина! — восклицаю я, оглядываясь по сторонам.

— Что случилось, Джулия? — спрашивает одна из девчонок, проходя мимо.

— Да, нет — ничего, — отвечаю я. В этот момент открывается дверь русского хостос-клуба, который находится в том же здании, что и тот клуб, в котором работаю я, и от туда выходит Кацура. Мы оба смотрим друг на друга, разинув рты. В руках у Кацуры ключи от машины Сатоши. Всё понятно — только сейчас кто-то из них вспомнил, что надо бы отогнать машину от моего подъезда.

Восемь лет назад Кацура был моим гостем — тогда у него были деньги, и он приходил в клуб почти каждый день. Но так как он ни где не работал, то деньги, которые он когда-то получил в наследство, вскоре закончились — последние года три он ходил по клубам за счёт своих друзей. Примерно тогда же, когда у него закончились деньги, от него залетела какая-то девчонка с Украины. Родила ему двух мальчиков — близнецов. Кацура женился на ней, и какое-то время пытался жить и работать в Киеве, но надолго его не хватило. Несколько месяцев назад он вернулся в Токио и продолжил всё своё свободное время проводит в хостос-клубах.

— Он там? — спрашиваю я, и направляюсь в клуб, из которого только что вышел Кацура.

— Постой, Джулия, я его сейчас позову!

Но я уже вхожу. В небольшом клубе занят всего один стол — за ним сидят Сатоши, два стафа и три девицы. Мой любовник единственный, кто не замечает моего появления, потому что в этот момент пытается поцеловать одну из девиц — она сопротивляется, кокетничая.

— Добрый вечер! — говорю я громко, подойдя к столу и протягивая Сатоши ладонь для рукопожатия, как это принято в “Мирубезе”. Он пожимает мою руку и снова кладёт её туда, где она была до этого — на коленке у девицы. Я сажусь напротив — все молча смотрят на меня, а я на Сатоши. Таким пьяным я вижу его впервые. Он бессмысленно хлопает ресницами и разглядывает меня, наверное, целую минуту, прежде чем до него доходит, кто я такая. В ту же секунду он резко убирает обе свои руки с девицы и, чуть подпрыгнув, отодвигается от неё. Ну, что ж, значит с ней он, по крайней мере, ещё не спал, понимаю я. Сидящий рядом главный стаф клуба, тоже сразу всё понимает.